– Алекс пришел!
Барков подошел к Елене и, глянув ей в глаза, тихо сказал:
– Это вам, – он протянул ей розы, – с Новым годом!
Преодолевая слабость, Елена встала, ее растрогали эти цветы в новогоднюю ночь, внимание людей, о которых еще несколько часов назад она и понятия не имела. Коньяк быстро дал о себе знать. Елена раскраснелась, появилось ощущение легкости и свободы.
– Берите себе стул, садитесь, – пригласила она.
– Вот, тут мама прислала, – положил на стол сверток Алексей. Георгий развернул, там оказался большой кусок пирога.
– Узнаю мать! – воскликнул он. – Она мастер на такие штуки! Вот у нас и праздничный пирог! Леонид, налейка-ка опоздавшему вот из этой черной пузатой посуды – подчеркнул Жорж «пузатую посуду». Елена рассмеялась.
– Это он меня дразнит, за неуважение к «Наполеону».
Леонид налил всем коньяку, взял чистую тарелку, положил закуски Алексею и хлопнул его по плечу:
– Давай, включайся!
Они снова выпили, закусили, налили еще по одной, и беседа потекла легко и непринужденно.
– Елена Васильевна, вы даже себе не представляете, какая замечательная личность сидит перед вами, – указал Алексей на Леонида Александровича. – Его знают в Англии, во Франции – там есть его бывшие пациенты, которых он ездил туда оперировать. Мы в детстве дали ему кличку Доктор, и он нас не подвел, он Доктор с большой буквы! – торжественно произнес Барков и быстро налил всем коньяку, – Я горжусь, что знаком с тобой, что мы друзья, и хочу предложить тост за будущего академика. А ты им будешь, я уверен! Я пью за академика! – Алексей одним глотком выпил коньяк и поставил на стол рюмку. – Можно, Елена Васильевна, я погляжу ваш иконный букет? – Он встал и принялся внимательно рассматривать божественные лики и короткие надписи, сделанные, очевидно, хозяйкой: где, в каком месте найдена икона, век, и чьей кисти она принадлежит.
«Судьба играет человеком, – подумал он вдруг, – еще утром Лазарев сказал мне об этой женщине, как помощнице Альпера, а Новый год я встречаю в ее обществе».
– Знаете, Алеша, любопытная деталь: я никогда не думала, что в составе красок некоторых икон окажутся радиоактивные элементы. Вон та деревянная доска, на ней Бог-отец, которая в середине, словно подвергалась специально облучению. Возможно, это космического происхождения, и на протяжении десятков лет происходило накопление, или краски специально подвергались облучению каким-то элементом для их прочности или чего-то еще. Это явление новое, надо его изучать. Пища для науки.
– Неужели никто этого раньше на знал? – спросил заинтересованно Барков.
– Раньше экспертизой занимались художники, а я по образованию химик-физик или, правильнее, физик-химик, и подвергаю анализу изображение с других позиций. Вот и обнаружила. Умница! Ах, какая же ты умница, Елена! – обрадовался Алексей и внимательно посмотрел на молодую женщину.
– Вам это интересно? – спросила она, наблюдая за ним.
– Как всякому обывателю, – уклонился он от ответа.
– Нет, Елена Васильевна, он ничем просто так не интересуется, такова его профессия, – засмеялся доктор, для которого последняя рюмка коньяка была, очевидно, лишней. – Лучше скажи нам, ты себе шпионов подобрал? Работать же надо!
– Жизнь сама подобрала, – принимая шутку, ответил Барков.
– Нет, он не шпион, не думай! Просто доктор химических наук, языками владеет. Красавицу-жену купил себе, усыпает ее золотом и бриллиантами. День рождения был у его жены, в ресторане гостей было добрую сотню, а браслет он ей подарил – в каталоге редкостей значился. На днях один иностранец хотел его вывезти по справке, выданной вашими экспертами, Елена Васильевна, что он художественной ценности не представляет. Вот какие загадки нам иногда жизнь подбрасывает. И ломай голову, чтобы ученого не обидеть, иностранца не оскорбить и тех прохвостов, что русские раритеты разрабатывают к ответу призвать.
Они внимательно слушали Алексея, не бросали реплики. Щеки Елены, еще несколько минут назад раскрасневшиеся от вина, вдруг побледнели, она закрыла глаза и молчала, но Леонид Александрович увидел эту перемену и понял, что ей совсем плохо. Он вскочил и помог ей встать.
– Завели тут дурацкий разговор! Давайте-ка в постель. – Он довел ее до тахты, откинул одеяло и заставил лечь прямо в новогоднем платье.
– Все, кончилась новогодняя ночь! – решительно произнес доктор и подошел к телефону. Он вызвал машину скорой помощи, и все стали ждать.
Никто не хотел говорить, они молчали, каждый погруженный в свои мысли.
– Я испортила вам такой вечер! – виновато сказала Елена.
– Нет, Елена Васильевна, мы никогда не чувствовали себя так хорошо, как сегодня, и искренне огорчены, что приходится отправлять вас прямо из-за праздничного стола в больничную палату, – огорченно сказал Леонид.
– Мы навестим вас завтра, уже сегодня, – заметил Алексей. Не огорчайтесь, лишь бы все кончилось для вас хорошо.
«Скорая помощь» не заставила себя ждать, двое дюжих санитаров с носилками появились в комнате.
– Вы позволите мне самой спуститься вниз? – умоляюще посмотрела Елена на врача, который приехал со «скорой помощью». Тот кивнул головой. Георгий помог Елене надеть пальто и повел ее к выходу. Все двинулись следом.
Леонид уехал вместе с Еленой. Братья молча стояли у подъезда под крупными снежными хлопьями.
– С Новым годом, Жорж! – тихо сказал Алексей. Будет ли он для тебя счастливым в личной жизни? Старый, как я понял, принес тебе большие огорчения. Та красотка, жена ученого – Лариса. Я недавно об этом узнал, только не имел возможности предупредить тебя. Ты же как с корабля на бал – из Бразилии и сюда, даже мать тебя не рассмотрела.
– Он в чем-то замешан, химик?
– Не знаю. Посмотрю, как он поведет себя после того, как Лариса побывает в клинике у Елены Васильевны.
– Так ты что – намеренно?..
– Случай меня заставил. Да это и неважно. Химик – загадка для меня, но есть факт, который нельзя игнорировать. Он проезжал там, где убили человека.
– И все-таки ты не имел права втягивать Елену…
– Нет конечно! То, что я сделал, не совсем честно. Но хочу тебе еще кое-что сказать. Мне очень не хочется портить тебе новогоднее настроение, но оставить недосказанным то, что я хотел бы сказать, мне не хочется. Елена Васильевна, очевидно, прекрасный человек. Но ты знаешь, где она работает?
– Она художник! Тут и размышлять не надо.
– Есть один очень крупный эксперт по художественным ценностям. Елена Васильевна у него помощник, и при том авторитетный. Иногда ее слово бывает более весомым, чем главного эксперта. А это означает: уйдет ли какая-нибудь художественно-историческая ценность за рубеж или не уйдет. Может быть, и тот браслет… При этом следует иметь в виду, что отношения между Еленой Васильевной и главным экспертом, по некоторым сплетням, довольно… – Алексей остановился, подбирая нужное слово.
– Тесные, хочешь сказать? – подсказал Жорж.
– Были, говорят, тесные. Она ездила вместе с ним в Сочи на машине и жила там же в гостинице, где и он. А там в это время находился человек, которого вскоре убили. Конечно, он может быть здесь как пятое колесо к возу, но мне очень не нравится эта сложившаяся цепочка: Альпер – Елена Васильевна, Елена Васильевна – химик и тот сомнительный иностранец. Вот так-то, Жорж! Смотри, какую головоломку нагородила жизнь. Как съездил? Бразилия танцует?
– Танцует! – ответил механически Георгий. – Привез одно дельное торговое соглашение. Да, как же жизнь может все переплетать! – вернулся он к тому, что ему открыл Алексей. – Больше восьми миллионов населения в Москве, так надо же так закрутить, что три человека замешались в одном деле. Ты уж поделикатней.
Алексей тихо рассмеялся и хлопнул Жоржа по плечу.
– Ну что? Домой? Посидим с матерью, посмотрим концерт. Отключимся от всего, хотя бы на несколько часов, – они решительно пошли по улице и вскоре пропали в снежной мгле, и снег засыпал их глубокие следы.
Встретились они в парке и медленно двинулись по заснеженной аллее, мягко поскрипывая по свежему снегу. Здесь была удивительная тишина, хотя оживленная трасса проходила недалеко. Лазарев даже не поверил в эту тишину и, приостановившись, прислушался.
– Что случилось? – спросил Барков, оглянувшись назад.
– Ничего! Тишину послушал. Живем в сплошном гуле, что для слуха тишина необычна. Значит, Елена Васильевна тебе рассказала про радиоактивные элементы на иконах. Забавно! Ты понимаешь значение этой информации?
– Конечно. Я даже сказал, что она умница.
Лазарев уставился на Баркова.
– Это я мысленно ее похвалил. Такая умница, додумалась до такой важной детали. Вот теперь все выстраивается. Когда я ее навестил в клинике, мы долго с ней беседовали на разные темы, и я кое-что от нее узнал.
– Надеюсь, это не вызвало подозрений?
– Что я сотрудник госбезопасности – ей это известно от моего брата и профессора Дорохина. Я же не подозревал, что женщина, о которой вы мне сказали накануне, связанная с Альпером, это и есть Елена Васильевна. А когда я уже был там и увидел эти иконы, да еще она стала рассказывать про радиоактивность, я понял, где я нахожусь. Так вот, в клинике у Дорохина мы говорили о всякой ерунде, а все остальное было экспромтом по ходу событий. Самое важное: я спросил ее, знает ли ученый-химик, ее родственник, об открытии. Она засмеялась и говорит, что он акула, таким нельзя даже башмак показывать, отхватят ногу. Как к ней попадают эти иконы? Их поставляет Серж с целью последующей продажи иностранцам, такая версия. На самом деле Серж требует от Альпера физико-химической экспертизы, а такую экспертизу, как думал Альпер, может сделать Рябов, доктор химических наук, а фактически по его просьбе делала в его оснащенной лаборатории Елена Васильевна. Вначале она не обратила внимания на радиоактивные элементы в красках, да и посчитала, что так может быть. Поэтому она предоставляла Рябову результаты исследований и там указывала уровень радиоактивности. Дальше она уже с этими иконами дела не имела, а Альпер, не ставя ее в известность, тихо сочинял к ним справки, что они художественной ценности не имеют, и кто-то спокойно их увозил за рубеж. Любой турист мог это сделать.