— Вот и спи, раз не понимаешь, — ответил Бек. — Бросай, командир.
Янычар бросил кости, дробно покатившиеся по доске.
Куба и Мамба устроились рядом, наблюдая за игрой, рассчитывая по очереди сменить проигравшего.
— Подбросьте дров, — попросил Седых. — Прохладно, что-то.
— Да, холодать стало, скоро вообще морозы ударят, — согласился Мамбеталиев, подбрасывая в тлеющие угли буржуйки пару поленьев, закрывая взвизгнувшую заслонку. — Как вы тут в своей Сибири живёте?
— Запомни, горячий парень, — подал голос из-под бушлата Негатив, — сибиряк не тот, кто морозов не боится, а тот, кто тепло одевается. И вообще, привыкай к морозам, лето у нас хоть и жаркое, но короткое. Хорошо, если на выходные выпадет. Да-же командир?
— Да-же, да-же, — покладисто ответил Туркалёв, в очередной раз бросая кости.
— Блин… Не кидайте вы так, спать не даёте, — заворчал Седых.
— Смотрите на него, нежный какой, — съязвил Янычар. — Небось, когда спать хочешь, то даже канонада не мешает.
— Во-во, дайте поспать. Вдруг война, а я уставший.
— Сплюнь, — посоветовал Шахов.
— Да хоть заплюйся весь.
— Чё ты всё ворчишь? — удивился Янычар.
— Чё-чё… Водки мало было… Бабу хочу…
— Опять… — почти застонал Шахов.
— Молчи, плебей! — огрызнулся из-под бушлата Седых.
— Да пошёл ты! — применил привычную тактику Бек.
— Не пойду!
— О! Это что-то новенькое, — выразил Мамба всеобщее удивление ответом.
— Отвалите, — опять заворчал Негатив.
Янычар вяло махнул рукой, улыбнувшись.
Игра продолжилась.
Вскоре Седых захрапел.
— Тоже поспать, что ли? — высказался Куба, зевнув.
— Поспи, когда ещё придётся, — согласился Туркалёв. — Мы сейчас доиграем, да тоже завалимся. Ты как, Бек, насчёт «на массу давануть»?
— Можно, — согласился Шахов.
— А я уже не поиграю, что ли? — обиженно спросил Мамбеталиев.
— Не судьба, брат, — ответил Янычар.
— Тогда в следующий раз я первый играю.
— Как скажешь, — согласился майор.
Через час блиндаж уже сотрясался от храпа и сопения простуженных глоток и носов.
Огонь в печке весело трещал, пожирая дрова, наполняя блиндаж сырым теплом. Это Янычар побеспокоился и подкинул поленьев, перед тем, как лечь спать.
Этот день, как и несколько предыдущих, протекал тихо и спокойно. Жизнь в расположении шла своим чередом: менялись часовые, куда-то, ревя двигателями, перемешивая остатки утреннего снега, ездила техника, строем под командованием офицеров ходили солдаты, кто-то что-то носил, в общем, царила обычная суета.
Разведчиков никто не трогал, командование полка прекрасно знало об их неофициальном статусе, поэтому без толку группу не дёргали, чем диверсанты и пользовались беззастенчиво, не задаваясь, впрочем, поддерживая нормальные отношения с офицерами части и с разведротой, как прикомандированные после выполнения задания.
Опустилась ранняя мгла поздней осени, но до вечера было ещё далеко. В расположении соблюдалась полная светомаскировка, поэтому дневная суета замерла, лишь одиночки и небольшие группы людей иногда перемещались по каким-то делам.
Выспавшиеся парни, чтобы не сидеть без дела, при свете двенадцативольтной лампочки запитанной от «камазовского» аккумулятора, занялись чисткой оружия — «валов», а Мамба почти любовно обхаживал «винторез».
— К старшине так и не сходили, — подал голос Куба, чтобы прервать молчание, до сих пор нарушаемое лишь характерным клацаньем оружия. — Бек, Негатив, это за вами, сами говорили, старшина ваш земляк.
— Наш-то наш, но к нему с пустыми руками тоже не пойдёшь, надо чем-то смазать, чтобы хорошо пошло, — ответил Бек.
— И что ты предлагаешь?
— Я не предлагаю, я выношу вопрос на обсуждение.
— Молодец, ловко соскочил, — хмыкнул Куба.
— Что я, зря с Негативом гужуюсь?
— А чё Негатив? Чуть что, так Негатив! Нет, Бек, ты в натуре молодец, стрелки перевёл, — удивился Седых. — У меня ничего такого нету, чего нет у старшины.
— Какое у него зрение? — поинтересовался Мамбеталиев.
— Спросил! — воскликнул Куба. — Кто ж его знает? В очках ходит постоянно. А к чему это ты?
— Помните, дней десять назад мы городишко взяли, брошенный фйдерами?
— И? — включился в разговор, молчавший до сих пор Янычар.
— Ну и нашёл я там очки в золотой оправе.
— В какой оправе? — переспросил Кубаев, сделав акцент на вопросе.
— А чему ты удивляешься, не видел никогда? — ничуть не смутившись, ответил вопросом на вопрос Мамба.
— Да не в этом дело. Ты же знаешь, всё ценное идёт в общий «котёл» группы. Деньги там, побрякушки, камушки.
— Знаю. Вот как раз такой случай и представился.
— Почему до сих пор молчал? — в повисшей тишине спросил Туркалёв.
— А чё вы уставились? Крысу во мне увидели?
— Заметь, этого никто не говорил, — ровным голосом произнёс Негатив.
— Ты меня на слове не лови, — так же спокойно ответил Мамбеталиев. — Мы сейчас пустые полностью, да? Да. Старшине предложить нечего. Я не собирался эти монокли зажимать, просто они у меня в РД лежали, подзабыл как-то о них. А теперь вот припомнил старшину и про монокли тоже вспомнил. Ещё вопросы есть?
— Вопросов нет, — подвёл итог нехорошему разговору Янычар.
— Ну и хорошо. Вот я и предлагаю подогнать их старшине. Насчёт линз не знаю, вряд ли они его глазам подойдут, это было бы очень большой удачей. — Мамба положил на стол очки в тонкой изящной оправе, блеснувшие стёклами в свете лампочки. — Пусть попробует свои стёклышки в эту оправу вставить, вдруг совпадут.
— Так они женские! — разочарованно протянул Кубаев.
— На них что, написано? — не согласился Мамба.
— Ты на форму посмотри, — не унимался Куба.
— А что, форма, как форма, — высказался Бек, взял очки и аккуратно примерил. — Блин, резкие, аж глаза заболели.
— Сними, — посоветовал Негатив. — Ты в них на фрица киношного похож.
— Пошёл ты… — пробурчал Шахов, снимая очки, часто моргая.
— Куда? Сам не видишь ничо, зенками лупишься, а меня посылаешь, — подначил друга Седых.
— Решено, с утра идём к старшине на склад, попробуем чего-нибудь из хороших тёплых вещей вымутить, — сказал Янычар. — А не подкрепиться ли нам?
— Хорошая идея, командир, — поддакнул с показушной угодливостью паркетного шаркуна Негатив.
— Далеко пойдёт, службу понял, — хмыкнул Бек, оценив шутку товарища.
— Надо уметь налаживать контакты с командованием, тогда оно о тебе не забудет. А будешь тянуть лямку молча, выйдешь на пенсию майором. Так что учись, студент, — балагурил Седых, ставя на буржуйку кастрюлю с кашей и допотопный металлический чайник с водой. — Поедим и устроим отдых после сна.
— Чего? — удивился Мамба.
— Отдых после сна, говорю, — охотно пояснил Негатив. — Я до войны ещё видел старый-престарый мультик. Реально старый, годов пятидесятых прошлого века. Там ленивый мальчик попал в царство подушек, мягких кроватей, кресел и прочих приятных вещей, предназначенных для лени. А так как это мультик, то мебель там была говорящая. Вот один то ли стул, то ли диван, не помню уже, произносит такую фразу: «Отдых после сна». Я запомнил. Сильно сказано, да? Отдых после сна.
— А я до войны кино одно смотрел… — подключился Янычар…
Вечер, как принято говорить, прошёл в тёплой дружественной обстановке.
Ближе к ночи артиллеристы вдруг удумали пускать дымы «брызги шампанского». Оказывается, у них случился профессиональный праздник — день артиллерии.
Народ на батарее хорошо поддал и решил отметить это дело. А как отметить? Запустили «брызги шампанского». Началась пушечная канонада, тёмное небо окрасилось яркими сполохами, осветившими округу. К ним в экстазе от праздника подключился не менее пьяный народ с соседней батареи «Ураганов». Взревели реактивные установки, выпуская ракеты в сторону фйдеров, которых там уже давно не было, поскольку их оттуда выбили. В общем, ракеты ушли в никуда. Вся округа подорвалась по тревоге, решив, что произошёл прорыв войск федералов.
Одна ракета по странной, только ей ведомой траектории, упала на позиции миномётной батареи третьего батальона и — о, чудо! — не взорвалась, сохранив жизни большому количеству людей.
Бывает с ракетами и такое.
Забегавшие в суматохе миномётчики не разобравшись, сдуру врезали по позициям первого батальона, накрыв его воющими в темноте минами. Вот те взрывались исправно, загнав первый батальон в укрытия.
Командир батальона связался с полком и доложил, что по его позициям идёт обстрел из миномётов. Ему поступил приказ открыть ответный огонь. А куда? А хер его знает, был ответ. Обстановка не ясна. Разбирайтесь на месте по ситуации.
Первый батальон, не долго думая, открыл огонь по небольшой роще, где стояла разведрота. Та в долгу не осталась, начав лупить из всех стволов в ответ.
Закрутилась кутерьма, когда никто ничего не мог понять, никаких приказов сверху не поступало, но каждый воевал с азартом.
Выспавшиеся, хорошо отужинавшие, умиротворённые разговорами о мирной довоенной жизни, играющие в нарды парни, услышав пальбу, похватав оружие, устремились наружу.
— Что за хрень? — спросил Мамба, стоя на одном колене, укрываясь стенкой блиндажа, держа «винторез» наизготовку.
— Фйдеры, похоже, прорвались, — ответил Янычар, пристроившийся рядом с остальными. — Все к пулемётному гнезду.
Пригибаясь, диверсанты устремились в указанном направлении, слыша свист пуль, трескотню автоматов и пулемётов, уханье миномётных разрывов.
— Откуда фйдерам тут взяться? — крикнул Бек на бегу, пригибаясь вместе со всеми. — Они хрен знает где!
— Может, моторизованная группа, какая? — высказал предположение Негатив.
— Куда все стреляют-то? — крикнул Янычар.
— В сторону первого батальона, кажись! — прокричал Куба. — Там прорыв.
— Точно фйдеры прорвались! — согласился Туркалёв. — Какой дурак по своим стрелять будет?
Они друг за другом быстро попрыгали в окопчик, где длинными очер