6.4. Ликвидации и похищения нацистских сановников и предателей Родины
Ликвидация нацистских сановников и предателей Родины являлась одним из направлений деятельности органов государственной безопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны.
Велся строгий учет бесчеловечным злодеяниям гитлеровских палачей на оккупированных территориях. На основании приговоров, вынесенных партизанами, только при непосредственном участии ОМСБОН НКВД СССР было осуществлено 87 актов возмездия.[633]
Подготовка и свершение каждого такого акта требовали большого опыта, смелости, терпения и находчивости. Необходимы были точное знание и учет конкретной обстановки, в частности сложной системы охраны гитлеровских палачей. На них — инициаторов и руководителей злодейских акций, жертвами которых были сотни тысяч зверски замученных и убитых мирных граждан и военнопленных, в первую очередь и были направлены акты справедливого возмездия. Каждому из них предшествовала тщательная разведка, поиск конкретных исполнителей, разработка различных вариантов приведения их в действие.
Организаторам и исполнителям актов возмездия в отношении гитлеровцев и их пособников приходилось прикладывать неимоверные физические, а в большей степени психологические усилия. Зачастую все проходило не так гладко, как это писалось в отчетах и докладывалось руководству.
Каждый свершенный акт возмездия, особенно над высшими представителями гитлеровской администрации, имел широкий общественный резонанс и большое психологическое и нравственное значение. Он утверждал неминуемость наказания главных преступников, торжество справедливости, непобедимость народа, силу духа и волю к борьбе которого не могли сломить самые жестокие репрессии.
В процессе агентурно-оперативной и боевой деятельности органов госбезопасности на оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны осуществлялись боевые операции, которые преследовали цель уничтожения живой силы противника, в том числе представителей Верховного командования вермахта, крупных чиновников административного аппарата оккупантов, изменников Родины, перешедших на сторону врага, а также, что особенно важно, представителей спецслужб фашистской Германии и агентов разведывательных и контрразведывательных органов. Специальные операции по уничтожению видных гитлеровцев и активных пособников оккупантов проводились, как правило, с помощью агентов органов госбезопасности, что требовало особой осторожности, учета оперативной обстановки и строгого соблюдения правил конспирации. Работа эта в боевых условиях нуждалась в высокой профессиональной подготовке, централизации и взаимодействии.
Хочется только отметить, что следствие гитлеровцев по делам такого рода, как правило, приходило к выводу о причастности к таким акциям органов государственной безопасности СССР.
Неоценимую помощь в данном направлении оказали женщины. Удивляться здесь не приходится. Мужчины в большинстве своем служили в частях Красной Армии, в партизанских формированиях или работали на оккупационные германские власти.
Одной из самых громких ликвидаций высших гитлеровских сановников явилось убийство гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе. Задание на его ликвидацию получили все действующие в районе г. Минска партизанские командиры. На протяжении всего лета и сентября 1943 года велась охота на гауляйтера Белоруссии. Однако все покушения остались безрезультатными. За Кубе «охотились» долго и настойчиво партизаны целого ряда отрядов, в том числе — чекистские партизанские отряды С.А. Ваупшасова, П.Г. Лопатина, И.Ф. Золотаря, отряд ГРУ Д.И. Кеймаха и др.
На взгляд автора, принятая в отечественной историографии точка зрения о том, что общее руководство и координацию действий возглавлял Центр и Минские областной и городской комитеты КП(б) Белоруссии, в настоящее время требует серьезного пересмотра[634]. Об этом говорят документы (подлинники), подписанные лично Судоплатовым и Маклярским, любезно предоставленные автору одной из исполнительниц акта возмездия Надеждой Викторовной Троян.
Покушения на Кубе поначалу были неудачны. Так, 22 июля 1943 года раздался взрыв в театре г. Минска. По данным ЦШПД и ГРУ, было убито 70 и ранено 110 солдат и офицеров противника. Но Кубе за несколько минут до взрыва покинул театр.[635]
Летом 1943 года разведчица В.В. Гуринович из бригады «Градова»[636] установила, что Кубе часто ездит в одну из своих загородных резиденций в совхоз Локшицу. Группа партизан-разведчиков проникла на южную окраину Минска, несколько дней просидев в засаде на шоссе Минск — Локшица, в районе которого была эта резиденция. Однако в эти дни машина гауляйтера на этой дороге так и не появилась.[637]
В конце августа 1943 года «Градов» вновь направил в Минск группу «охотников»: стало известно, что на 6 сентября намечен большой банкет по поводу 10-летия прихода Гитлера к власти. Тогда-то и был осуществлен взрыв в офицерской столовой. Погибло 36 высокопоставленных фашистских офицеров и чиновников. Но Кубе на банкет не явился.
Непосредственными исполнительницами акта возмездия принято считать трех Героев Советского Союза — Елену Мазаник, Марию Осипову и Надежду Троян.
Зная о том, что Мазаник имеет доступ в комнаты, где работает и отдыхает гауляйтер Белоруссии, руководством партизанской бригады «Дядя Коля» (командир — капитан государственной безопасности П.Г. Лопатин) была сделана попытка использовать это обстоятельство.
Первой вышла на Елену Мазаник с предложением ликвидировать гауляйтера резидент разведотдела бригады «Канская» — Надежда Троян. Однако впоследствии, испугавшись, что Троян является агентом гестапо, Мазаник стала уклоняться от встреч и вскоре прекратила с ней всякую связь.
В исследованиях, посвященных партизанской борьбе на оккупированных территориях СССР, зачастую случаются досадные ошибки, которые искажают истину. Так, авторы монографии «Ненависть, спрессованная в тол» утверждают, что «Е. Мазаник, работавшая горничной в квартире Кубе, привлекла к участию в операции М.Б. Осипову — связную трех отрядов: В. Ваупшасова, П. Лопатина и И. Золотаря»[638]. Однако документы говорят о том, что именно Осипова привлекла, а на наш взгляд, с учетом сложившийся обстановки, заставила, Мазаник согласиться подложить мину в постель гауляйтера Белоруссии.
За две недели до взрыва, покончившего с гауляйтером, на Мазаник вышла Мария Осипова, фигурирующая в секретных учетах НКВД и ГРУ как Цапля и Черная. Встреча была организована директором одного из кинотеатров г. Минска Николаем Васильевичем Похлебаевым.[639]
Разговор не получался. Мария Осипова, видя, что разговор может закончиться безрезультатно, сказала буквально: «Вы прекрасно понимаете, в какой обстановке находимся. Близится час, когда каждый из нас, оставшийся в тылу противника, должен будет отчитаться перед Родиной, что он сделал для ее освобождения от проклятого фашизма».[640]
На взгляд автора, под этой обычной патриотической речью скрыто проскользнула угроза физического устранения за отказ от сотрудничества с партизанами. А как последние поступают с изменниками, девушке тоже было известно. Помимо этого произошел коренной перелом в Великой Отечественной войне. Победы Красной Армии под Сталинградом и Курском были известны и на оккупированной территории.
Ликвидация Кубе явилась приказом Центра для всех партизанских формирований. Возникает вопрос, который не дает покоя историкам отечественных спецслужб — кто приложил руку к убийству гауляйтера, военная разведка или органы государственной безопасности?
Последней инстанцией, где Осипова получила мины, явился действовавший в районе Минска спецотряд «Дима» Главного разведывательного управления, которым руководили Д.И. Кеймах, К. Корниенко и Н.П. Федоров[641]. Руководство отряда знало, что Осипова связана с другими оперативными группами НКВД, охотившимися за Кубе. Однако, исходя из оперативной обстановки, Осиповой было приказано временно прекратить с ними любые контакты.
Получив в отряде «Димы» две небольшие на вид мины, Осипова 19 сентября 1943 года передала Мазаник одну из них.
Во вторник 21 сентября в шесть часов утра Елена Мазаник, положив в сумку мину, направилась в последний раз на работу в дом гауляйтера Кубе. С сестрой у нее была договоренность о том, что, если у последней на работе внезапно появится СД, это будет означать, что операция потерпела крах и ей надо немедленно уходить, чтобы не попасть в гестапо.
Как вспоминает Мазаник, у нее с сестрой имелся яд, который предполагалось принять в случае провала. Придя к себе, Мазаник переоделась, а мину подвязала под платье ниже груди. Поверх платья надела фартук, но не завязала его сзади, чтобы он висел на ней свободно — так мина была совсем незаметна. Таким образом, она ходила с миной до одиннадцати часов.
Вообще, все, что делалось в этот день в доме гауляйтера, можно узнать только со слов Елены Мазаник. Других источников просто нет. «Я предложила ему (офицеру) спуститься вниз позавтракать. Он охотно согласился и, когда завтрак был готов, спустился в полуподвальное помещение… Я стала торопиться… Обежав все комнаты и убедившись, что никого нет, я проскользнула в спальню Кубе. В руке у меня была мина, завернутая в детские штанишки — скажу, в случае чего, искала, мол, здесь нитки для штопки. Когда я проходила комнаты, все время окликала жену Кубе, так как боялась, что, может быть, кто-нибудь еще есть в доме. В спальне я быстро заложила мину между матрацем и пружинами, ближе к головной части кровати. Заложив мину, я села на