— Что будем делать, мичман? — глядя в глаза Лебедева, спросил капитан.
— А что делать? — пожал плечами мичман. — Взорвать все надо к чертям собачьим. Только что вы, товарищ капитан, собираетесь делать с пленными? Отпустить?
Издевка в голосе Лебедева нисколько не трогала Волина, но он сам понимал, что с пленными надо что-то делать. Отпустить — себя выдать. Нейтрализовать? То есть ликвидировать?
— Гога, отведи водилу к обдолбанным и запри там, — наконец произнес Волин.
— Есть, — Ковалев попытался изобразить щелчок каблуками, затем ткнул стволом автомата в жирный бок афганца, почти ласково сказал:
— Пошли, «хачик», там еще найдется на пару мастырок, пыхнешь напоследок.
Афганец что-то жалобно залепетал, но на его бормотание никто не обратил внимания.
— Что будем делать с блокпостом, товарищ капитан? — спросил Лебедев.
— Мы диверсанты, и наша специфика обязывает все взорвать, — ответил Волин. — Только у меня пластита маловато, — Игорь показал два двухсотграммовых бруска.
— Ничего, тут полно подручной взрывчатки. Как-нибудь перебьемся.
Вернулся Ковалев. Лебедев спросил его:
— Слушай, Гога, ты здесь все обшмонал, взрывчатки случаем не видел?
— А как же, — хмыкнул Ковалев. — Возле минометной позиции есть блиндаж, там чего хочешь полно. Хоть взрывчатки, хоть взрывателей, хоть детонирующих шнуров. Настоящий склад, наверное, там свое «хозяйство» держала саперная группа.
— А ну покажи.
Двое диверсантов двинулись за Ковалевым, но неожиданно Лебедев остановился и, посмотрев по сторонам, обратился к Волину:
— Товарищ капитан, мы с Гогой разберемся, что к чему, а вы бы присмотрели за дорогой, — мичман указал на счетверенную установку крупнокалиберного пулемета Владимирова, смотрящую на створ шоссе, — не ровен час понаедут «духи», а мы тут взрывчатку, как камикадзе, таскаем.
— Хорошо, — обиженно произнес Игорь, сейчас он себя чувствовал школяром. Восторг от предстоящего фейерверка сменился досадой. Но он понимал, что мичман прав.
Подойдя к установке КПВ, он сел в кресло оператора-наводчйка и уставился на ленту шоссе. Если не считать одного допотопного автобуса с разукрашенными иностранной рекламой бортами, дорога была пустынна. Волин взялся за поворотные рули. Быстро перевел стволы в горизонтальное положение, на глаз прикинул упреждение по движущейся цели. Осталось только надавить на педаль гашетки...
Фырча изношенным мотором, старенький автобус скрылся за поворотом.
— Товарищ капитан, помогите, — донесся сдавленный голос Ковалева.
Боец, согнувшись под тяжелой ношей, тащил на спине длинный деревянный ящик стандартно зеленого цвета. Капитан подошел к Ковалеву и помог ему опустить ящик на землю. На крышке ящика черной краской была оттрафарече-на маркировка, опытный глаз разведчика мгновенно нашел знакомое наименование «ТП-400». Ударом носка ботинка он сбил уже надорванную крышку, все пространство ящика было заполнено грязно-белыми брусками взрывчатки.
За Ковалевым шел не спеша, по-матросски враскачку, мичман, держа под мышкой коробку со взрывателями, а в другой руке три бухты детонирующего шнура. Аккуратно положив на ящик коробку, мичман вытер нос, деловито произнес:
— Боеприпасов здесь море, и если правильно заложить заряды, от заставы останутся только воспоминания. Так и должно быть.
Когда Волин вернулся к месту недавней перестрелки, кровь убитых уже впиталась в почву, оставив лишь бурые контуры. Тела убитых под палящим солнцем начинали разбухать на глазах, по ним ползали жирные мухи. Воздух наполнялся их гудением и сладковатым запахом разложения, вызывающим в организме спецназовца рвотные позывы. Пересилив брезгливость, Игорь зашел в каземат, перешагнув через пару трупов, подошел к орудиям. Открыв замки, в каждую гаубицу капитан вставил по снаряду, вместо пороховых зарядов сунул по тротиловой шашке, снаряженной взрывателем и шнуром.
Вход в артиллерийский блиндаж, где Ковалев запер хозяина грузовика с обкуренными пушкарями, был заложен болванками фугасных снарядов, оттуда из заостренных морд торчал запал «лимонки». Саму гранату с предохранительным рычагом прижимали несколько болванок. Вроде бы все безопасно, но стоило толкнуть с силой дверь...
Игорь Волин почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки, благо арестанты попались не буйные и пока не ломились в дверь. Вставив в детонатор шашки шнур, капитан положил ее на снаряды. Минирование батареи минометов заняло еще меньше времени. В каждый ствол аккуратно опускался тротиловый заряд. Технология подрыва проста, и кто хоть год прослужил в армейском спецназе, владеет ею в совершенстве. Автоматически капитан закладывал заряды, отмерял метры детонирующего шнура, прикидывал силу будущего взрыва. А из глубины сознания взывала заповедь: «Не бей безоружного». А закон войны, закон спецназа, гласил: «Случайный свидетель прохода разведгруппы должен быть ликвидирован, ибо составляет угрозу секретности выполняемого задания».
Закончив минирование, Игорь стал распутывать бухту шнура, медленно отходя к тому месту, где стоял афганский грузовик. Возле машины его уже ждали Ковалев и Лебедев. Оба диверсанта стояли возле трупа переводчика.
— Что с Кадыром будем делать? Не бросать же его среди дохлых «духов», — пробасил мичман.
— Как будем дальше двигаться, на машине? — бросая к ногам остаток детонирующего шнура, спросил капитан.
— Тут до Кабула рукой подать, пешком дойдем, — не понимая, к чему клонит офицер, ответил Лебедев, — а машина может привлечь внимание.
— Хорошо, — произнес Волин, потом обратился к Ковалеву: — Гога, принеси с заставы хвороста, мешковины. Ну, в общем, всего, что горит, и побольше.
— Есть. — Ковалев скрылся за каменным бруствером.
— Михал Михалыч, — обратился капитан к Лебедеву, — помогите уложить лейтенанта в кузов.
Взяв труп переводчика за руки и ноги, спецназовцы уложили его в кузов. Волин сложил руки на груди убитого, вытряхнув из подсумков запасные магазины, гранаты, пистолет, капитан положил рядом с трупом автомат Кадырова. Развернув материю чалмы, Лебедев прикрыл лицо Нурали. Пришел Ковалев, неся охапку хвороста и пару старых шинелей. Труп обложили сухими ветками, шинелями. Волин достал из кабины полную канистру бензина и тщательно облил кузов, труп. Собрав свое оружие, диверсанты отошли на приличное расстояние от грузовика.
Мичман бросил зажженный факел в кузов, откуда полыхнул столб огня. Трое постояли минуту с непокрытыми головами. Ковалев сказал:
— Вот судьба у человека — родился узбеком, жил среди русских и умер как русский.
— Пора уходить, командир, — сказал Лебедев, надевая свою паншерку, — скоро баки взорвутся.
— Да, — согласился Волин, прикручивая к автомату Иванникова глушитель. В ночном городе бесшумный автомат самое эффективное оружие. — Зажигайте бикфордов шнур, мичман, уходим.
Когда диверсанты достигли утрамбованного грунта трассы, небо озарила яркая вспышка, в бесконечную черноту поднялся огненный шар. Вверх взвивались куски горной породы, бетона, вооружения, стальные балки перекрытий. Все грохотало, сверкало, взрывалось. Зрелище жуткое и одновременно завораживающее, как будто прощальный салют в память о погибшем бойце спецназа...
XIII
В последнее время уже ни для кого не было тайной, что бывший полигон стратегических межконтинентальных ракет Капустин Яр в Астраханской области молодое государство Россия стало быстрыми (насколько это было возможно) темпами переделывать в космодром вместо казахстанского Байконура.
Западные разведки по-прежнему следили за происходящим в том районе, но уже их интерес был не столь горяч. Сейчас запросто можно было выхлопотать официальное разрешение на посещение не то что какого-то недостроенного космодрома, а хоть на базу сверхсекретных «Тополей». Приезд в Капустин Яр полковника военно-строительных частей Брусинцова вряд ли привлек чье-то внимание, да и в том, что полковник отправился к месту расположения трубопроводного батальона, не было ничего странного, хотя во времена «холодной войны» западные аналитики наверняка обратили бы внимание, что этот батальон занимает территорию, на которой запросто могла бы разместиться мотострелковая дивизия. В недавнем прошлом на этом месте находилась подземная испытательная батарея стратегических ракет. Да и толком неизвестно, сколько же человек служит в этом самом трубопроводном батальоне. И машины в основном с территории выезжают почему-то крытые, и куда ездят? Да и в полковнике Брусинцове, на котором форма сидит как-то нескладно, дотошные шпионы старой формации узнали бы начальника армейского спецназа генерал-майора Талащицкого Владимира Ивановича. И задали бы характерные для их работы вопросы: «Почему и зачем». А получить ответы в нынешнее время не составило бы большого труда.
Но, слава богу, новые шпионы сильно отличались от старых, и сейчас их больше интересовали не военные секреты, а секреты политические (на них можно неплохо заработать, играя на бирже) или хотя бы промышленные (их можно продать, если на Западе нет еще аналогов). Сменив шпионскую доктрину, западные разведчики кое-что про-глядели-таки. А именно: на базе трубопроводного батальона размещалась особая интернациональная бригада «Фантом». Укомплектована она была начисто офицерским составом из бывших представителей армий Варшавского Договора и не только. Молодые офицеры спецназа, кто был завербован военной разведкой еще в годы Советского Союза, кто по убеждению после развала блока, были зачислены в эту бригаду. Здесь они готовились для оперативной деятельности в странах, к которым были адаптированы.
Командир бригады полковник Гамбаров, как и положено трубопроводчику, носил в петлицах «золотой» канализационный вентиль. Иногда пил с командирами других частей и слушал их насмешки по поводу своих солдат. Никому и невдомек было, что этот худой жилистый смуглый и уже немолодой полковник азербайджанец в Афганистане два года руководил отрядом «ложных моджахедов», который занимался ликвидацией лидеров оппозиции и их отрядов, да еще умудрялся получать помощь от резидентуры ЦРУ оружием и продовольствием. Отряд натворил много «добрых дел» и вышел из Афганистана через три месяца после Сороковой армии. Некоторые из «лжедушманов» отказались служить и осели со своими семьями в Подмосковье, другие, что помоложе, остались на службе. Именно эта группировка послужила костяком будущей особой интернациональной бригады. Потом в нее вошли группы чехословацких горнострелков, польских и венгерских парашютистов, болгарских и румынских мотострелков-разведчиков, особая группа из ГДР. Также были тут кубинцы, корейцы, ангольцы и сирийцы. Но эти группы были малочисленные. А бойцов из Латинской Америки — всего несколько человек. Когда этих людей стали присылать из разведотделов армий, группировок и групп, встал вопрос, где же их разместить. КГБ имел несколько лагерей необходимого профиля, один в Крыму и несколько в Московской области. Но с развалом СССР местное руководство приказало закрыть учебный центр в Крыму, а местное население поспешило растащить все, что плохо лежит. Лагеря в Подмосковье не были известны разве что разведке Чада или Гондураса, и то вряд ли. Тогда-то кто-то из светлых голов ГРУ вспомнил об испытательной подземной ракетной батарее. В ее недрах, где прорыты в толще земли десятки километров галерей, казематов, шахт, можно разместить спортзалы, стрельбища, даже полосы препятствий любой сложности.