Надувшись, как индюк, Д. К. Хендерсон начал пространно рассказывать о том, как его соколиный глаз узрел этот шедевр среди руин французского замка. Какие-либо сомнения относительно подлинности исключались.
Пелхэм Джойс, тем не менее, склонился над картиной и стал внимательно разглядывать подпись. Потом он воскликнул:
— Хендерсон, и все же я полагаю, что это неумелая подделка оригинальной подписи Рафаэля. Боже мой! Вы позволили вашему воображению оторвать вас от реальности. Признаюсь, я тоже не был достаточно внимателен, допустил скороспелое суждение. Но, дорогой мой, — продолжал он покровительственно, — ведь вы-то хорошо знакомы с почерком маэстро, чтобы распознать подделку.
При этом он указал на некоторые несоответствия в написании букв, в то время как Хендерсон, задыхаясь от возбуждения, брызгал слюной, протирал глаза, а мистер Монтроуз неистово хватал его руками, бессмысленно повторяя:
— Что это? Что это?
Гордон подошел к Пелхэму Джойсу и положил свою тяжелую руку на высохшее плечо искусствоведа:
— Что они, взбесились, что ли? Хотят нас нагреть?
Не теряя чувства собственного достоинства, Пелхэм Джойс освободил свое плечо:
— Джентльмены, давайте не допускать больше поспешных выводов. Я уверен, все мы желаем узнать правду. Отойдем в сторону, и пусть мистер Хендерсон поработает немного перочинным ножом. Выясним наконец действительно ли кто-то нанес подпись Рафаэля поверх своей.
Д. К. Хендерсон с мученическим видом простонал:
— Этого не может быть. Говорю вам, что это невозможно.
Гордон, остервенело глядя на Монтроуза, сказал:
— Пока не узнаю точно, я отсюда не уйду.
— А я, — так же злобно ответил Монтроуз, — тоже намерен узнать всю правду, пока вы здесь.
Оба оглядывали друг друга с плохо скрываемой ненавистью, полагая, что именно другой пытается всучить ему фальшивку.
Облизав губы, Монтроуз подал глазами сигнал Оскару. Гордон переместился ближе к Дику, увидев, что Хендерсон дрожащими руками вновь раскрывает перочинный нож. Шейн с насмешливым выражением лица стоял позади, держась левой рукой за полу пиджака Джойса и глазами измеряя расстояние от себя до двери в холл.
Когда Хендерсон со страдальческим лицом соскоблил с холста слово «Рафаэль» и под ним обнажилась большая и смелая подпись «Р. М. Робертсон», воцарилась зловещая тишина.
Хендерсон не мог поверить своим глазам. Выпрямившись, он, заикаясь, сказал:
— Боже мой, джентльмены… — но в это время Монтроуз и Гордон одновременно шагнули вперед.
— Меня ввели в заблуждение, — охрипшим голосом произнес Хендерсон, это всего лишь жалкое подражание.
Мистер Монтроуз, извергая ругательства по адресу Гордона, рывком выдвинул ящик стола и выхватил оттуда револьвер. Гордон ответил не менее грязным ругательством, и в его руке, как по волшебству, появился люгер.
Едва не сбив Хендерсона с ног, Шейн бросился вон левой рукой схватив Пелхэма Джойса.
В библиотеке прогремел пушечный выстрел люгера сопровождаемый грохотом принадлежавшего Оскару оружия сорок пятого калибра.
XVI
Не успело смолкнуть эхо выстрелов, как в особняк ворвался Питер Пейнтер. На полу жалобно хныкал испуганный искусствовед. За дверью стонал от боли Шейн, пытаясь встать на ноги и одновременно поднять Пелхэма Джойса. Гипс на его плече сломался, и вся правая половина тела нестерпимо ныла.
С револьвером в руке мимо Шейна по холлу пробежал Пейнтер, на ходу перемежая вопросы с проклятиями. Добежав до двери, он осторожно заглянул в библиотеку, потом, свернувшись, спросил Шейна:
— Что здесь произошло?
Шейн помог Пелхэму Джойсу встать на ноги. Убедившись, что с художником ничего страшного не случилось, он спросил Пейнтера:
— Они все получили свое?
— Похоже. — Вместе с Шейном Пейнтер вошел в библиотеку, напоминавшую сейчас покойницкую. — А ты обещал, что убийств больше не будет!
— Это не убийство, а заслуженное возмездие негодяям, — парировал Шейн. — Подумай, сколько денег сэкономят власти!
Из библиотеки, опираясь на локти, на коленях выполз Д. К. Хендерсон. Пейнтер бросился было к нему, но Шейн остановил его:
— Пусть ползет. Это ни в чем не повинный случайный наблюдатель. Лучше поставь своих людей возле лестницы, чтобы никто не сбежал сверху.
В библиотеке в живых остался один Дик. Пуля попала ему в пах, и гангстер корчился в конвульсиях. Взглядом он напоминал загнанную крысу. Гордону повезло: он встретил легкую смерть от пули сорок пятого калибра угодившей ему в голову.
Мистер Монтроуз, скрючившись, лежал на столе, протянув руку к холсту, будто даже мертвым хотел до него добраться.
Над Оскаром, прежде чем отправить его к праотцам, его противникам пришлось немало потрудиться: лишь четыре выстрела в живот помогли ему свести счеты с жизнью.
— Здесь обстановка полностью под контролем, — быстро сказал Шейн, — но наверху надо еще кое-чем заняться. Идем!
Вместе с Пейнтером он поспешил на верхний этаж. По пути полицейский приказал своим людям забрать Дика и срочно отправить его в больницу.
— Ты лучше объясни мне, что здесь произошло, — попросил он Шейна, — прежде чем объяснения придется давать мне.
— Немного терпения, скоро ты обо всем узнаешь. — С пистолетом в руке Шейн перепрыгивал через ступени.
Сестра, выдававшая себя за Миртл Госпид, стояла, прижавшись к дверям, с осунувшимся и испуганным лицом. Увидев Шейна, она моментально сунула руку в свою сумочку.
Он успел ударить ее по руке, и на пол со стуком упал украшенный жемчугом револьвер. Схватив сестру здоровой рукой, он сообщил Пейнтеру:
— Джулиус Брайтон в постели! Это человек, которого ты ищешь!
Псевдосестра рыдала и пыталась царапаться. Схватив ее за руки, Шейн потащил ее к кровати, где похожий на огородное пугало человек яростно сопротивлялся, прежде чем шефу сыщиков из Майами-Бич удалось надеть на него наручники.
— Надень наручники и на эту красотку. — Шейн подтолкнул псевдосестру к Пейнтеру. — Она убила свою коллегу Шарлотту Хант этим вот крошечным револьвером. А сейчас спустимся в библиотеку. Там мы будем одни, и я расскажу тебе все, как было.
Все сыщики Пейнтера успели собраться в холле. Передав им обоих арестованных, он приказал держать их в разных помещениях, не разрешая разговаривать друг с другом. Затем вслед за Шейном спустился в библиотеку.
— У меня в офисе толпится целая банда репортеров, сказал он. — Ждут меня, вернее, отчета об убийствах.
Сев в кресло, Шейн закурил:
— Твой отчет, Пейнтер, будет уникальным!
— Так что же произошло? — в очередной раз спросил полицейский, указывая на трупы.
— Взгляни на картину на столе, — произнес Шейн. — Это Рафаэль, о котором вчера рыдал Хендерсон, — грабители отняли ее у него среди бела дня. Только в действительности Рафаэлем здесь и не пахло, и Хендерсон сегодня подтвердил это.
Хендерсон — это тот тип, который ползал на четвереньках, когда ты вошел.
— Какова подоплека всех убийств?
— Картина главным образом, — ответил Шейн. Потом изменив тон, продолжил: — Я обещал тебе рассказ ценой в пятьсот долларов, так слушай. Монтроуз убил миссис Брайтон. Возможно, правда, что горло ей перерезал не он сам, а Оскар по его приказу. Сейчас это не имеет значения. Монтроуз знал, что доктор Педикью довел Филлис Брайтон до такого состояния, что она забывала о своих поступках. Ему было известно также, с какой целью пригласили меня: защищать мать от возможного покушения со стороны дочери. Одним словом, обстоятельства складывались для него как нельзя более удачно. После убийства миссис Брайтон Монтроуз подбросил нож в комнату Филлис и измазал кровью ее ночную сорочку.
На этом месте Пейнтер издал неясное восклицание, и на лице Шейна появилась ухмылка:
— Я побывал там раньше тебя. Забрал нож и запер дверь снаружи, прежде чем туда успел кто-либо войти. Именно этим ножом я резал хлеб в кухне, пока ты наблюдал за мной. Чертовски хороший нож, между прочим.
— Но почему, — спросил Пейнтер, сопровождая свой вопрос недоуменным взглядом, — Монтроуз убил миссис Брайтон или приказал ее убить?
— Чтобы она не узнала, что больной — Джулиус Брайтон, и не поняла таким образом, что ее мужа нет в живых.
Проглотив слюну, Пейнтер сказал:
— Ничего не понимаю.
— Джулиус Брайтон, — терпеливо объяснил Шейн, — брат Руфуса Брайтона. Несколько лет назад Руфус «подставил» своего брата, сделав его козлом отпущения за крупную растрату. В результате Джулиус угодил в тюрьму. Пару месяцев назад по состоянию здоровья он был освобожден досрочно. Понятное дело, он ненавидел Руфуса и, увидев возможность поменяться с ним местами, не преминул ею воспользоваться.
Думаю, дело обстояло так, — продолжал Шейн. — Когда Джулиуса выпустили, он узнал, что его брат Руфус тяжело болен. Джулиус и сам был еле жив. Всеми делами в доме заправлял Монтроуз, ненавидевший Руфуса так же сильно, как и Джулиус. Вместе им удалось избавиться от Руфуса. Он или сам умер, или они его прикончили, но так или иначе его место в постели занял Джулиус. Когда они поменяли пациентов, им пришлось поменять и докторов. Они наняли доктора Педикью и сестру милосердия Шарлотту Хант, после чего заторопились в Майами, подальше от тех мест, где могли разоблачить обман. У Джулиуса действительно очень плохо со здоровьем, а все больные до определенной степени выглядят одинаково. Филлис была едва знакома с Руфусом, а парень не в счет. Он все время пребывал в наркотическом тумане и к отцу не заглядывал. В общем, картина прояснилась?
— Не совсем. Где тело Руфуса Брайтона? Как им удалось скрыть его смерть и заменить одного больного другим?
— Очень просто. Заменив доктора и сестру прежде, чем они отправились из Нью-Йорка на юг. Причем доктора они выбрали такого, который был больше заинтересован в стимулировании психического расстройства у здорового человека, чем в лечении действительно больного.
— Ну а что же все-таки с Руфусом Брайтоном? Ты сказал…