— Подойди ближе, — сказал Шейн.
Она подчинилась послушно, словно ребенок.
— Посмотри на меня.
Она подняла на него глаза. Ее зрачки расширились до нормального размера, но взгляд оставался по-прежнему безжизненным и несфокусированным.
— Ты знаешь, кто убил?
Когда я проснулась, мне сразу все стало ясно.
— Ты помнишь, что делала?
Да, как только я увидела, все сразу вспомнила.
Шейн в раздумье покачал головой. Ее голос был глухим, и говорила она, будто во сне, вряд ли отдавая отчет в своих словах. Что-то загадочное, непонятное было связано с обстоятельствами гибели хозяйки дома. Пока Шейн не знал, что именно.
— Сними сорочку, на ней кровь.
По-прежнему глядя в пространство позади него, Филлис наклонилась и непослушными руками стала стаскивать сорочку через голову.
Отвернувшись в сторону, Шейн протянул руку. На его лбу, покрытом глубокими горизонтальными морщинами, выступили капельки пота.
— Дай сорочку. — Смяв тонкий материал в комок, он продолжил: — А теперь отправляйся в ванную, вымой руки и как следует вытри их. Потом переоденься.
Проследив взглядом, как она скрылась в ванной, он наклонился и поднял с пола нож, держа его за лезвие. Потом обернул рукоятку запачканной кровью сорочкой. Расстегнув пиджак, он поместил нож лезвием вниз во внутренний карман; кончиком, лезвия он проколол материал, продвигая нож вниз до тех пор, пока рукоятка не уперлась в подкладку.
Оставшуюся часть сорочки он затолкал в карман, после чего застегнул пиджак.
Переодевшись в ванной, Филлис встала перед Шейном покорно и молча, словно своей воли у нее не было и она ждала указаний от него.
— Залезай в постель, — приказал он. — Закройся и спи или делай вид, что спишь. Забудь обо всем. Обо всем, тебе ясно?
— Ясно, — ответила она усталым, безразличным голосом.
— Вот так. — Он не ушел из спальни, пока не убедился, что она легла в постель и погасила свет. Потом осторожно вышел в холл и закрыл за собой дверь. С минуту он стоял в нерешительности, глядя на торчащий в дверях ключ. Нахмурившись, он повернул ключ и, оставив его в замке, направился через холл в сторону библиотеки. За все это время он не встретил в доме ни души. Происшествие с Филлис заняло не больше десяти минут.
В библиотеке его ожидали четверо мужчин: доктор Джоул Педикью, тот самый, который нанес ему визит сегодня во второй половине дня, доктор Хиллиард — высокий, аскетического вида мужчина — хороший знакомый Шейна, и еще двое — предположительно мистер Монтроуз и Кларенс Брайтон.
— Из слов горничной я понял, что меня ждут, — сказал Шейн, войдя в помещение.
Приподнявшись со стула, доктор Педикью слегка поклонился:
— Да, мы ожидаем вас, мистер Шейн.
Улыбнувшись, Шейн произнес:
— Привет, Хиллиард.
— Добрый вечер, Шейн. — Доктор Хиллиард со стула не встал, но тоже вежливо улыбнулся.
— Мистер Монтроуз — мистер Шейн, — представил доктор Педикью.
Мистер Монтроуз был небольшого роста, лысоват и чисто выбрит. Одежда, казалось, была слишком велика для него, бледное, одутловатое лицо говорило о его болезненном состоянии. Он встал и поклонился. Шейн ответил коротким кивком.
— А это Кларенс Брайтон, — продолжал доктор Педикью с ноткой почтения в голосе.
Положив ногу на ногу, молодой человек бросил на Шейна безразличный взгляд из-под опущенных век и что-то невнятно пробормотал.
Присев на стул, предложенный ему доктором Педикью, Шейн внимательно посмотрел на Кларенса. Это был стройный, хорошо сложенный юноша со срезанным подбородком и бегающими глазами. У него были маленькие руки с темно-желтыми от никотина большим и указательным пальцами левой руки. Его манеры показались Шейну вызывающими.
Шейн произнес «ну?», переведя взгляд на доктора Педикью, вновь усевшегося на стул.
— Мы говорили о вас и некоторых ваших подвигах, — сказал доктор Педикью. — Доктор Хиллиард рассказал нам много интересного.
Закурив, Шейн дружески улыбнулся Хиллиарду:
— Надеюсь, вы умолчали о моих неудачах, док? Эти люди — мои клиенты.
Нет, я просто заверил их, что, как правило, ваши предприятия заканчиваются успешно, — серьезно ответил тот. Доктор Хиллиард был одним из наиболее уважаемых представителей своей профессии в Майами, членом местной ассоциации медиков и активным общественным деятелем.
— Тогда все в порядке. Главное, не рассказывайте им, какими методами я добиваюсь успеха. — Шейн обернулся к Педикью и небрежно добавил: — Я пришел по делу.
До сих пор, я полагаю, все шло нормально?
— О да. Конечно. Сразу после обеда миссис Брайтон прошла в свои апартаменты и сейчас отдыхает. Просила устроить ей встречу с вами, прежде чем вы уйдете. Пациентка… тоже ведет себя спокойно.
— Замечательно, — произнес Шейн. — Вы разработали определенный план действий?
— Думаю, это лучше сделать вам. — Доктор Педикью наклонил голову и поджал губы. — Теперь в вашем распоряжении все факты, вы можете действовать так, как сочтете наиболее разумным.
Шейн кивнул и вновь обернулся к доктору Хиллиарду:
— Как вы считаете, док? Педикью фантазирует или действительно существует опасность того, что мать может пострадать от руки дочери? Ваше мнение?
Вытянув перед собой руки, доктор Хиллиард кончиками пальцев одной руки начал постукивать по кончикам пальцев другой.
— Не буду ничего утверждать категорически, поскольку о болезни дочери могу судить лишь по самым поверхностным наблюдениям, тем не менее, полагаю, что следует принять меры предосторожности.
— Черт побери! — воскликнул Шейн. — Из вашего брата так же трудно вытянуть определенный ответ, как из юриста.
Доктор Хиллиард вежливо улыбнулся.
— Психические заболевания требуют тщательного изучения и наблюдения в течение длительного времени, — объяснил он Шейну — Меня не просили, — добавил он, — быть консультантом по болезни мисс Брайтон.
Шейн бросил взгляд на доктора Педикью:
— Вы никого к ней не допускаете?
Доктор Педикью натянуто улыбнулся:
— Полагаю, в ее болезни я в состоянии разобраться сам. Напротив, в случае с мистером Брайтоном я видел необходимость пригласить консультанта.
— Кстати, неожиданно спросил Шейн, — почему у девушки фамилия Брайтон? Насколько я понимаю, она не его дочь.
— Он удочерил ее после женитьбы, — объяснил мистер Монтроуз. — Выразил желание сделать ее своей законной дочерью.
Когда мистер Монтроуз замолчал, Шейн посмотрел на Кларенса. Тот сидел, положив ногу на ногу и недовольно поджав губы.
— Лучше всего, если мне предоставят возможность самому поговорить с миссис Брайтон. Тогда я смогу предложить разумный образ действий, — заявил Шейн. Он встал. Доктор Педикью тоже торопливо поднялся на ноги. Кстати, — продолжал Шейн, — как ко всему этому относится сама миссис Брайтон?
— Она вздохнула с облегчением, узнав о моей договоренности с вами, — ответил доктор Педикью. — Миссис Брайтон очень обеспокоена состоянием девушки. Она призналась, что уже наблюдала несколько случаев, дающих основание для серьезной тревоги.
Он проскользнул в дверь и держал ее открытой для Шейна. Тот тоже вышел, коротко кивнув троим оставшимся в помещении мужчинам.
Сюда. — Доктор Педикью повел его через холл тем же путем, что и горничная.
Они молча поднялись по ступеням широкой лестницы, где наверху их встретила белокурая сестра милосердия, которую Шейн уж видел раньше. На руке она держала сложенное пополам одеяло. Сестра собиралась пройти мимо, когда доктор Педикью остановил ее вопросом:
— Ах, Шарлотта, как чувствует себя наша пациентка?
— Она отдыхает, доктор. — Ее голос был низким и слегка вибрирующим. Ее взгляд, не задерживаясь на докторе, с видимым одобрением остановился на могучей фигуре сыщика.
— Отлично, — заметил доктор Педикью.
Сестра двинулась дальше, провожаемая задумчивым взглядом Шейна.
— Сюда, — пригласил доктор Педикью, показав на дверь, к которой перед этим привела его Филлис.
В комнате было темно. Доктор Педикью негромко постучал. Когда ответа не последовало, он постучал сильнее и прислушался.
— Что могло… — Не докончив фразы, он повернул ручку и отворил дверь. — Миссис Брайтон, — негромко произнес он, нажимая на кнопку выключателя. Стоя за его спиной, Шейн наблюдал, как при взгляде на кровать напряглось тело франтоватого доктора, как стремительно он пересек комнату и наклонился над убитой.
Когда доктор Педикью выпрямился, его лицо было искажено ужасом. Шейн заметил, что оно выражало и другие эмоции, характер которых было трудно определить. По телу доктора пробежала дрожь, и он отвел глаза от белого как мел лица убитой.
— Похоже, я здесь больше не нужен, — проговорил Шейн.
— Это ужасно, ужасно, — простонал доктор, покачиваясь.
— Приятного мало, — согласился Шейн.
Рискнув еще раз бросить взгляд на труп, доктор Педикью сказал более уверенно:
— Это она, дочка! Мы думали, она отправилась спать. Но Филлис, должно быть, проскользнула сюда и… О Боже! Каким я был идиотом! Я должен был потребовать от сестры, чтобы она не спускала с нее глаз. — Забыв о своих жеманных манерах, он закрыл лицо обеими руками.
Спектакль начал действовать Шейну на нервы.
— Надо вызвать полицию. И возьмите себя в руки.
Док сделал попытку вернуть себе бесстрастность профессионального медика.
— Моя вина, только моя, — снова повторил он. — Давно следовало поставить правильный диагноз. Я был обязан отправить девчонку в сумасшедший дом, а не подвергать мать опасности.
— Запоздалые мысли не стоят ни цента, — заметил Шейн. — Вызывайте полицию и всех, кого нужно, пока девчонка не прикончила кого-нибудь еще.
— Да, да, это абсолютно необходимо, — с готовностью согласился доктор Педикью.
Помимо Шейна, он сообщил страшную новость собравшимся в библиотеке и попросил их немедленно вызвать полицию. Когда он возвратился к Шейну, рот его нервно подергивался.
— Вот комната дочери. Давайте взглянем, там ли она.