[266]. Как писала историк архитектуры Элис Фридман, родители детей и производители стремились к тому, чтобы игрушки такого рода «не просто учили ловкости рук и умению строить, а с помощью игры формировали у детей нормы поведения, а также устремления и желания будущих граждан и потребителей»[267]. Эта же мысль появляется и в книге Пейджа 1953 года «Детский досуг в первые пять лет», где он описывает все преимущества игр с конструктором. Полагая, что игрушки главным образом «занимают» тело и ум, он настаивал на важности развития воображения и внутреннего мира ребенка. «В процессе творческой игры ребенок с каждым днем все усердней готовится к взрослой жизни, изучая ее законы и правила. Однако не менее важно, что воображаемая страна его игр — это островок спасения от тревог и разочарований реального мира»[268]. Кирпичики Пейджа и их копии, сделанные LEGO, точно соответствуют определению типичной обучающей игрушки XX века у Бригитты Эльмквист: «простые по своему строению, текстуре, форме и цвету, гендерно-нейтральные, так что подходят и девочкам и мальчикам». Они были ориентированы скорее на развитие физической координации ребенка и, возможно, рациональных основ постройки, чем на свободное проявление творчества[269]. Также немаловажно, что их модульная структура позволяла продавать небольшие дополнительные наборы. Этот маркетинговый механизм в конце XIX века был придуман немецкой фирмой Рихтера, предпринимателя, выпускавшего конструктор «Анкерные каменные кубики» (Anker-Steinbaukästen)[270].
Но хотя LEGO и позаимствовали этот отработанный ход, кубики LEGO в первые годы не приносили ей коммерческого успеха: к 1953 году на них приходилось лишь 7 % продаж фирмы[271]. В 1955 году сын Кристиансена, Готфрид, желая усовершенствовать производство и сбыт, решил пересмотреть линейку продукции своей фирмы. Воспользовавшись модульным принципом, лежащим в основе конструктора, он придумал новую концепцию, что-то вроде «общей идеи» продаж и использования конструктора. Это положило начало «Системе игры» (System i Leg) LEGO, которая переместила существующие индивидуальные наборы на шипованный Town Plan[272] с совместимым креплением. Теперь любой ребенок, следуя общей модернистской или функционалистской архитектурной моде, мог, словно на сетке улиц, расставлять домики на ковре у себя в детской[273].
После войны среди психологов, учителей и амбициозных родителей со средним достатком начались оживленные дискуссии о школе, детской площадке и городском дизайне. В итоге сложился общественный консенсус: «благонравные» игрушки особенно важны для развития личности и умений ребенка. Послевоенную Европу охватило увлечение «хорошими» игрушками, тесно связанными с дискурсом обновления и реформирования, который сосредотачивался на дизайне детских вещей. «Хорошие» игрушки, подкрепленные идеей о ранимом ребенке, нуждающемся в родительском наставлении, противопоставлялись дешевым игрушкам массового производства, с которыми многие ассоциировали бесполезную новизну, материализм, хаос и насилие[274].
Нормативное понятие «хорошей», «настоящей» игрушки предполагало, что она искусно сделана из дерева и следует благородной традиции, но фирма LEGO намеренно вписала в этот дискурс свои пластмассовые кирпичики. Пластмасса — долговечный и гигиеничный материал, при этом достаточно дешевый для масштабного производства. Однако в Европе середины XX века отношение нему было противоречивым[275]. О материале детских игрушек писал не кто иной, как знаменитый философ Ролан Барт: он критиковал пластмассу как «непривлекательный материал, результат химии, а не природы… одновременно грязный и гигиеничный, он разрушает все удовольствие, всю сладость, всю человечность прикосновения»[276]. В свете этого в первых маркетинговых стратегиях LEGO видны попытки одомашнить потенциально чуждый материал с помощью приятных образов и вместе с этим разрекламировать преимущества конструктора. К примеру, в одном объявлении в датском журнале 1960 года говорилось: «Какое удовольствие видеть детей, играющих в LEGO: эта игра вдохновляет и успокаивает. Дети учатся браться за сложные задачи и решать их вместе»[277]. На рекламной картинке изображены мальчик и девочка, которые играют на полу с Town Plan. За ними наблюдает мать, сидящая в стильном модерновом кресле с деревянной спинкой, с вязанием в руках.
Ил. 4.1. Реклама LEGO в газете Saturday Evening Post, 1962
В конце 1950-х и в 1960-е успех компании за рубежом продолжал расти. Тем временем в ее дизайне активно разрабатывалась тема благонравной скандинавской идентичности. Постепенно LEGO стала выходить на новые рынки: сначала в Европу (масштабный прорыв в Германию случился в 1956 году), а затем, в начале 1960-х годов, в Северную Америку. Для этого LEGO использовала лицензионное соглашение с фирмой Samsonite, которая в 1962 году впервые представила на Нью-Йоркской ярмарке игрушек увеличенную версию Town Plan[278]. До 1972 года, пока LEGO не начала сама контролировать распространение своей продукции в Северной Америке, фирма Samsonite в рекламе конструктора привычно продвигала идею естественности игры в кубики и сообщала, что из абстрактных кирпичиков можно сделать множество разных объектов (ил. 4.1). Это ставило LEGO в один ряд с другими творческими игрушками для разборчивого среднего класса США. По наблюдению историка дизайна Эми Огаты, в Америке в условиях политической напряженности времен холодной войны дизайн и образование были тесно связаны с понятием творчества, которое стало оплотом демократических ценностей и двигателем научного соревнования[279].
Творческие игрушки занимают видное место в дискурсе не только детского образования и психологии, но и творческих профессий. В апрельском номере журнала Progressive Architecture за 1966 год Эллен Перри в статье об архитектурных игрушках задалась вопросом, «какое влияние они оказывают на будущих создателей и потребителей архитектуры?.. Эффективно ли они развивают творческие способности в эти важные, восприимчивые годы, независимо от того, какая профессия ждет ребенка?»[280]. И хотя большинство заявлений индустрии Перри воспринимает скептически, все же она исходит из представления, что игрушки должны влиять на образование ребенка и на его способность к творчеству и настаивает на серьезной ответственности, лежащей на детских дизайнерах в послевоенный период. Проникнувшись идеями модернистов, Перри расхваливает абстрактные игрушки, из которых можно построить все что угодно (именно так в кратком каталоге статьи был охарактеризован конструктор LEGO). Она заявляет: «Слишком много игрушек создано дизайнерами, обуздавшими свое воображение и направившими его в погоню за буквальностью, которую догнать невозможно. Последнее, что нужно ребенку в игрушке, — чтобы она была предельно точной». Вся эта критика касалась распространенных на рынке конструкторов, воспроизводящих конкретные архитектурные стили, в том числе историзированные[281].
Пожалуй, связь между LEGO и широким послевоенным дискурсом «хороших игрушек» яснее всего демонстрируют десять принципов игры, которые в 1962 году установил Кристиансен. Он сделал их частью философии и политики компании:
1. Неограниченные возможности игры
2. Для мальчиков и девочек
3. Для всех возрастов
4. Игра круглый год
5. Здоровая спокойная игра
6. Длинная игра на много часов
7. Развитие, воображение, творчество
8. Чем больше LEGO, тем интересней
9. Доступны дополнительные наборы
10. Качество — в каждой детали[282]
Хотя эти принципы выдвигают на первый план детский игровой опыт и формулируют его в обобщенных жизнеутверждающих выражениях, в них все равно обнаруживается главный рекламный мотив LEGO: компания удачно для себя связывает игровой потенциал конструктора с тем, сколько наборов вы купили. Таким образом, компания открыто объявила творчество и воображение своими ключевыми ценностями, определяющими корпоративный кодекс, что позволило рекламировать LEGO как «мирную» и более созидательную альтернативу другим игрушкам. LEGO превратило эти ценности в двигатель прибыльной стратегии, в русле которой и стал в дальнейшем развиваться дизайн конструктора.
По мере того как продукция LEGO выходила на новые рынки и линейка становилась все более разнообразной, в дизайне и в маркетинге компания все реже делала основной акцент на образовательной ценности конструктора. На первом месте теперь оказалось понятие творчества как осязаемое благо, которое можно было купить. В последней четверти XX века LEGO System, которая менялась под воздействием представлений о детской независимости, самовыражении и сюжетной игре, решилась на новые яркие новинки. Наиболее заметный пример этих изменений — появление в 1978 году новых «игровых тем» в линейке товаров. Игровые темы были задуманы как отдельные «системы внутри системы» LEGO. Это была идея Кьельда Кристиансена (сына Готфрида Кирка и внука Оле Кристиансена), детство которого было тесно связано с конструктором. Новые тематические наборы заимствовали сюжеты, часто используемые в детской литературе и игрушках: замки, рыцари, вестерны, научная фантастика и т. д. К набору прилагалась иллюстрированная пошаговая инструкция (