[105] Детей нужно учить не собирать и хранить игрушки, доказывала она, а ломать их, чтоб узнать, из чего они сделаны, «исследовать строение игрушек»[106]. Далее Эджуорт определила два полезных типа существовавших в тот момент игрушек для детей: фабричные игрушки (например, куклы) и самодельные (глина или воск для моделирования). По задумке Эджуорт (а равно и по задумке Локка), увлечение игрушками должно было научить ребенка разбираться в мире вещей. Эта педагогическая идея отразилась и в детской литературе, и в непосредственных играх детей, особенно играх с куклами.
В работе «Благоразумные забавы в диалогах между детьми в семье» (1783) Элеанор Фенн (1743–1813) ясно указала, какие сведения необходимо было узнать детям для ориентации в мире вещей и в мире торговли[107]. Фенн, более известная под псевдонимами Миссис Лавчайлд и Миссис Тичвел[108], вдохновилась идеями Барбо и с 1780 по 1810 годы написала серию детских книжек для девочек и юных женщин. Кроме того, Фенн придумала специальные игры и игрушки в помощь матерям, обучающим детей дома. После 1795 года ее произведения издал Ньюбери. Книги представляли собой серию диалогов, которые якобы происходят между детьми. Первая книжка называлась «Ремесла»: в ней дети в диалогах разыгрывали несколько профессий, в первую очередь связанных с торговлей. Как и в случае с записными книжками, разыгрывая диалог, ребенок примерял на себя роль покупателя и практиковался в будущих покупках. Диалоги начинались с того, что каждый ребенок выбирал себе роль одного из типичных продавцов и описывал себя:
Джейн: Я буду модисткой и стану продавать тысячу разных вещей. Джек говорит, что так это называется. Я буду делать шляпки и манжеты и все такое прочее.
Джордж: А я буду галантерейщиком, я тоже буду продавать множество разных вещей, как и ты: булавки, тесьму, спицы, нитки. У меня будет большой магазин.
Уильям: А я буду коробейником. Я буду покупать товары у Джорджа и разносить их повсюду и заходить во все дома. А на ярмарке у меня будет свой лоток, и там я буду продавать свои товары.
<…>
Джейн: Пускай Сьюзен будет драпировщицей. Что она будет продавать?
Джордж: Разумеется, ткани. Знаешь, одни драпировщики продают полотно, другие — шерсть[109].
Хотя нет никаких доказательств, что дети и родители в процессе чтения разыгрывали подобные сценки, очевидно, что замысел книжки был именно в этом. Желание Фенн помочь матерям стать хорошими учительницами прослеживается во всех ее работах[110]. Вовлекшись в игру, дети могли с легкостью выучить, какие бывают продавцы, что они продают и как ведут торговлю. В воображаемом диалоге не просто перечисляется, какие товары продает каждый торговец (например, галантерейщик — тесьму, булавки, спицы и нитки), там описывается, где коробейник эти товары приобретает, и указывается расположение всех лавочек: от ярмарочного лотка до уличного магазина. В книге упоминались и другие профессии: бондарь, аптекарь, книготорговец и кондитер; это говорит о том, что считалось важным иметь широкое представление о рынке. Диалог отыгрывался в серии вопросов, и если игрок не знал ответа, то выбывал из игры. Дальше обсуждались свойства материалов, из которых сделаны товары каждого продавца:
Джордж: Драпировщица! Если тебя спросят, из чего сделано полотно, говори — конопля или лен. И то и другое — растения. А знаешь, из чего сделана шерстяная ткань?[111]
Аналогичным образом нужно было определить кожу, масло, шоколад, кошениль и скипидар. Все это перекликалось с идеей Эджуорт о том, что дети должны понимать, из чего сделаны вещи. В подзаголовке книги сказано, что диалоги «написаны, чтобы подсказать матерям, как донести до ума маленького человека сведения о предметах, которые его окружают»[112]. Во всей этой назидательной литературе, описывающей материальный мир в коммерческом контексте, ясно прослеживается важность осязаемых предметов в воспитании идеального покупателя. Как и в случае с идеями Эджуорт, игра в покупателя, придуманная Фенн, была инструментом воспитания, а самое важное, что должен был вынести из этих упражнений будущий покупатель, — умение разбираться в мире вещей.
Кроме того, в ходу была литература, способствовавшая развитию этих знаний на визуальном уровне, — новаторский гибрид «книга-игрушка»[113]. Около 1810–1816 годов лондонские издатели С. и Дж. Фаллеры выпустили серию из десяти детских книжек, к которым прилагались бумажные куклы. Эти книги были дорогими и стоили пять шиллингов, но все же за первые два года существования серии несколько раз переиздавались. Это были нравоучительные истории о мальчике или девочке: их представляла бумажная кукла с набором костюмов, каждый из которых соответствовал одной из глав книги. Например, в «Истории маленькой Фанни» одноименная героиня убегает из дома, и у нее крадут одежду. Прежде чем вернуться к своей маме, ей придется пройти весь путь по общественной лестнице[114].
По сути, «Маленькая Фанни» — это нравоучительная повесть, похожая на знаменитый рассказ Эджуорт «Пурпурный графин», напечатанный в 1796 году в сборнике «Помощник родителю». Героиня Эджуорт — маленькая девочка, которой нужно купить туфли, но она не может устоять при виде прекрасного пурпурного графина. Ее мать, поддавшись на уговоры, скрепя сердце позволяет ей купить пурпурный графин вместо туфель. При ближайшем рассмотрении графин оказывается пурпурным просто потому, что туда налита темная жидкость. А поскольку у девочки нет туфель, отец отказывается взять ее на прогулку в свет. Обе истории предостерегают от нравственной и материальной безответственности, но «Маленькая Фанни» кроме этого дает еще и наглядное представление истории. В формате, выбранном для «Маленькой Фанни», выразилось понимание важности игры для закрепления поучительных уроков о материальном мире и потреблении.
Ил. 1.1. «История маленькой Фанни», 1810
В «Истории маленькой Фанни» полезные знания обнаруживаются и применяются в ходе игры. К тексту прилагалось семь вырезанных из бумаги фигурок, одна переставляемая голова и четыре шляпы (ил. 1.1). Задачей ребенка-читателя было по мере чтения одевать Фанни в наряды, соответствующие ее текущему общественному положению. Для каждой главы требовался новый наряд, и каждой главе предшествовало описание того, во что должна теперь быть одета бумажная кукла. Первый наряд Фанни — это изысканное белое муслиновое платье с панталонами и шелковый розовый пояс. Именно так обычно выглядели маленькие девочки из богатых семей. В руках Фанни держит куклу (тут вспоминается и подражательная функция куклы, и в целом обучение посредством игры в куклы)[115]. Но, как ни парадоксально, хотя бумажная кукла и играет в книжке главную роль, автор высмеивает любовь девочки к куклам. Эджуорт тоже связывала игру в куклы с «первыми признаками любви к моде и нарядам»[116]. Далее по сюжету тщеславие и праздность приводят Фанни к потере куклы, а также и общественного положения. Возвратившись, Фанни снова надевает красивое платье, но теперь вместо куклы в руках у нее — книга.
Сложное и порой противоречивое отношение к куклам у авторов педагогических текстов того времени дает нам полезный контекст для понимания того, что девочки делали с куклами и как они с ними играли. С одной стороны, по утверждению Эджуорт, кукла считалась пустой забавой, ведущей к ветрености и праздности. Но другие мыслители, например Руссо, отдавали должное кукле как главному инструменту знакомства девочки с миром вещей и с практиками общественной жизни женщины[117]. Так или иначе, оба автора сходились на том, что кукла «прививает девочке склонность к опрятности в одежде и желание делать вещи своими руками, не прибегая к услугам мастериц»[118]. Пошив кукольных нарядов, которые были миниатюрной версией одежды взрослых, выполнял ту же функцию, что и ученические работы мальчиков-подмастерьев, обучавшихся мебельному ремеслу. Но кроме того, кукольные наряды вырабатывали у девочек представление о мире вещей и способность к самостоятельной покупке красивого платья. Исследование кукольной одежды, предпринятое Музеем Лондона, показало, что самодельные кукольные наряды XIX века, как правило, сделаны достаточно небрежно, тогда как кукольные наряды XVIII века идентичны полноразмерной одежде того времени.
По образцу кукольного платья 1805 года из коллекции Музея Лондона можно судить о высоком уровне мастерства создателей миниатюрной одежды[119]. Согласно сохранившейся истории происхождения этого платья, оно было сделано ученицей Лондонской школы для обедневшего дворянства, оставшейся в школе на летних каникулах. Это платье — миниатюрная (около 33 сантиметров в длину) копия платья «а-ля фартук», которое было в ходу в то время. Платье сшито из белого хлопка, с крупным клеточным плетением, превышающим масштаб платья, а лиф обшит белым льном. Внимательно присмотревшись к этому сделанному вручную предмету одежды, мы обнаруживаем, что юная ученица очень хорошо разбиралась в материалах и достигла высокого уровня мастерства. Кружевные вставки на передней части лифа вшиты идеально, их концы уходят в аккуратно подвернутый край, при этом их линия совпадает с линией клеточного плетения самой ткани. Понимание ткани и техники разрезания заметно и в том, как сделаны рукава: они отрезаны по косой, что позволяет ткани тянуться. Спинка изделия демонстрирует особый навык отстрочки задних боковых швов, в которых боковина спинки аккуратно наслоена на спинку и зафиксирована обратным стежком. Ткань для платья использовалась очень экономно, подкладка передней части лифа была сделана из простого, более дешевого полотна.