Вытащив руку из пальцев камеристки, я вскочила и принялась выдергивать шпильки, а после тыльной стороной ладони размазала по лицу помаду.
Женщины наблюдали за мной с ужасом. Будто я совершаю самое страшное в мире святотатство, одна даже дернулась, чтобы мне помешать, но я оскалилась, подобно дикому зверю:
– Только попробуйте подойти! Никакого макияжа, больше никаких причесок, делающих меня похожей на эту су…
Договорить я не успела, двери за спиной хлопнули. Обернувшись, я увидела Дорнана. Тот стоял, держа в руках другой чемоданчик, и обескуражено смотрел на меня во все глаза.
Я на него, впрочем, тоже. Не ожидала, что он вернется снова.
– Что вы здесь делаете? – не торопясь остывать, спросила я.
– Пришел продолжить осмотр. По счастливой случайности нашел у себя в закромах еще один прибор. Правда, ему уже лет двадцать – устаревшая модель, но до сих пор работает.
– А до завтра это никак не потерпит? – огрызнулась я. – Какой смысл вообще меня вечно сканировать? И я, и вы понимаем, что все бесполезно.
Дорнан тяжело вздохнул и направился к кровати раскладывать чемоданчик.
– Я уже отвечал вам на этот вопрос. Потому что шансы есть всегда. А теперь будьте добры лечь, госпожа Эсмиральда.
Стоящие за моей спиной служанки зашушукались, я, гневно на них зыркнув, вытащила из волос последнюю шпильку и без малейших угрызений совести бросила в одну из женщин, будто метательный нож.
– Вы сегодня как никогда агрессивны, – заметил доктор.
– Да неужели? – притворно изумилась я. – На вас бы посмотрела, будь вы на пороге смерти, а заодно узнай, что все это время вас красили и наряжали как любовницу императора. Я ведь правильно поняла, Ронан спал с Нинат?
– Оу… – судя по лицу Дорнана, я угадала. – С чего вы решили?
– С того, что он похоронил сотню жен и ему плевать было на нас. А здесь умерла… да она ему никто в принципе, но он лично роет землю носом в поисках ее убийцы.
Мне все же пришлось лечь на кровать, послушно вытянув ноги. Наверное, я была сейчас очень «прекрасна»: растрепанная, с грязным от помады лицом и очень злая.
Мне было до слез обидно. Таких, как я, убивали, а Нинат мало того, что издевалась над каждой из нас, так еще и пережила каждую… Ну почти каждую.
– Императора можно понять, – начал оправдывать Ронана старик, закрепляя на мне массивные датчики. – В такой круговерти женщин он должен иметь кого-то постоянного, того, в ком найдет утешение…
– Заткнитесь, – попросила я, не желая слушать эту перекошенную логику, из которой следовало, что чудовище-мужа надо пожалеть.
– Как угодно, императрица.
Дорнан еще несколько минут возился, настраивая свой чудо-анализатор, крутил какие-то тумблеры, щелкал кнопками, пока прибор не начал издавать тихий жужжащий звук. И с первого же мгновения лицо Дорнана изменилось.
Он побледнел, руки затряслись от волнения, а глаза распахнулись так широко, что грозили вывалиться из орбит.
– Быть не может! – пробормотал он, и я нервно сглотнула. – Нужно проверить еще раз!
– Что там? – Теперь уже мои пальцы начались трястись, потому что Дорнан судорожно крутил настройки на приборе и даже начал заикаться.
– П-п-позовите императ-тора, – бросил он одной из служанок. – Ср-рочно.
Та незамедлительно выбежала за дверь.
– Что там? – переспросила я.
– Эмбрион, – озарившись радостной улыбкой, огласил доктор. – Один. Живой. Эмбрион. Вы беременны, императрица.
Я замотала головой. Нет!
Нет!
И мигом принялась сдирать с себя датчики.
– Что вы делаете? – возмутился доктор, но я не желала слушать.
– Избавляюсь от вашей неработающей техники. Вы сами сказали, что это старье. Значит, ему нельзя верить! Я не могу быть беременна!!!
– Нет, можете! – воспротивился доктор, прикрепляя мне обратно на лоб липучку. – Да вы даже ведете себя не так, как обычно. Ваш организм лучше вас знает о своем состоянии и уже сигнализирует об этом.
Меня колотило, сердце выпрыгивало из груди, а пальцы судорожно сжимали простынь.
– Какой срок? – наконец нашла себе силы задать главный вопрос. – Сколько эмбриону?
Дорнан пожал плечами.
– Понятия не имею. Более современные аппараты могут определить с точностью до часа, если речь идет о последних сутках, но в этом приборе такой опции нет. Впрочем, можно предположить, что зародышу уже несколько дней. Ведь именно столько вас не посещал император, а я не проводил замеры.
– Несколько дней… – рассеянно повторила я, наконец осознавая причины поломки прибора утром.
Хэдок просчитал все до мельчайших деталей.
Начиная от смерти Нинат и заканчивая невозможностью определить более точный срок зачатия. Прибор, который это мог сделать, сломан, а завтра будет уже неважно.
Вопрос был в другом: как ему удалось всех обмануть? Как Хэдок обошел ритуал в Храме? И главное: зачем Дизайнеру Смерти нужен его собственный ребенок?
Что-то изменилось в его взгляде.
В том, как он смотрел на меня, как теперь касался…
Пять минут назад Ронан влетел в комнату, я не могла описать выражение его лица и эмоции в глазах. Но в них точно появилось что-то новое. Трепет – раньше его там не было.
– Это точно? Это правда? – вцепившись в ворот Дорнана и тряся доктора, спрашивал он.
– Да, – Дорнан подсунул императору под нос экран. – Можете сами убедиться.
Несколько долгих секунд Ронан вглядывался в анализатор, а после медленно выпустил старика из рук.
– Наконец-то, – выдохнул император, поворачиваясь в мою сторону. – Я знал, я верил, что ты сможешь.
Я же нервно сглотнула. Ответить было нечего, но Ронан и не требовал.
Опустившись передо мной на колени со священным трепетом, он посмотрел на мой живот, а после поднял взгляд на лицо:
– Ты же понимаешь, что внутри тебя живет мой наследник! Мальчик или девочка! Новый Дизайнер Жизни!
Молчу.
Потому что у меня огромные сомнения в правоте мужа. Да, возможно, мальчик, возможно, девочка, но… точно не наследник Ронана. И от этой мысли мне тепло.
Этот обман дарит мне чувство мстительного удовлетворения…
– Дорнан должен проверить все еще раз, – тихо говорю я, а сама торопливо соображаю, что делать дальше.
Если я действительно беременна, то не от мужа, но он-то думал иначе, и я пока не собиралась его разочаровывать.
Ронан уже отдавал приказы об усилении охраны вокруг моей комнаты, и пока он был отвлечен на эти дела, ко мне вновь подошел Дорнан и едва слышно спросил:
– Ваша задумчивость пугает меня, императрица. Вы ведь не собираетесь исполнить свои угрозы попытаться избавиться от малыша?
Вскинув на него глаза, я прочла во взгляде доктора опасения и покачала головой.
– Нет. Не собираюсь. Ведь пока ношу наследника – я буду жить.
– Верный выбор, госпожа, – с облегчением выдохнул врач, хотя по глазам я видела: не поверил. И за мной теперь наверняка будут наблюдать во сто крат более внимательно.
Наверное, именно поэтому Дорнан подошел к Ронану и принялся что-то активно нашептывать ему на ухо.
Тот хмурился, смотрел косо на меня, а после мрачнел.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Я приставлю к ней Хэдока и наблюдателей. Они не допустят подобного.
Мое сердце пропустило удар, а на лице я едва сдержала улыбку.
Потому что вся ирония ситуации заключалась в том, что именно Дизайнер все произошедшее не просто допустил, но и спровоцировал.
Со своей же ролью и линией поведения я пока не определилась и предпочитала наблюдать, прощупывая почву. А в идеале дождаться момента и поговорить наедине с Хэдоком, у него были все ответы на мои вопросы.
– Может быть, ты чего-то хочешь? – неожиданно обратился ко мне Ронан, и я даже вздрогнула от постановки вопроса. – Тебе ведь наверняка что-то нужно. Помню, ты хотела доступ в библиотеку, я могу предоставить.
Неверяще уставилась на него, он же смотрел на меня, будто на хрустальную статуэтку. Дотронься – разобьюсь.
Пока переваривала свое новое положение, привилегии и бонусы, за меня отвечать принялся Дорнан:
– Итак, для успешного течения беременности необходимо: регулярные прогулки по свежему воздуху, полноценное питание, отсутствие стрессов и секса. Ну, вы же сами понимаете, господин Ронан.
Мне казалось, император будет возмущен, но муж даже глазом не повел.
– Если понадобится, я к ней даже пальцем не прикоснусь. Лишь бы она родила наследника, – произнес он. – Все остальное будет.
– Я могу попросить вернуть Лоду? – робко вставила я, прощупывая возможности дозволенного и тут же добавляя: – И убрать эту прислугу.
– Все, что угодно, – легко согласился супруг и обратился к Дорнану: – Я хочу знать о малейших изменениях в ее самочувствии. Этот ребенок обязан родиться.
До вечера в комнате была суета, служанки действительно ушли, а Лода, наоборот, пришла, но вместе с тем – в каждом углу теперь были установлены датчики наблюдения, а в коридоре дежурил с десяток стражей.
Признаться, когда Ронан говорил об усилении, я не думала, что о таком. То и дело мой взгляд падал то на одну, то на другую камеру. Пожалуй, теперь я чувствовала себя еще больше под колпаком, чем раньше.
Если до этого я думала, что смогу общаться с Лодой, что-то выведать, то теперь приходилось взвешивать каждое слово.
И даже с Хэдоком мне не удалось поговорить, ведь он был тем самым человеком, который руководил установкой.
Без наблюдения осталась только ванная комната, радовало, что хоть там мне оставили иллюзию уединения.
– Это ради вашей же безопасности, моя императрица, – произнес он, когда последняя камера была вмонтирована. – Чтобы вы и ваш наследник всегда были под контролем.
Меня же это и пугало. Похоже, Ронан всерьез опасался, что я могу сделать что-то с ребенком, и да, я бы наверняка так поступила, если бы это был ЕГО ребенок, но… сейчас была вынуждена лавировать в других условиях.