– Я готова вернуть нам Хэдока. Только мне нужно твое разрешение.
– Зачем? Ты ведь уже все решила? – повернув голову к дочери, спросила я.
Глядя на нее сейчас, я четко поняла, что она выросла. Взгляд у нее был не детский, пусть тело и казалось слишком молодым. В ее глазах отражались тысячи лет, которые прожил Альтазар, и сознания всех Дизайнеров Жизни до нее.
– Неважно, что решила я. Он ведь не только мой, но и твой, мама. И я вижу, как ты цепляешься за него, пусть даже такого искалеченного, как сейчас. Ты боишься, что у меня может не выйти, но и я сама этого боюсь…
– Я просто помню, что стало с той, кто лишился сознания. – В памяти был свеж взгляд Кимат, устремленный в пустоту. – Поэтому да, я боюсь потерять то, что от него осталось. Это лучше, чем ничего.
– Но это хуже, чем все. Поэтому подумай, – ответила Габриель и вышла из комнаты, оставляя меня наедине с нелегким выбором.
Наверное, она была права. Все эти годы я жила наполовину. Делала то, что от меня требует империя, и, надо сказать, вполне успешно справлялась.
Я сумела подавить несколько мелких бунтов против меня, перестроила экономику Гризальда заново, в этом отлично помогли ресурсы, которые прислали Мандрогиры. Я даже пережила Рикарда, когда он тихо и мирно скончался от старости, а я лишилась одного из главных союзников.
Я справилась со всем, но вот душевного покоя так и не обрела. Не смогла подпустить к себе другого мужчину, хотя желающих было много. Все ждала, что в один из дней Хэдок все же вспомнит…
И вот этим утром, стоя у окна, слушая пение птиц, я поняла, что нужно рискнуть. Вся моя жизнь до этого момента была одним сплошным риском, так почему я боюсь шагнуть в бездну еще раз?
Отойдя от окна, я отправилась на поиск дочери, а когда нашла ее в библиотеке, подойдя к столу, произнесла:
– Я согласна! Верни нам Хэдока.
Габриель кивнула и захлопнула бумажный фолиант, над которым сидела.
– Только мы должны полететь на Затурию, – попросила она. – Операцию нужно провести там. Не хочу, чтобы мне что-то мешало.
Подготовка к полету заняла несколько дней.
В особой секретности мы собрали нужное оборудование и погрузили его на корабль к самому надежному пилоту во Вселенной. Хотя Дан к идее сделать Хэдока обратно человеком относился скептически. Он вообще с возрастом становился все более хмурым и задумчивым, зато Мика, унаследовавшая после смерти отца алмазную империю, не потеряла былой легкости.
– Не переживай, императрица, – хлопнув меня по спине, подбодрила она. – Ты столько всего пережила и заслужила кусочек своего счастья. Доверься дочери, она у тебя, в отличие от моих непоседливых курочек, очень умная.
Я повернулась к подруге и невольно усмехнулась. Да и невозможно было не смеяться, потому что «непоседливые курочки» пошли в мать, и не далее как вчера по всей пирамиде за ними гонялся главный советник, у которого две пятнадцатилетки уволокли кольцо прямо с пальца. Прекрасно понимая, что это не смешно, их, конечно, отчитали и выговорили – подумать только, какой скандал. Но что поделать, если гены пальцем не заткнешь.
– Пора, – позвал Дан. – Взлет через пятнадцать минут.
Весь полет я провела в кают-компании совершенно одна. Габриель отдыхала у себя в каюте, а Мика с Даном следили за кораблем в рубке.
Там же находился и Хэдок. Когда я ему пыталась рассказать, зачем именно и куда мы летим, он воспринял все совершенно равнодушно.
– Я должен подчиняться Дизайнеру Жизни, – ответил он, и на этом все закончилось.
Стало понятно, что он совершенно безропотно ляжет на операционный стол и позволит Габриель делать с собой все, что она решит, ведь так заложено в его программу.
На Затурию мы прилетели вечером тех же суток, хотя здесь на планете день только начинался.
За пятнадцать лет тут тоже многое изменилось. Выросло с десяток мегаполисов. Построились несколько центров сотрудничества с Мандрогирами и одна многокилометровая зона комфортного пребывания для Чужих.
Во всем остальном здесь все так же осталась мирная планета, утопающая в зелени и спокойствии. Разве что насекомые…
– Ненавижу комаров, – отмахивалась Мика от очередного.
Наш корабль приземлился в чистом поле, том самом, где когда-то проходили встречи с Мандрогирами. Габриель настояла на этом месте, аргументируя тем, что именно тут тише всего.
И с ней никто не спорил.
Она осталась на корабле, в специально созданном для операции медицинском отсеке, и выгнала всех наружу, за исключением Хэдока. Он тоже остался.
А я хоть и пыталась настаивать на помощи опытных хирургов, Габриель отказалась от моих советов напрочь, заявив, что ей не нужны лишние люди рядом.
– И все же поверить не могу, что ты разрешила дочери копаться у Хэдока в мозгах, – бурчал Дан, разбивая палатку в поле. – Уж насколько мы своих разбаловали, но это верх безумия. Нет, я, конечно, понимаю, она Дизайнер Жизни и все такое, но есть же рамки.
Рядом немного нервно расхохоталась Мика. Смех был скорее натянутым, чем настоящим, но так женщина разряжала обстановку.
– Брось бурчать. Лучше посмотри, где мы. Я владею миллиардами кредитов, алмазными приисками. Ты мой муж, а Эсмиральда вообще императрица. Нам по сорок лет, а мы в голом поле разбиваем палатки для ночевки. Что может быть ироничнее?
– Ты забыла добавить, что здесь еще огромные кузнечики, – я указала пальцем как раз на одного, который приземлился Мике на плечо.
– Фу, гадость какая… – с нескрываемым омерзением она сбросила насекомое. – Я, наверное, никогда не пойму прелестей этой планеты.
Весь день от Габриель не было вестей, я постоянно ждала от нее хоть словечко по передатчику, но вместо этого лишь тишина была мне ответом.
Я изводила себя, кружа у корабля, Мика же пыталась отвлечь беспечными разговорами. Временами она переругивалась с Даном, чтобы хоть чем-то занять себя в ожидании.
Так настала ночь, в которую я не сомкнула глаз. И хоть из соседней палатки раздавался храп Дана, я продолжала сидеть под звездным небом у тлеющих углей костра и ждать.
Молилась всем богам, чтобы у дочери все получилось, и по-прежнему боялась, что увижу у Хэдока тот же взгляд, что и у Кимат когда-то.
Когда на горизонте забрезжил первый луч рассвета, я не выдержала, и хоть был запрет от Габриель входить на корабль, встала и направилась к трапу. Быть может, что-то пошло не так, и ей нужна моя помощь, а я сижу тут снаружи…
– Не ходи, – раздалось позади.
Я обернулась и увидела Мику, выбравшуюся из палатки. Судя по ее глазам, она тоже не спала все это время…
– Доверься ей, – произнесла она. – Если кто-то и может вернуть твоего Хэдока, то только она.
И я послушалась, сошла со ступеней и вернулась к костру. Мика села рядом и обняла за плечи…
– Я их слышу, – прошептала она. – Даже через обшивку, мне никакая техника для этого не нужна. Она работает, волнуется, ее сердце бьется тревожно и быстро. А Хэдок спит – просто спит. И тебе нужно поспать.
Она говорила еще о чем-то долго и монотонно, убаюкивающе и спокойно, так что я и сама не заметила, как задремала…
Проснулась резко, вскочила, оглядываясь по сторонам и понимая, что меня перенесли в палатку.
Мика!
Я выбралась наружу, жмурясь от полуденного светила, и первый же взгляд, упавший на поляну, заставил замереть и забыть о яркости лучей местного солнца.
У потухшего костра сидела Габриель, а рядом с ней, спиной ко мне, закутанный в зеркальные одеяла от солнца – он…
Весь затылок у него был перебинтован, но разве это имело сейчас значение? Габриель кормила мужчину супом, помогала ему держать ложку, направлять ее в рот и беспрерывно улыбалась…
Я медленно сделала к ним первый шаг.
– У нас пока плохо с координацией, – не глядя на меня, пояснила дочь. – Но она обязательно восстановится чуть позже.
Мне пришлось обойти их кругом, чтобы встать рядом и понять, как сильно меня трясет. Колотит мелкой дрожью, а сердце готово выскочить из груди.
Габриель подняла на меня взгляд и улыбнулась еще шире.
Мужчина, сидящий рядом с ней, едва заметно вздрогнул и тоже поднял голову. Осмотрел меня.
И в горле окончательно пересохло, а глаза намокли…
– Кто это? – спросил Хэдок у Габриель.
– Моя мама, – ответила она, беря меня за руку и заставляя сесть с собой рядом.
Ноги буквально подогнулись, и я рухнула вниз, при этом не отводя глаз от Хэдока… – А ты мой папа…
Он напряженно нахмурился, так что меж бровей залегла складка, точно такая же, как у Габриель.
– Я не помню, – мучительно медленно пробормотал он.
– Ничего страшного. Даже если не вспомнишь, всегда можно начать сначала, – ответила ему дочь и вновь посмотрела на меня, буквально впихивая в руки тарелку с супом. – Корми его каждые два-три часа. Ему требуются силы для восстановления.
С этими словами она встала, отряхнула колени и двинулась к кораблю, оставив меня в полной растерянности.
– Ты куда? – позвала я.
– Я не спала почти сорок часов, совершенно очевидно, что спать, – по-подростковому звонко бросила она.
– Но как же… А если у нас ничего не получится? Габриель!
Моя дочь обернулась и посмотрела на меня так, будто я здесь была ничего не знающей девчонкой, а она – умудренной опытом женщиной.
– Вы ведь светитесь друг для друга, вы созданы друг для друга. Во всей Вселенной – ты и он – идеальная пара. Так что у вас может не получиться? – Хоть вопрос и прозвучал риторически, но она сама на него ответила. – Уж Дизайнеру Жизни в этих вопросах точно можно верить, мама! Гарантирую.