«Я просто ждала… ждала тебя. Но я могу уйти… Мне уйти?»
Виктор не отвечал, и с его молчаливого согласия она могла остаться подле него и, если повезет, поймать его снисходительный поцелуй.
Другие вампиры считали их странной парой, но Виктор не любил это слово. Пара! Как будто они муж и жена, почтенная пожилая чета, чинно идущая рука об руку на променад. Они непривычно смотрелись вместе, красавец Виктор, высокий и статный, и Изабель, навечно запертая в теле нескладной четырнадцатилетней девчонки. Трудно быть невзрачной во всем абсолютно, но ей как-то удавалось. На худом лице – прозрачные серые глаза, брови-ниточки, узкие губы, которые она беспрестанно кусала, – и не было красок, а румянец не появлялся даже после удачной охоты. Короткие светлые волосы она убирала в куцый пучок или оставляла болтаться грязными прядями. Когда-то они были длиннее, но так и не отросли после пожара.
…Тот день в Париже мог оказаться последним для Изабель. Еще утром она забралась в свой гроб, стоявший в подвальчике заброшенного дома, а потом неожиданно проснулась. Сразу поняла – что-то не так. То ли от того, что солнце еще не село, и это чувствовалось даже через стены. То ли от едкого дыма, из-за которого и вампиру пришлось бы искать носовой платок. А может быть и от того, что крышка ее гроба уже догорала, и теперь огонь перекинулся на ее сорочку. Подбирался к коже, обдавая ее жаром. Изабель хотела броситься прочь, но вдруг остановилась, понимая.
…что пожар перекрыл все пути.
… даже если она выберется, на улице ждет еще более мучительная смерть – от солнца.
…что ее уже волосы полыхают.
Изабель подумала, что сегодня неплохой день, чтобы умереть. Пятница. Она любила пятницы. Еще она подумала, что ее существование бессмысленно и бесполезно, раз никто из собратьев не пришел, чтобы ее спасти.
А дальше она подумать не успела, потому что ее сознание решило, что она и так слишком много думает, и растворилось во тьме. Изабель знала, что где-то там должен быть свет, к которому нужно стремиться, но мрак казался непроглядным. Может, свет – только для людей, для тех, у кого есть душа? А им, вампирам, даже после совсем-смерти уготовано вечное скитание впотьмах?
Впрочем, глаза она все-таки открыла, и стало светлее. Но первым, кого она увидела, был не свет, а Виктор. Она робко улыбнулась, не веря своему счастью.
«Ты спас меня… Но почему?»
«Так уж вышло».
Виктор сам не мог понять, как его угораздило. Сен-Жермен разбудил его задолго до заката – видно, сказывалась академическая привычка сидеть за книгой допоздна, а потом вставать спозаранку, чтобы записать свежие впечатления. Двое вампиров еще долго возились со списком парижан, прошлись по нему вдоль и поперек, вычеркивая имя за именем. Кажется, эвакуировали всех. И вдруг Сен-Жермен стушевался. Хлопнул себя пол лбу, назвавшись «старой безмозглой вороной». Добавил, что она сама виновата, надо было чаще посещать ассамблеи. Заодно и друзьями бы обзавелась. Хотя вряд ли, конечно. Но все равно, незачем быть такой букой.
– О ком вы, наконец?
– Хороший вопрос. Ее зовут… Из…
– Изольда? – зевнул Виктор.
– Нет! Эээ… Изабель. Да, точно, Изабель… Кажется.
– Вам угодно, чтобы я ее эвакуировал, как остальных?
– Только не так, как остальных, – поморщился Мастер, вспоминая методы Виктора. С другой стороны, вампиры – они как дети малые. А дети не послушаются учителя, покуда у того в руках не окажется пучок розог.
– Признайте, Сен-Жермен, что получилось эффективно.
– Да, но с Ииии…
– …забель.
– Обращайтесь с ней, пожалуйста, поделикатнее.
– Кисейная барышня?
– Нет. Она одна из сильнейших вампиров Европы, хотя сама об этом, кажется, не догадывается. Лучше вам ее не злить.
– А вот это занятно.
Он поспешно откланялся, потому что ему не терпелось подивиться на такую невидаль. Солнце успело скрыться за горизонтом, и он в два счета оказался у нужного дома, стены которого, охваченные пламенем, уже весело потрескивали. Найти Изабель не составило труда. Вампир разглядит вампира даже через сплошную завесу дыма, хотя зрением это чувство можно назвать лишь с натяжкой, потому что глаза тут не задействованы. Картинно взмахнув плащом – будучи неофитом, он еще не отучился от эффектных жестов – Виктор превратился в летучую мышь, влетел в дом, ловко лавируя между горящими балками, и метнулся прямиком в подвал. Там лежала девушка в прожженном платье. Она вытянула руки по бокам и готовилась принять смерть, как индийская вдова на погребальном костре. Ну не дура ли? Шалите, мадемуазель! Мы еще посмотрим, чья возьмет! Не теряя ни секунды, он перекинулся обратно и начал отдирать доски от заколоченного окна, куда и выпрыгнул, прихватив Изабель.
Вокруг суетились люди, не обращая внимания на мужчину, который сел прямо на мостовую, положив рядом сомлевшую девицу. И его тут же захлестнула обида. Почему он спас именно ее и именно сейчас? Когда-то он уже пытался спасти кого-то, но тогда не получилось. А ведь нужна была всего лишь крупица удачи, ну совсем немножко, просто чтобы нужный человек отвернулся в нужное время. Зато теперь везение истрачено впустую. Это и есть сильнейший вампир? Какое разочарование. Он представлял ее иначе. И все-таки жаль бедняжку. Только с большого горя можно так предать свою природу. Ведь стремление выжить любой ценой – это ли не сама суть вампира?
Помедлив, он смахнул обгоревшую прядь с ее лба. И тут Изабель очнулась и заговорила с ним, не раскрывая рта.
С тех пор у нее появилась цель. Она убивала не бездумно, она устраняла тех, кто не нравился ее Виктору, ее творцу (и пусть он не создал ее, зато подарил ей новую жизнь – к тому же Изабель млела, произнося это слово). Она пообещала себе, что сделает для Виктора все, что тот пожелает и, возможно, однажды… Иногда ей казалось, что их счастье так близко; стоит приложить лишь немного усилий, и Виктор вновь посмотрит на нее с той нежностью, что и в тот вечер, когда спас. Нужно только постараться.
После пожара он гладил ее по волосам, пока она плакала от пережитого и бессвязно рассказывала спасителю о своей жизни. Потом поднял ее обожженное лицо к тусклому свету фонаря и уверенно произнес:
«Ты сильная девочка и будешь еще долго жить. Успокойся. А теперь можешь идти».
Но Изабель никуда не ушла. Она решила, что останется с Виктором навечно, чтобы хоть как-то отплатить ему за свое спасение и, что важнее, за проявленное к ней внимание. Только вот самого Виктора об этом не спросила. Первые десять лет он еще надеялся, что она как-нибудь да отвяжется, но вскоре махнул рукой и принял ее присутствие как должное. У каждого свой крест. А его крест еще и старался быть полезным.
Но вернемся в настоящее. Наши знакомые свернули в темную подворотню и исчезли за неприметной дверью в подвал. Стоит отдать должное упырям, они умеют устроиться. Во всяком случае, такой вампир, как Виктор. Он привык – вернее, заново научился – ни в чем себе не отказывать. И его убежище… нет, так это место назвать нельзя. Логово? Тоже нет! Апартаменты! Да, и его апартаменты говорили сами за себя. Мастер со свитой был в городе проездом на пару ночей, но даже это время он предпочел провести с комфортом. И не спрашивайте, откуда в пустом погребе, куда даже мыши лет сто не заглядывали, взялись мягкие диваны, журнальный столик красного дерева и даже почему-то клавесин. Будапештские вампиры знали, кто к ним едет, и как следует подготовились. И, конечно, там были гробы, ведь путешествовать со своими не очень удобно. Они занимают много места, а в поезде кондукторы удивленно таращатся на такой багаж. Создается впечатление, будто путешествует гробовщик-коммивояжер.
«Здесь не хватает шкафа», – заметил Виктор, кидая цилиндр и перчатки на руки Изабель. – Пусть завтра его поставят».
«Ты уверен, что это хорошая идея?» – она осторожно озвучила мысль, которая давно ее волновала.
«Шкаф-то?»
«Нет… Эта… Эта поездка. В Карпаты», – ответа не последовало, и Изабель продолжила:
«Зачем тебе та девица?»
«Она должна стать моей женой», – лицо Виктора было венецианской маской, такой же красивой, как и холодной.
«Я тоже могу быть твоей женой! Самой нежной, самой преданной, самой любящей. Пожалуйста, позволь мне!»
«Изабель», – Виктор взял ее за плечи и развернул к себе лицом. Бледно-серые глаза глядели на него с болезненным обожанием. Неужели и правда считает, что он может рассматривать ее как кандидатку в супруги? Нет, без дураков?
«Изабель, я очень ценю тебя, ты это знаешь. Ты дорога мне как подруга», – проблеск надежды во взгляде. Глупышка. «Но я не хочу ничего менять. А та девушка, фройляйн Штайнберг», – он попробовал ее имя на вкус и довольно улыбнулся, «о, это совсем другое.»
«А я?»
«Ты останешься со мной. Разве я могу тебя бросить? Сама ведь знаешь, как остальные к тебе относятся. Даже наши ребята. И ведь никто не виноват – просто не сходитесь характерами, насильно люб не будешь. Характер у тебя сложный, но тем ты мне и нравишься. Быть может, ты не самая умная девочка в мире, но уж точно самая старательная. А это дорогого стоит. Я очень ценю тебя, Изабель».
Он скользнул губами по ее лбу и скрылся в другой части погреба.
А Изабель осталась сидеть на софе, обняв подушку, и думать, как же сильно она ненавидит эту незнакомую фройляйн Штайнберг.
Как видно, в ту ночь на Берте сошелся клином белый свет. Виктор тоже думал лишь о ней. Но мысли его были куда более приятными.
Известие о болезни Берты застало Виктора врасплох. Вопреки всем чаяниям фабриканта, про свой долг вампир не забыл. Он рассчитывал посетить дщерь штайнбергову в ее двадцать первый день рождения – поздравить с совершеннолетием и помочь ей задуть свечи на торте. Эффект получился бы отменный. Но у девицы были другие планы, список которых венчала преждевременная смерть. Экая досада!
Проблема заключалась в том, что в то время он сам находился на Совете Мастеров, проводившемся раз в десятилетие. Отпроситься нельзя. Бесцеремонную отлучку ему – кстати, самому молодому Мастеру Европы – еще сто лет будут припоминать, ведь каждый норовит приструнить разгулявшуюся молодежь. Тогда он решился прибегнуть к дипломатии. Поскольку фройляйн Штайнберг собиралась испустить дух на гостеприимной итальянской земле, разговор будет с Мастером Рима.