– Понимаете, в чем дело. Если я недостаточно ясно, по вашему мнению, подаю материал, вам имеет смысл поискать другого преподавателя для индивидуальных занятий. В процессе которых вы и выберете тему для диссертации.
– Да нет. Вы неправильно меня поняли. Вы нормально преподаете, но я хочу лучше разобраться. За вознаграждение. Меня, кстати, Семеном зовут.
– Очень приятно, Семен… К сожалению, у меня нет времени для подработки гувернанткой. Я вообще полагала, что слушатели нашей академии уже достаточно подготовлены для самостоятельного восприятия материала. Вы без пяти минут дипломированные юристы. До свидания, мне пора. – Маша быстро пошла к выходу, но он догнал ее, придержал за локоть.
– Одну минуточку, Мария. Лекция закончилась вообще-то. Мы не могли бы нормально пообщаться, поговорить? Ну, как мужчина с женщиной.
– Нет, Семен. Прошу прощения, не вижу женщины в нашей компании. Я – преподаватель на окладе. Дайте пройти, пожалуйста. Я тороплюсь.
Она отдернула руку, не сдержав брезгливой гримасы. Ей было стыдно, неприятно, но исправлять ситуацию Маша не стала. Перебьется. Она почти пробежала к стоянке, села в машину и поняла, что не хочет ехать домой. Опять ходить по периметру квартиры, пытаясь разобраться в том, в чем разобраться невозможно. Она постоянно думает о том, связана ли гибель Кати с той нелепой историей, выложенной в Интернете. Преступник как будто на самом деле хотел, чтобы ее смерть выглядела как месть. Маша поручила Сергею Кольцову поиск настоящего убийцы. Почему? Не потому ли, что сама боится, что Людмила совершила страшную ошибку? Вдруг она кого-то наняла, чтобы Катю испугали, что ли, наказали, а получилось… Как с гадалкой. Искала колдунью, нашла мошенницу. Или искала хулигана, нашла убийцу… Людмила сейчас не похожа на нормального человека. Или она, Маша, сходит с ума…
Она медленно ехала по Москве, не зная цели и маршрута. Вдруг увидела растяжку. Сейчас же открылась Московская международная книжная ярмарка. Она никогда ее не пропускала… С трудом припарковалась у ВДНХ, пошла по дорожке к семьдесят пятому павильону, купила билет, вошла. Как здесь здорово. Книги вокруг. Всякие – любые, их можно накупить целый мешок, закрыться с ними дома и существовать сразу в разных жизнях и быть не собой, а кем угодно, и дышать легко, и сны видеть яркие, талантливые, чужие… Маша действительно забыла на время все свои проблемы. Просто ходила, смотрела, листала, вдыхала чудесный запах свежих страниц, кое-что покупала. Потом увидела довольно много людей, окруживших стенд, над которым было написано: «Детективный клуб». За овальным столом сидели несколько авторов-детективщиц, они отвечали на вопросы веселого молодого человека. Маша остановилась. Интересно, кто они, женщины, пишущие романы о преступлениях? Что они знают о преступниках? Легко ли им о них думать? Разговор был довольно любопытный. А одна вполне домашняя, приятная дама оказалась действующим полковником МВД. Она начала что-то рассказывать, но в это время под руку оператору телевидения нырнул шустрый старичок и пронзительно завопил: «Вам лишь бы убить кого-то. А ведь главное – расследование!» Его мягко отвели подальше, но он тут же выпрыгнул с другой стороны: «Никому не нужны ваши убийства, всем интересны расследования. Конан Дойль никого не убивал. Только расследовал». Дедулю отвлекали, уводили, Маша задумчиво смотрела на него. Сейчас какой-то вирус поражает людей. Об убийствах и расследованиях говорят и пишут, как о смене времен года. Даже городские сумасшедшие о них судачат. Как будто это не конец чьей-то жизни, как будто после чьей-то гибели можно идти своей дорогой, не отвлекаясь и не скорбя… Маша посмотрела на фамилию писательницы-полковника и быстро направилась к ближайшему киоску.
– Мне Степанову, пожалуйста. Одну книгу. Любую.
Встреча закончилась, читатели подходили к писателям за автографами. Маша подошла к Степановой.
– Меня зовут Мария. Спасибо… Извините, я хотела спросить: бывает так, что все кажется подозрительным без всяких причин, а на самом деле… Я запуталась, – Маша улыбнулась, но в глазах ее был призыв о помощи.
– У вас что-то случилось? – внимательно посмотрела писательница.
– Нет, что вы. Я просто начиталась детективов, прямо как старик, который кричал: «Вам лишь бы убить». Мне нравится то, что вы пишете.
Она быстро пошла к выходу, мчалась домой, как будто куда-то опаздывала. Влетела в подъезд, поднялась на свой этаж, стала доставать ключи, уронила книги. И вздрогнула, когда какой-то мужчина наклонился вместе с ней их поднимать.
– Ой! Виктор? Вы здесь откуда, как?
– Просто заехал на всякий случай. У вас телефон давно вне сети.
– Да? Наверное, разрядился. Что-то случилось?
– Да нет же. Я приехал узнать, все ли в порядке.
– Понятно. Я была на ярмарке. Книжки вот купила.
Маша открыла дверь, они вошли, она бессильно опустилась на скамеечку в прихожей.
– Я все время чего-то боюсь, Витя. Сама не пойму чего. Я даже частного детектива наняла.
– И я боюсь. За тебя.
Глава 20
Сергей утром позвонил Маше и минут через сорок приехал к ней домой. Прошел через просторный холл на кухню, где она приготовила кофе и достала тарелочку с нарезанным сыром.
– Надо бы вам предложить что-то более существенное. – Маша в очередной раз с надеждой открыла холодильник. – Нет, ничего больше нет. Я вчера забыла зайти в магазин.
– Ну, что вы. Я именно на такое меню и рассчитывал.
– Почему? – заинтересовалась Маша.
– Интуиция, – загадочно ответил Сергей и улыбнулся. – Ничего, все наладится, вы успокоитесь, будете печь пироги.
– Это вряд ли. Но вообще-то я умею готовить. Просто для себя одной это как-то глупо, по-моему.
– Муж не подал на развод?
– Пока нет.
– Полагаете – он созревает?
– Надеюсь.
– В этом вопросе главное – не допустить, чтобы перезрел. Я не слишком образно выражаюсь?
– Мне понятно. Но что я могу… Меня только такой вариант устраивает: чтобы все было по его инициативе и без претензий. Судиться с ним я не буду.
– Ясно. Время есть. В принципе существуют методики ускорения всех процессов.
– Например?
– Да отворот же, – азартно сказал Сергей. – Берем вот этот пузырь для мытья посуды, клей «Момент», добавляем снотворное и слабительное, приходим к нему в черных масках и просто даем понюхать… Вопрос будет решен, я вас уверяю.
– Смешно, – грустно сказала Маша. – Я даже не рассчитывала, что удастся вас развеселить.
– Извините, это у меня от переутомления. Не обращайте внимания. Я готов доложить вам о положении дел на сегодня. Сразу скажу: результаты минимальные. Вернее, их пока нет вообще.
– Я слушаю.
– Осмотр квартиры Семиной практически ничего не дал. Компьютера у нее на съемной квартире нет, телефонные книги принадлежат хозяйке, которая живет круглый год на даче, записных книжек у Екатерины не нашли. Соседи показали, что к ней иногда приходили молодые люди, пару раз она устраивала коллективные вечеринки. Когда удастся найти каких-нибудь знакомых, проверим, они ли приходили к ней домой. Алексей Колесников мог у нее бывать?
– Нет. Они встречались один раз, как Катя нам рассказала. Он пригласил ее на свою дачу. Точнее, это дача Ирины Ивановны, мамы Людмилы.
– Так. Теперь о Людмиле. Я с ней пообщался. Ее алиби могут подтвердить мать и дочь, что не очень серьезно.
– Какое еще алиби?
– Ну, формально следствие должно убедиться в том, что в вечер убийства она не выходила из дома.
– Она не выходила. Это и я вам могу сказать. А вот я наверняка куда-то или откуда-то ехала. Или даже была дома, но об этом никто не знает. У меня алиби нет.
– Вами пока вообще никто не интересуется. Почти не интересуются.
– Что значит: почти?
– Кто такой Виктор Гордин? – вопросом на вопрос ответил Сергей. – То есть я знаю, что он шеф покойной Семиной, друг Алексея Колесникова, но вам он кто?
– Он мне… – Маша пожала плечами. – Мы познакомились в день похорон Алексея. Людмила попросила его привезти мне записку Леши, адресованную ей… Но там он писал обо мне.
– Если она у вас, я хотел бы посмотреть. Так, Виктор привез записку. Дальше.
– А что дальше? Пару раз позвонил, два раза мы встретились. Второй раз вчера вечером. Он заехал просто так. В чем все-таки дело?
– Гордин в разговоре со следователем слишком пристрастно пытался разрушить версию ревности и мести. Это во-первых. Во-вторых, из-за того, что он попер, как бык на красную тряпку, следователь узнал о вашем существовании.
– Почему он не должен знать о моем существовании?
– На этом этапе расследования вы вообще ни при чем. Гордин сообщил следователю, о чем писала Катя в Инете. А писала она о вашей встрече.
– Но мы действительно встречались. Я и сама бы об этом рассказала. Витя поступил правильно.
– Так. Значит, мы уже имеем Витю. Понимаете, следователь Слава Земцов – мой приятель. Он крайне подозрительный человек. И ваши сложные отношения с Колесниковым, его вдовой, Катей, Гординым, возможно, и с другими фигурантами этого дела не покажутся ему простыми.
– Мне все равно. Для меня главное, чтобы был найден убийца.
– Да, я знаю. Просто, если случайно окажется, что будущий подозреваемый знаком с кем-то из вас, – случайно, повторяю, – это может несколько усложнить ситуацию. Случайности иногда играют в расследованиях роковую роль.
– Сергей, вы меня хотите к чему-то подготовить?
– Да. Цену накручиваю. А кроме шуток – ничего не стоит исключать и ничего не нужно опасаться. Вы очень правильно держитесь. Искренность – это наша позиция. Или вы на самом деле искренний человек, или я попал. Как Гордин, – Сергей подмигнул Маше и встал. – Так я взгляну на записку Колесникова?
– Да, – не сразу ответила Маша. Ей страшно не хотелось доставать письмо, прочитанное уже тысячу раз, показывать его человеку, для которого оно всего лишь один из документов дела.
Когда Сергей ушел, она схватила со стола записку, прижала к губам. «Прости, милый, ты видишь, что творится… Иначе я бы никогда…» Звонок телефона вырвал ее из такой дали, что она долго даже голос не узнавала.