Я едва не задохнулась, но все-таки очень радовалась, когда весь курс махал в мою честь шарами и весело голосил:
— Кто Джуди Аббот?
— Мо-ло-дец!
— Кто молодец?
— Джу-ди Аб-бот!
Вот она, слава! Потом меня отправили в палатку, растерли спиртом, дали пососать лимона. Понимаете, мы — спортсмены. Выиграть приз очень важно — тот курс, у которого болыпе всего призов, получает кубок. В нынешнем году кубок выиграли выпускные, у них семь призов. Спортивное общество колледжа устроило для чемпионов обед. Нам подавали крабов и шоколадное мороженое в форме баскетбольного мяча.
Вчера я до полуночи читала «Джейн Эйр». Достаточно ли Вы стары, дядя, чтобы помнить то, что было шестьдесят лет назад? Неужели и впрямь так говорили?
Высокомерная леди Бланш обращается к слуге: «Прекрати болтать, холоп, исполняй мoe повеление!». Рочестер называет небо «металлом небосвода», а что до сумасшедшей, которая хохочет как гиена и поджигает полог и рвет в клочья фату и даже кусается — это самая что ни на есть мелодрама, а все-таки читаешь, читаешь и читаешь. Не понимаю, как молодая девушка написала такую книгу, в особенности — если она выросла на кладбище.
Сестры Бронте просто зачаровывают меня — их книги, их жизнь, их мысли. Откуда они все взяли? Когда я читала о страданиях маленькой Джейн в благотворительной школе, то так разволновалась, что бросила книгу и пошла гулять. Я ведь понимала, что она чувствует. Если ты знакома с миссис Липпет, нетрудно представить мистера Броклхерста.
Не пугайтесь, дядюшка! Я не хочу сказать, что приют Джона Грайера очень похож на ту школу. Мы были сыты, одеты, мы могли мыться, у нас было тепло. Но есть и одно страшное сходство — наша жизнь была так же монотонна и бессодержательна. Ничего радостного не случалось, кроме мороженого по воскресеньям, но даже и его давали не в какой-нибудь другой день. За все восемнадцать лет я пережила только одно приключение — когда загорелся деревянный навес. Нас подняли ночью, велели одеться на всякий случай, но дом не загорелся, и мы снова легли спать.
Всякий любит приятные неожиданности, это — в природе человеческой. А у меня ни одной не было до тех пор, пока миссис Липпет не позвала меня и не сказала, что мистер Смит хочет определить меня в колледж. Но и эту новость она сообщила так занудно, что я была скорее поражена, чем приятно удивлена.
Знаете, по-моему каждому человеку нужнее всего воображение. Тогда ты можешь ставить себя на место другого и делаешься добрым. Надо бы развивать это в детях. А у Джона Грайера вытравляли малейшую склонность к фантазии. Из всех качеств поощрялось только чувство долга. По-моему, детям не следует даже знать этих слов, они отвратительны. Пусть делают все из любви.
Подождите, когда я осную и возглавлю приют! Это моя любимая игра. По ночам, прежде чем уснуть, я разрабатываю все в подробностях — что они будут есть, как одеваться, как развлекаться, и как их будут наказывать, ведь даже мои сироты бывают плохими.
Но, во всяком случае, они будут счастливы. По-моему, каждый, какие бы ни были у него потом неприятности, должен узнать счастье в детстве, чтобы на него оглядываться. Если у меня когда-нибудь будут дети, я не допущу, чтобы они горевали, когда они еще маленькие.
Звонят в церковь. Когда-нибудь я кончу это письмо?
Четверг.
Когда я сегодня днем пришла из лаборатории, оказалось, что на чайном столе у меня сидит белка и угощается миндалем. Вот посетители, которых нам приходится принимать в хорошую погоду, когда окна все время открыты.
Утром, в субботу.
Наверное, Вы думаете, что вчера я провела спокойный вечер со Стивенсоном, благо сегодня нет занятий? (Стивенсона я купила на спортивный приз). Если Вы действительно так думаете, Вы никогда не были в женском колледже. Шесть подруг ввалились к нам варить тянучки, и одна вылила их на ковер, когда они еще не застыли. Ковер навсегда испорчен.
Я ничего не писала в последнее время о занятиях, но они идут своим чередом. Приятно иногда отойти от них и потолковать о жизни — правда, толкую только я, Вы не выражаете своих мнений, но это уж Ваша вина. Возражения будут благосклонно приняты, когда Вам только заблагорассудится их высказать.
Я писала это письмо три дня и, кажется, порядком Вам надоела.
До свидания, дорогой Представитель Сильного Пола!
Джуди.
Уважаемый Длинноногий Дядюшка Смит!
Закончив курс логики и научившись разделять разделы на подпункты, я решила писать письма иначе. Вот Вам все нужные факты и никаких лишних слов.
I. На этой неделе у нас были письменные экзамены по:
a) химии, b) истории.
II. Выстроен новый корпус.
A. Материал:
a) красный кирпич, b) серый камень.
B. Вместимость:
a) один декан, пять преподавателей, b) двести девочек, c) одна сестра-хозяйка, три кухарки, двадцать горничных и двадцать уборщиц.
III. Сегодня вечером на сладкое был:
а) творог со сливками.
IV. Я пишу специальную работу об источниках шекспировских пьес.
V. Лу Мак-Мегон поскользнулась и упала сегодня на баскетболе. При этом она:
a) вывихнула руку, b) расшибла колено.
VI. У меня новая шляпа, отделанная:
a) голубой бархатной лентой, b) двумя голубыми перьями, c) тремя помпонами.
VII. Половина десятого.
VIII. Спокойной ночи.
Джуди.
2 июня.
Дорогой длинноногий дядюшка!
Вы никогда не догадаетесь, какая у меня радость.
Мак-Брайды пригласили меня на лето в Адирондак. Это где-то на берегу прелестного лесного озера. Члены какого-то клуба построили себе там деревянные домики. Целое лето они плавают в каноэ по озеру, устраивают длинные прогулки, а, кроме того, каждую неделю у них в особом домике — танцы. У Джимми Мак-Брайда гостит товарищ по университету, так что кавалеры у нас будут.
Разве это не любезно со стороны миссис Мак-Брайд? Повидимому, я ей понравилась, когда была у них на Рождество.
Извините за короткое письмо. Оно не настоящее, просто записочка, чтобы известить Вас, что у меня есть, куда поехать.
Ваша очень счастливая Джуди.
5 июня.
Дорогой длинноногий дядюшка!
Ваш секретарь только что уведомил меня, что мистер Смит предпочитает, чтобы я не принимала приглашения миссис Мак-Брайд, а поехала на ферму «Ивовый плетень», как в минувшем году.
Почему? Нет, почему?
Ничего не понимаю. Миссис Мак-Брайд действительно хочет меня видеть, это совершенно искренно, я ни в коей степени не буду им в тягость. Наоборот, я им буду в помощь. Они почти не берут прислуги, мы с Салли сможем много делать. Для меня это прекрасный случай поучиться домоводству. Каждая женщина должна его знать, а я знаю только приютоводство.
Там, где они живут, нет девушек нашего возраста, и миссис Мак-Брайд хочет, чтобы я была с Салли. Мы будем вместе читать, заниматься английским и социологией. Наш социолог говорит, что хорошо бы прочитать за лето весь список, а гораздо легче запоминается, если читаешь вместе, и еще потом обсуждаешь.
Кроме того, просто жить в одном доме с миссис Мак-Брайд — значит получать воспитание. Она — очаровательнейшая, общительнейшая, умнейшая, мудрейшая на свете женщина. Подумайте, сколько лет провела я в обществе миссис Липпет и как я ценю то, что на нее непохоже. Я не буду им мешать, дом у них — резиновый. Когда гостей слишком много, ставят в лесу палатки и отправляют туда мальчиков. Я буду все время на воздухе. Джимми Мак-Брайд научит меня ездить верхом, грести, стрелять — да массе вещей! Такого веселого лета у меня еще не было, и, мне кажется, всякой девушке оно причитается хоть раз в жизни. Конечно, я сделаю как Вы скажете, но, пожалуйста, прошу Вас, разрешите мне поехать! Мне еще никогда ничего так не хотелось.
Это пишет не Дж. Аббот, будущая писательница, а просто девочка Джуди.
9 июня.
Мистеру Джону Смиту.
Сэр, письмо Ваше от 7-го получила. Во исполнение инструкций, полученных от Вашего секретаря, в следующую пятницу выезжаю на ферму «Ивовый плетень».
Мисс Дж. Аббот.
Ферма «Ивовый плетень».
3 августа.
Дорогой длинноногий дядюшка!
Прошло около двух месяцев с тех пор, как я в последний раз писала Вам. Это, конечно, нехорошо с моей стороны, но я не особенно любила Вас этим летом — видите, я говорю откровенно.
Вы не можете себе представить, как была я разочарована, что должна отказаться от приглашения миссис Мак-Брайд. Конечно, Вы — мой опекун, и я повинуюсь Вам во всем, но в данном случае я не пойму причины. Если бы я была на Вашем месте, а Вы — на моем, я сказала бы: «Иди, дитя мое, веселись, посмотри новых людей, испытай новые впечатления. Живи на воздухе, поправляйся и набирайся сил для предстоящих занятий».
Ничуть не бывало! Лаконичная записка — приказ от секретаря ехать на ферму.
Особенно огорчает меня эта безличность. Если бы Вы хоть чуточку меня любили, Вы бы изредка присылали мне два-три слова, написанные Вашей рукой, а не эти отпечатанные приказы. Если бы я увидела хоть намек на то, что Вам до меня есть дело, я сделала бы все, что угодно, только бы Вам угодить.
Прекрасно знаю, что должна писать любезные, длинные, подробные письма, не ожидая ответа. Вы исполняете часть договора — я получаю образование — и, вероятно, полагаете, что я не вполне исполняю свою часть.
Но, дядя, это нечестно! Нет, правда. Я ведь так одинока. Вы — единственный человек, которого я люблю, но Вы же — тень, невидимка! Вы — мнимость, я Вас выдумала, и, может быть, настоящий «Вы» — совсем другой. Правда, когда я была больна, Вы прислали мне записку. Теперь, когда я очень одинока, я вынимаю ее и перечитываю.
Кажется, я пишу не то, что хотела. Начну заново:
Хотя я очень обиделась — обидно быть игрушкой своенравного, всемогущего, непредсказуемого, нелогичного, невидимого Провидения — человек, который проявил столько заботы и доброты, имеет на все это право. Словом, прощу Вас и развеселюсь. Правда, мне все еще не по себе, когда я получаю письма от Салли, и читаю, как хорошо она проводит время.