рным чувством юмора. Прослушав это сомнительное сочинение, он захотел определить тебя в колледж.
– В колледж?! — вскричала Джеруша, и глаза у нее расширились.
Миссис Липпет кивнула.
– Он оставался, чтобы обсудить все со мной. Условия, которые он ставит, не совсем обыкновенны. По-моему, он несколько чудаковат. Он считает, что у тебя есть самобытность и хочет дать тебе такое образование, чтобы ты стала писательницей…
– Писательницей? — Джеруша, совсем ошарашенная, могла только повторять последние слова начальницы.
– Да, именно. Выйдет ли что-нибудь из этого, покажет будущее. Он назначает тебе щедрое содержание, по-моему, — даже слишком щедрое для девушки, у которой никогда не было денег. Но он разработал все до мелочи, и я не считаю возможным вмешиваться. Ты останешься здесь на лето, мисс Причард вызвалась за тобой присмотреть, чтобы у тебя все было. За твое обучение и пансион будут платить прямо в колледж, а, кроме того, четыре года подряд ты будешь получать тридцать пять долларов в месяц, чтобы жить, как другие студентки. Деньги будут пересылать через секретаря, а ты в свою очередь, должна раз в месяц писать письмо, — не благодарственное, это его мало интересует, ты должна сообщать, как ты учишься и живешь. Словом, такое письмо, какое ты написала бы родителям, если бы они были живы. Письма адресуй секретарю, для передачи Джону Смиту. Настоящее имя… попечителя — не Джон Смит, но он предпочитает остаться неизвестным. Для тебя он всегда будет Джоном Смитом. Писем от тебя он требует, потому что, на его взгляд, ничто не развивает так литературных способностей, как писание писем. У тебя нет семьи, с которой ты могла бы переписываться, и он хочет, чтобы ты писала ему. Кроме того, он хочет следить за твоим развитием. Он не будет отвечать тебе. Он ненавидит писать письма и не желает, чтобы ты стала ему в тягость. Если вдруг понадобится срочный ответ, — например, тебя исключат (чего, надеюсь, не случится), — ты можешь написать его секретарю мистеру Григсу. Повторяю, ты должна писать каждый месяц. Это — единственная плата, и потому ты обязана быть пунктуальной, словно платишь по счету. Надеюсь, твои письма будут почтительными и исчерпывающими. Помни, что пишешь попечителю нашего приюта.
Джеруша с тоской смотрела на дверь. У нее кружилась голова, она хотела одного: как можно скорее избавиться от миссис Липпет и остаться наедине с собой. Она встала и попыталась двинуться к двери. Но миссис Липпет жестом удержала ее — нельзя же упустить такой случай. Начальница любила читать рацеи.
– Я полагаю, ты в достаточной мере признательна за то редкое счастье, которое тебе выпало. Немногим девушкам в твоем положении так повезло. Ты всегда должна помнить…
– Я… да, мэм, спасибо… Если это все — я лучше пойду, починю штаны Фредди Перкинсу…
Дверь закрылась за ней, и пораженная миссис Липпет осталась одна.
ПИСЬМА МИСС ДЖЕРУШИ АББОТ ДЛИННОНОГОМУ ДЯДЮШКЕ СМИТУ
Фергуссен-Холл
24 сентября.
Дорогой попечитель, посылающий сироток в колледж!
Вот и я. Вчера я четыре часа ехала в поезде. Странное ощущение, правда? Я ведь никогда не ездила.
Колледж страшно огромный и путаный, я постоянно сбиваюсь с дороги, только выйду из комнаты. Опишу его позже, когда немного приду в себя. Позже расскажу и о занятиях. Они начинаются с понедельника, а сегодня суббота. Ночь. Но мне хотелось написать письмо, чтобы познакомиться.
Немножко странно писать письма человеку, которого не знаешь. Для меня вообще странно писать письма — я за всю свою жизнь написала штуки три. Так что не обращайте внимания, если я что напишу не так.
Вчера вечером, перед отъездом, у меня был серьезный разговор с миссис Липпет. Она говорила, как мне вести себя до самой смерти, особенно — как вести себя с добрым попечителем, который столько делает для меня. Я обязана быть весьма почтительной.
Но как я могу быть почтительной с человеком, который решил называться Джоном Смитом? Разве Вы не могли придумать не такое пустое имя?
Я размышляла о Вас все лето. Кто-то заинтересовался мной — и, мне кажется, что у меня есть что-то вроде семьи. Я словно бы принадлежу кому-то, и это меня успокаивает. Признаюсь, однако, что когда я думаю о Вас, воображение работает плохо. Я знаю ровно три вещи:
1. ВЫ ВЫСОКИЙ. 2. ВЫ БОГАТЫЙ. 3. ВЫ НЕ ЛЮБИТЕ ЖЕНЩИН.
Наверное, я должна обращаться к Вам: «Дорогой женоненавистник!». Но это оскорбительно для меня. Или: «Дорогой богач!», — но это оскорбительно для Вас, как будто для вас важны только деньги. К тому же, богатство зависит от обстоятельств. Может быть, Вы и не останетесь богатым — разве мало ловких дельцов разоряется на Уолл-стрит? А вот высоким Вы останетесь. Поэтому я решила называть Вас: «Дорогой длинноногий дядюшка!». Надеюсь, Вы не обидитесь? Это просто дружеская кличка, мы не скажем о ней миссис Липпет.
Через две минуты пробьет десять часов. Наш день разбит на части. Мы едим, спим и занимаемся по звонку. Я постоянно чувствую себя, как пожарная лошадь. Звонят! Гаси огонь! Спокойной ночи.
Заметьте, как я повинуюсь правилам. Вот она, приютская тренировка!
Преданная Вам ДЖЕРУША АББОТ.
1 октября.
Дорогой длинноногий дядюшка! Я люблю колледж и люблю Вас за то, что Вы меня сюда определили. Здесь очень хорошо, и я так возбуждена, что никак не могу уснуть. Вы не представляете, какая разница между колледжем и нашим приютом. Мне и не грезилось, что на земле бывают такие места. Просто жаль каждого, кто не девочка и не может сюда поступить! Уверена, что Ваш колледж был гораздо хуже.
У меня комната на самом верху, на башне — раньше тут была палата для заразных, пока не построили новую больницу. На том же этаже — еще три девушки: одна — из старшего класса, в очках — постоянно уговаривает нас не шуметь, а новеньких зовут Салли Мак-Брайд и Джулия Ретледж Пендльтон. Салли приветлива, у нее рыжие волосы и вздернутый носик. Джулия из ужасно аристократической семьи и меня еще не заметила. У них одна, общая комната, а у нас со старшей — отдельные. Обычно новеньким не дают отдельной комнаты, их очень немного, но мне дали, хоть я и не просила. Наверное, решили, что неловко поселить хорошо воспитанную девушку с какой-то безродной сиротой. Видите, и в этом есть преимущества!
Оба мои окна выходят на северо-запад. Когда восемнадцать лет проживешь в одной палате с двадцатью девочками, приятно побыть одной. Наконец я могу поближе познакомиться с Джерушей Аббот. Кажется, я ее полюблю.
А Вы могли бы?
Вторник.
В колледже организуют из новеньких баскетбольную команду, и, кажется, меня возьмут.
Правда, я мала ростом, но зато очень шустрая. Пока другие будут прыгать и ловить руками воздух, я проскользну у них под ногами и захвачу мяч. Как весело тренироваться на спортивной площадке после обеда! Деревья — красные и желтые, пахнет горелыми листьями, все смеются и кричат. Я никогда не видела таких счастливых девушек, а я — самая счастливая!
Думала написать Вам длинное письмо и рассказать, чему нас учат (миссис Липпет говорила, что Вы хотите это знать), но пробило семь, через десять минут я должна быть на спортивной площадке, в спортивном костюме. Как Вы думаете, попаду я в команду?
Ваша ДЖЕРУША АББОТ.
P.S. (9 часов).
Салли Мак-Брайд только что просунула в дверь голову и сказала: «У меня такая тоска по дому, просто не знаю, куда деваться. С тобой так бывает?»
Я улыбнулась и ответила «Нет». Кто-кто, а я-то выдержу. Во всяком случае, тоской по дому я страдать не буду! Никогда не слыхала, чтобы у кого-нибудь была тоска по приюту. А Вы?
10 октября.
Дорогой длинноногий дядюшка!
Слыхали Вы о Микельанджело?
Это был знаменитый художник, и жил он в Италии очень давно. На уроке английской литературы все, по-видимому, его знали — весь класс хохотал, когда я решила, что это архангел. Он ведь совсем, как архангел, правда? Здесь, в колледже, думают, что ты знаешь то же, что все, а ты об этом и не слыхала. Иногда бывает неловко. Теперь, когда девочки говорят о чем-нибудь неизвестном, я молчу, а потом смотрю в энциклопедии.
В первый же день я сделала грубую ошибку. Кто-то при мне сказал: «Морис Метерлинк», и я спросила — новенькая ли она. Весь колледж смеялся. И все-таки в классе я такая же веселая, как другие, даже веселее многих.
Вас интересует, как я обставила комнату? Это — симфония бежевого с желтым. Стены — лимонные, гардины — желтые, и подушки тоже, стол — красного дерева (подержанный, за три доллара), плетеное кресло и бежевый ковер с чернильным пятном посередине. Кресло я поставила на пятно.
Подоконники очень высоко от пола, с обыкновенного стула смотреть в окно невозможно. Но я отвинтила зеркало от комода и придвинула его к окну. Получилось сиденье как раз нужной высоты. Выдвинешь ящики — будут ступеньки. Очень удобно!
Салли Мак-Брайд помогала мне выбирать вещи на распродаже у одной выпускницы. Она все время жила дома и знает толк в мебели. Вы не можете себе представить, какое удовольствие расплачиваться бумажкой в пять долларов и еще получать сдачу, когда прежде в кармане бывало по нескольку центов. Уверяю Вас, дядюшка, я очень ценю свое жалованье.
Салли — самая приятная девица в мире, а Джулия Ретледж Пендльтон — самая противная. Кого только ни сведет судьба! Салли на все смотрит весело, а Джулия всем недовольна. Она и не пытается быть любезной — раз вы из Пендльтонов, этого достаточно, чтобы попасть в рай без пропуска. Мы с ней рождены врагами.
А теперь, я думаю, Вам не терпится узнать, чему я учусь?
I. ЛАТЫНЬ: Вторая Пуническая война. Ганнибал с войсками минувшей ночью остановился лагерем у Тразименского озера. Он приготовил засаду римлянам, и сегодня на рассвете был бой. Римляне отступают.
II. ФРАНЦУЗСКИЙ: Двадцать четыре страницы из «Трех мушкетеров» и неправильные глаголы третьего спряжения.