– Таррот Гарринович, почему вы думаете, что корабль небольшой?
– На нём мало людей. От пятидесяти до двухсот. Ни одного огня. Я его нашёл с трудом. Всё-таки сильное волнение искажает потоки воды.
– А как же обнаружили, если не секрет?
– По потокам огня. Они пустили в ход… вы это называете машиной, и оно использует огонь.
– Весьма вам благодарен, Таррот Гарринович. А мы могли бы воспользоваться этим методом поиска?
– Да, но вам понадобится помощь Тифора.
– А без господина магистра?
– Тогда кристалл. Вот как этот. – Повернув лапу, дракон продемонстрировал вделанный в браслет тёмно-красный кристалл, тот самый, который он получил от землян. – Универсальный тоже годится, но должен быть побольше. Такой у Тифора есть.
И опять всё завязано на рыжего. А ждать его возвращения с ходовых испытаний времени нет. Но Семаков подумал, что выход всё же есть.
– Таррот Гарринович, а нельзя у вас этот кристалл одолжить? Мы заплатим за использование.
Крылатый ответил отнюдь не сразу:
– Можно. Но ведь вам понадобится оправа. Впрочем, здесь у меня запасные… – Дракон подошёл к полочке и без труда достал с неё пластинку серебра. – Вот. Если вы подождёте, я сделаю полноценную оправу.
Конечно же Семаков счёл, что результат стоит ожидания. Оно не затянулось: уже через пяток минут дракон протянул на лапе пластинку, в которую самыми грубыми методами был вделан камень. На пластинке виднелись руны, процарапанные когтем.
– Вот. Пользоваться надо так: вот здесь нажимаете – и амулет начинает действовать. Глядеть так… поворачивать сюда и сюда… этим ловите направление…
Лекция оказалась короткой.
– Спасибо, я запомнил. Что ж, Таррот Гарринович, буду должен.
– Не сомневаюсь в вашей памяти. – Эти слова, обращённые к человеку, дракон посчитал за комплимент от себя. Но моряк этого не мог оценить: он недостаточно понимал образ мыслей драконов.
Брызги от форштевня «Херсонеса» долетали до переполненной рубки. Корабль набирал ход, приближаясь к первой отметке мерной мили. В рубке помимо командира и старшего помощника присутствовали: баварский немец (моряк, капитан дальнего плавания) Риммер Карлович, непонятный штатский (магистр, начальствовал над установкой движков) Тифор Ахмедович, лейтенант князь Мешков и мичман Шёберг (эти двое с «Морского дракона»), лейтенант Острено (адъютант Нахимова) и капитан первого ранга Ергомышев. Последнего на ходовые испытания направил Павел Степанович, рассудив, что многоопытный командир линейного корабля сможет заметить то, что другим не углядеть.
– Ветер усиливается. – Немец говорил совершенно нейтральным тоном, но капитан-лейтенант Руднев его понял правильно.
– Считаете, надо давать «Гладкую воду», Риммер Карлович?
– Да. Это прибавит, – иностранец сделал крошечную паузу, – узла два.
Никто, кроме рыжего, а также офицеров с «Морского дракона» не понял истинную причину этой заминки. А Риммер просто не мог быстро пересчитать в уме скорость в своих мерах на земные.
Руднев сделал так, как учили: принял из рук магистра небольшую серебряную пластинку и нажал на нужное место. Тут же корабль окружило почти зеркальное пятно на воде.
– Весьма нужная вещь. А линейный корабль защитить можно?
– Да, Лев Андреевич, только нужно ли? Чем больше корабль, тем меньше он подвержен действию качки. А кристалл этот мало того что дорог сам по себе, он также недолговечен. Если использовать непрерывно, то его хватит на три недели жестокого шторма или на полтора месяца умеренного волнения. А потом требуется подзаряжать. Наши корабли меньше ваших, им это необходимо.
В разговор вмешался Острено:
– Риммер Карлович, а насколько греются эти движки?
– Этот вопрос в компетенции Тифора Ахмедовича.
Специалист уже подготовил ответ с помощью Семакова:
– На «Херсонесе» стоят чуть другие движки, они, правда, не обеспечат такой же скорости, как у «Морского дракона», зато греться не будут совершенно. Вон, кстати, он и идёт.
На дистанции около трёх миль к зюйду шёл вышеупомянутый корабль. Руднев с некоторой завистью успел подумать, что у «Дракона» скорость побольше.
– А можно ли такие же поставить и там, чтоб не грелись?
– Да, но обойдётся недёшево. К тому же снять прежние, поставить новые, да наладочные работы, да проверка на мерной миле… всё это – время. Не уверен, что господин адмирал Нахимов пойдёт на это.
В рубке помолчали. Корабль проходил мерную милю. Ветер тонко свистел в фалах.
– Три минуты тридцать пять секунд, ваше благородие! – выкрикнул сигнальщик.
Подсчитать скорость в уме он, понятно, не мог, но сильное её увеличение по сравнению с прежней почувствовал весь экипаж «Херсонеса» за исключением трюмных.
Руднев тут же мысленно прикинул скорость, но, не доверяя никому, в том числе самому себе, проверил результат на бумаге.
– Семнадцать и девять десятых узла, господа! Куда как весомая прибавка!
Это немедленно разрядило несколько напряжённую обстановку в рубке. Посыпались поздравления командиру и благодарности кораблестроителям. А когда гул голосов стих, прозвучали слова лейтенанта Мешкова:
– Иван Григорьевич, вам ведь рапорт адмиралу готовить. Сегодня, осмелюсь предположить, вы будете заняты. Но завтра мы с мичманом…
При этом Шёберг кивнул.
– …хотели бы присутствовать при сборке и установке гранатомётов, а равно и подающих механизмов.
– А как же обучение прислуги?
– Это обязательно; начнём сразу же по окончании работ. Кстати, господ офицеров тоже касается. И вы, Иван Григорьевич, и все они должны наилучшим образом понимать возможности этого оружия. К тому времени, надеюсь, Владимир Николаевич сможет поделиться своими… кхм… знаниями по тактике. Так вот: на первых стрельбах по щитам мы с мичманом будем за наводчиков.
– И добавлю также, – вдруг вмешался Шёберг, – что хотел бы на первые практические занятия взять сюда, на «Херсонес», наших комендоров, по одному на гранатомёт. Они покажут приёмы работы.
– Уж не хотите ли вы сказать, Михаил Григорьевич, что мои комендоры не в состоянии освоить гранатомёты своими силами?
Этот вопрос задал старший артиллерист «Херсонеса» лейтенант Ячменёв – маленький, тощий, быстрый в словах и в действиях офицер с темпераментом психически неуравновешенного воробья.
Мешков отвечал с вальяжной ленцой, при этом он так растягивал слова, что это могло показаться оскорбительным:
– Ну что вы, Степан Леонидович, в способностях ваших комендоров я ни на полушку не сомневаюсь. Только при самостоятельном обучении они пожгут вдвое больше боеприпасов. И суеты изначально многовато будет, что в бою может быть критично.
Но затормозить Ячменёва оказалось не такой простой задачей.
– Вы хотите сказать, Михаил Григорьевич, что у нас может образоваться нехватка гранат?
Князь Мешков неожиданно преобразился. В рубке вместо родовитого барина во флотском мундире вдруг оказался иной человек: опытный и собранный боевой офицер. И речь его стала рубленой и чёткой:
– Нет. Не МОЖЕТ. Она обязательно БУДЕТ.
Никто не пожелал продолжить дискуссию.
У капитана второго ранга Семакова были свои заботы. Он стоял в рубке «Морского дракона», который шёл в двадцать один узел при «Гладкой воде». Никто не посмел бы кинуть камень в этого достойного офицера за то, что он не присутствовал при ходовых испытаниях переделанного пароходофрегата. Погоня за посыльным кораблём союзников точно могла бы это оправдать. Но некая смутная тревога грызла моряка. Сам себе он это объяснил так: «Я чего-то недодумал». Но поймать за хвост совершенно незнакомую мысль не удавалось.
К вышеназванным источникам беспокойства прибавились и другие. Оба помощника как раз присутствовали на борту «Херсонеса». Между тем на «Морском драконе» офицеров отчаянно не хватало. За работу наводчиков командир не опасался, он всецело доверял опыту Максимушкина и Патрушева. Но вот ходовые вахты нести было некому.
Некоторую надежду внушала пластинка, вручённая драконом. Крылатый объяснил, что потоки огня должны превосходно чувствоваться кристаллом на фоне холодной воды, а в начале апреля воды Чёрного моря и в самом деле не балуют теплотой. Но пока что никаких следов посыльного корабля обнаружить не удалось.
Ближе к ночи ветер и не подумал стихать, а дождь даже усилился. Видимость упала до нулевой. Семаков всё же решился отдохнуть, но перед тем вызвал двоих сигнальщиков, показал, как пользоваться сигнализаторами потоков воды и потоков огня, строго приказал будить себя, как только хотя бы один засветится, распорядился дать отдых всей прислуге гранатомётов и отправился в каюту.
Разумеется, выспаться полностью не довелось.
– Ваше благородие, ваше благородие, Мягонький велел доложить: светится тот, что красный.
Поскольку Семаков спал не раздеваясь, то в рубке он оказался через минуту. Короткий взгляд на часы при свете приборов. До рассвета не так уж и много.
– Вот, извольте глянуть, даёт свет…
Тускло-красный огонёк не позволял ошибиться. Хотя…
– Погоди-ка, братец. На руле! Один румб к северу! А ты, братец, посматривай на синий огонёк.
Семаков подумал, что на сравнительно небольшом расстоянии от береговой черты кристалл мог поймать сигнал от костра. Но тогда по мере приближения к берегу сигнал от волн будет меняться.
Сигнализатор-амулет с водным кристаллом был несовершенен. Даже лиценциат, специализирующийся на воде, констатировал бы отсутствие сигнала от волн, разбивающихся о берег. Правда, никто на Маэре не распознал бы сигнал от винта, но почувствовать нечто незнакомое мог не то что лиценциат – даже бакалавр.
– Есть синий, ваше благородие! – И ещё через пятнадцать минут: – Осмелюсь доложить, этот, что даёт синий огонёк, он, похоже, движется.
Тревожные мысли Семаков отставил. С ними можно разобраться в другой раз.
– На руле, так держать!
Не прошло и двух часов, как картина стала ясной: вдоль берега, сливаясь с ним, шё