Правда, в ходе одного из совещаний следственной комиссии прозвучала мысль, что-де это и был обещанный русскими неприятный сюрприз, сообщение о котором передали через французского лейтенанта Райяра, но эту идею даже не отвергли в ходе обсуждения, её просто не заметили.
Этот день стоило бы назвать днём посетителей. Правду сказать, некоторые из них Пироговым предвиделись, а именно: барон Остен-Сакен и генерал князь Васильчиков, то есть большое военное начальство. Уж на такое простое предсказание Николаю Ивановичу хватало житейского и врачебного опыта.
Хозяин кабинета учтиво приветствовал вошедших и задал вопрос, ответ на который уже знал наверняка:
– Чем могу быть полезен, господа?
Разумеется, посетители первейшим делом посчитали узнать о состоянии здоровья Павла Степановича. Но при этом барон добавил:
– …И поверьте, мы не стали бы отвлекать вас, Николай Иванович, однако нам известно, что состояние дел под Севастополем находится под высочайшим вниманием. Положительно необходимо знать сроки выздоровления адмирала Нахимова, каковые обязан донести до сведения светлейшего князя Меншикова. Для него же я обязан подготовить соображения по обороне Севастополя, а князь, в свою очередь, доложит государю. Согласитесь, что без участия Павла Степановича сей документ составить должным образом никак нельзя.
Ответ хирурга был уже готов:
– Ради точности должен заметить, господа: лечащим врачом адмирала являюсь не я, а Мария Захаровна Руа. Осмелюсь предположить, вы о ней знаете…
О существовании этой дамы в Севастополе не знали разве что глухие паралитики.
– …И хотя я, разумеется, имею понятие о состоянии раненого, но за тонкостями надобно обращаться к ней.
– Как так, Николай Иванович, – осмелился удивиться князь. – Я слышал, Мария Захаровна была ранена в то же время на том же люнете. И она всё-таки лечит?
Ответ был дан твёрдым и даже несколько сухим тоном.
– Виктор Илларионович, эта женщина – великий врач. Несмотря на собственное тяжёлое ранение, она нашла в себе силы работать над раной Павла Степановича. Вот кто может дать вам точный прогноз.
– А её лично расспросить нельзя ли?
– Сейчас разузнаю…
Через минуту в дверь палаты постучал один из добровольных охранников:
– Марь Захарна, тут к вам их сиятельства князь Васильчиков и барон Остен-Сакен. Спросить хотят. Прикажете принять? – и, понизив голос: – Не горит огонёк-то.
«Негаторов нет, и то хорошо», – подумала Мариэла и ответила:
– Передай, что вскорости выйду.
Госпожа доктор появилась в приёмной. Тут мысли посетителей оказались различными. Барон подумал: «Нет, она вполне ничего, а то говорили, что, дескать, краше в гроб кладут». Князь же про себя решил, что по сравнению с последним разом, когда он её видел, эта дама сильно отощала и плащ на ней висит как на вешалке.
Разговор с посетителями получился насквозь деловым.
– Вас интересует состояние здоровья Павла Степановича, не так ли?
– И ваше также, – галантно поправил Васильчиков.
– Мне ещё лечиться двадцать два дня, не меньше. Кость задета… Что до господина адмирала, то мозг работает нормально, но перенапрягаться нельзя. Если он спит, то посетителей я не пущу. Что до перспектив, то мне его лечить ещё те же три недели. Пока я обязана делать ему… процедуры на головном мозге каждые несколько часов, это необходимо ещё два дня самое большее. Но и после этого каждый день сеанс лечения. Каждый день – и никаких поездок вплоть до полного выздоровления! А вы ведь хотите с ним поговорить, не так ли?
Решительные кивки.
– Ну так завтра с утра приходите… примерно в девять или десять часов. Он не будет спать. Предполагаю, адмирал обрадуется вашему приходу. Но лишь десять минут, не больше! А через два дня разрешу беседу на полчаса.
Оба посетителя откланялись, но на этом визитёры не закончились. У дверей нарисовался мелковозрастный посетитель с небольшой корзинкой. Это был Костя Киприанов. До него дошла весть, что госпоже доктору получшало.
– Ты куда, малый! – прошипел охранник, хотя хорошо знал Костю. – Дай госпоже дохтуру отдохнуть.
– Так я не просто так, а с подарком.
– Еду, что ль, приволок?
– Не. Я Марь Захарне в подарок котёночка обещал, – бессовестно соврал пацан. На самом деле никакого обещания не было.
Страж дверей задумался, но через некоторое время махнул рукой:
– Ладно, я доложу, а там уж как сама решит… Марья Захаровна, к вам тут Костя Киприанов. С подарком, говорит.
Мариэла удивилась без всякого притворства:
– Каким ещё подарком?
Тут в разговор встрял стоявший в дверях мелкий посетитель.
– Марь Захарна, так ведь обещал…
– Ну, проходи…
– Вот.
На дне корзинки мирно спал рыженький, слегка лохматенький котёнок женского пола не более двух месяцев от роду. Пока Мариэла подыскивала ответ, в палату вошёл Тифор. Он изумился куда больше госпожи магистра:
– Кто это?
– Котёнок. Ну, кошечка маленькая, – терпеливо начал объяснять Костя, но был прерван весьма почтенной.
Она в нескольких фразах объяснила, кто такие здешние кошки и какую роль они играют в жизни местных. Как раз когда эта небольшая лекция закончилась, существо открыл о зелёные глазки и сладко зевнуло. Тем самым зверёнок убил наповал Тифора метким ударом в сердце.
– Это Марь Захарне в подарок, – не поленился разъяснить мелкий.
– Она мне так нравится… – нежно промурлыкал магистр.
Мариэла с большим усилием удержалась от смеха. Очень уж кошечка оказалась похожей на Тифора.
– …Ты не возражаешь, я её откуплю? Даю рубль серебром.
Цена была до такой степени невероятной, что мальчишка просто не нашёлся, что сказать. Совесть подсказывала, что столь нагло обманывать покупателя – грех из тяжёлых. Но реакция мага жизни оказалась быстрее, как это и должно быть.
– Ты, Костя, соглашайся. Господин Тифор коль назначил цену, то от неё не откажется, я его знаю.
– Ми-и-и! – заявил котёнок тоненьким голоском.
– Пока она будет жить у нас в доме, – ответил на это господин магистр, – а там видно будет. Значит, они молоко любят? Константин, ты ведь найдёшь ещё одного такого для госпожи?
У Кости хватило сил кивнуть.
– Ну так вот тебе рубль.
– Благодарствуйте, господин магистр, – выдавил мальчишка. И уже более уверенным голосом добавил: – Марь Захарна, вы только поправляйтесь, а я другого подберу, и ещё лучше. Для вас особенно.
От такого комплимента Мариэла не могла сдержать улыбки.
В преддверии боя с броненосцами Семаков продавил решение командования закупить столько боеприпасов, чтобы набить доверху трюмы и «Херсонеса», и «Морского дракона». Баркас боцмана Кроева оказался маловат для перевозки таких объёмов, в результате это пришлось делать на том же «Драконе». Но в один из вечеров к Семакову подошёл лейтенант Малах. Вид у него был самый деловой.
– Владимир Николаевич, есть предложение, весьма для вас выгодное.
Капитан второго ранга изобразил удивление.
– Наши люди… по ту сторону хотят предложить вам на испытание особенную скорострелку.
– Чем она отличается от тех, других?
– В первую очередь пулями. Они большего размера: вот такие в диаметре, вот такой длины…
Семаков мысленно отметил, что калибр составит примерно половину английского дюйма.
– …И представляют собой стальную оболочку, в которую залит свинец.
– Стальную?
– Вот именно, это помогает пробить обшивку корабля. И притом сталь не простая, она не поддаётся ржавчине.
На этот раз российский офицер удивился вполне искренне:
– Это такая магия?
– Как мне объяснили, всего лишь особенная руда, никакой магии. Таким пулям нипочем влага трюма. И магазин тоже особенный: стальная лента на сто пуль. И наконец, самое важное: наши хотят, чтобы вы испытали это оружие на корабле.
– То есть вы хотите, чтобы мы установили эту скорострелку на борту «Морского дракона»?
– Именно так. Прошу прощения, но вам и вашим офицерам… я хочу сказать, вы более опытны, чем моряки с «Херсонеса».
Семаков прекрасно понял невысказанное: ему и его людям доверяют больше.
– И ещё одно: сама винтовка и боеприпасы – бесплатны! Так что, берётесь?
Ради выигрыша времени командир «Морского дракона» начал говорить медленно и рассудительно.
– Почему вы так уверены, что такая скорострелка будет подходить для морских сражений?
– Так я уже сказал: по результатам испытаний пуля пробивает обшивку из дуба толщиной в маэрский ярд. Наши испытатели ухитрились даже перепилить… хотел сказать, перерубить бревно выстрелами, а оно было в три четверти ярда диаметром. То есть появляется возможность свалить мачту. А если вы ударите по парусам, они наверняка порвутся. Правда, этого не проверяли.
Но российский офицер не сдавался:
– Согласитесь, Малах Надирович, что при всём моём к вам доверии я не могу согласиться сразу. Мне понадобится увидеть эту винтовку, присмотреть для неё место на палубе, прикинуть, кто из экипажа будет с ней работать. Хорошо бы, если время позволит, испытать эту скорострелку на суше. А морские испытания совершенно необходимы… Когда вы планируете получение?
– Нынче ночью. Это будут три длинных ящика. Как вы, полагаю, догадываетесь, винтовка в сборе не пролезает сквозь портал. Да ещё боеприпасы…
– Очень хорошо. Я и мои люди будут у портала в обычное время.
– И ещё будет просьба, Владимир Николаевич. Желательно, чтобы кто-то из наших присутствовал при испытаниях.
– Ну, разумеется. Отбываем в восемь утра.
Малах Надирович раскланялся и удалился. После его ухода Семаков некоторое время глядел в потолок, потом взял бумагу, написал записку и послал её с вестовым для ознакомления мичману Шёбергу и хорунжему Неболтаю. В записке содержалась просьба прибыть на пирс к месту стоянки «Морского дракона». Лейтенант Мешков и так должен был туда подойти.
Поздним вечером предстоял рейс за очередной посылкой. Капитан второго ранга рассчитывал, что между делом удастся обсудить вопрос с новой скорострелкой.