— Черти дерьмовые! — вопит Делия, как ни разу не вопила за все шесть лет, что у них работает. — Откройте дверь, мне нужно с врачом говорить. — Звонок дребезжит не переставая.
Княгиня вздымается и, прижимая к себе складки одежды, медленно плывет в переднюю впустить Гарвена. Возвращается с ним, что-то говоря ему громким шепотом.
Поль стащил с Эльзы одну туфлю и пытается расстегнуть пряжку на другой. Эльза, лежа среди осколков сервиза, дергает его за черные и седые пряди. Делия лежит на спине на диване и рычит сквозь стиснутые зубы.
Гарвен неодобрительно, однако с удовлетворением обозревает открывшуюся ему картину.
— В чем ваша проблема? — спрашивает он.
Эльза бросает взгляд на восточное окно и начинает смеяться. Поль снимает вторую туфлю.
— Не волнуйтесь, — говорит Гарвен, помогая Эльзе подняться. Затем он подходит к Полю, который разглядывает под лампой подошвы туфель, и говорит, понизив голос: — Она брыкалась? У нее был припадок?
Поль на него не смотрит.
— Обморок у прислуги или что-то в этом же духе, — говорит он. — Идите и помогите.
— Мне нужно знать, — говорит Гарвен, — что именно совершила Эльза. Мы, возможно, достигли критического момента.
Эльза с деловым видом прошмыгивает мимо в одних чулках, унося на подносе осколки.
Гарвен подходит к горничной. Та лежит с закрытыми глазами, княгиня держит ее руку.
— Итак, что случилось? — спрашивает Гарвен требовательным голосом полицейского.
— У девочки сдали нервы. Она выронила поднос. Эльза сидела вон там и пальцем не шевельнула.
— Здесь слишком жарко, — говорит Гарвен. — Нечем дышать. Вы не можете уменьшить подачу тепла? — Он касается лба девушки, но смотрит на Поля. — Меня вызвала Эльза, — говорит он.
— Знаю, — говорит княгиня. — Поль пришел позже, правда, Поль?
— Это шифр, — говорит Поль. Он подходит к княгине и протягивает ей туфли Эльзы подошвами вверх. — Способ общения в секретных службах. На пару новых туфель определенным образом наносятся невидимые знаки, которые проявляются после того, как в туфлях ходили по улице. На подошвы попадает грязь, знаки проступают и можно прочитать написанное. На подошвах этих туфель имеется надпись — вы можете ее прочитать?
На каждой подошве можно видеть три ряда едва заметных белых царапин.
— Очки у меня в сумочке, Поль, — говорит княгиня. — Пусть мистер Гарвен займется этой бедняжкой.
Гарвен идет к северному окну, где находится главная батарея отопления, и пытается закрыть кран, но тот уже закрыт до упора. Гарвен кладет руки на раскаленную батарею. — Ох уж эти мне древние многоквартирки, — говорит он.
— Мистер Гарвен, — говорит княгиня, выкатывает глаза и указывает взглядом на Делию, намекая, что ему следует ею заняться.
— В них всегда чудовищно жарко, — говорит Гарвен с чувством, дергает себя за узел галстука и обводит комнату лихорадочным взглядом в надежде на подсказку. Поль стоит, разглядывая подошвы туфель.
— Моя фамилия, — сообщает Гарвен княгине, — Бей, по буквам: «бе» — «е» — «и краткое».
— О, а я считала, что вы — мистер Гарвен. Значит, Гарвен — ваша фамилия, да?
— Да, это мое имя. Эти чертовы старые многоквартир…
— Дерьмовый язык, ваш врач, — кричит Делия, вскакивая с дивана. — Тут все дерьмо. Чего такого ты сделал для миссис Хэзлет за дерьмовые деньги, какие она на тебя спустила? Ты вообще хоть что-то для нее сделал?
После этого Делия выбегает из комнаты, ее шаги удаляются по коридору в направлении кухни. Оттуда доносится ее голос, но слов не разобрать.
— Нью-Йорк меняется, — говорит княгиня Ксаверина.
— Зачем вам понадобилось меня вызывать? — говорит Гарвен. — Тут же форменная психушка. И почему именно меня?
— Ты достала свои очки для чтения, Поппи? — нетерпеливо спрашивает Поль и указывает туфлей на ее сумочку. — Это важно, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты посмотрела.
В дверь звонят. Гарвен смотрит на наручные часы, достает платок и промокает лоб. Слышно, как парадная дверь открывается. — Психушка, — говорит Гарвен и снова бросает взгляд на часы.
Княгиня извлекает очки из сумочки и неторопливо водружает на нос. — Сейчас поглядим, — успокаивает она. — Присядьте, мистер Гарвен, нам спешить некуда.
— Я человек занятой, — говорит Гарвен.
Княгиня подносит к глазам подошву одной туфли и пристально ее рассматривает. Затем вытягивает руку с туфлей, чтобы обозреть ее целиком. Она говорит Гарвену: — А сейчас мне нужно на этом сосредоточиться. Эльза всем сердцем за ваше Общество вожатых. Наберитесь терпения.
После этих слов Гарвен садится.
— Я вижу слова, — говорит княгиня, — «„Мелинда“. Нью-Йорк, Чикаго». Это всего лишь название магазина. — Она переводит взгляд на дверь. — Не голос ли Катерины я слышу? — спрашивает она. — Должно быть, она к нам завернула. Как мило.
— А под ним? — спрашивает Поль. — Под названием? Вы что-нибудь видите?
— Не могу разобрать. Невозможно, — говорит княгиня. — Пусть Эльза их еще немного поносит, тогда надпись станет разборчивей. На вашем месте, Поль, я бы не беспокоилась. — Она поворачивается к Гарвену и одобрительно улыбается, видимо, потому что тот, как примерный мальчик, сел, когда ему приказали. И словно желая еще больше его ублажить, распускает узел своей необъятной шали. — Здесь и впрямь очень жарко, — говорит она, являя взору изрядный участок плоти, упакованной в платье для коктейля с глубоким вырезом.
Входит Катерина с матерью. Делия в пальто идет следом и что-то ворчит.
Гарвен визжит. Его глаза прикованы к декольте княгини. Он визжит. Этим утром княгиня укрыла в защитных складках грудей новую бесценную партию листьев тута с яйцами шелкопряда — чтобы греть и уберегать их от мороза. Из-за жары вылупились гусеницы. Теперь они радуются жизни, извиваясь на груди княгини Ксавериной и заставляя Гарвена визжать.
— Дерьмовый врач, — орет Делия. — Я ухожу домой, большое спасибочки. — Она убегает по длинному коридору, громко стуча каблуками, и с грохотом хлопает за собой входной дверью.
— Катерина, душенька, — говорит княгиня, — найди мне какой-нибудь бумажный пакет. Мои червячки!
— Без паники, — говорит Гарвен Полю. — Без паники, — говорит он Эльзе.
Катерина достает из сумочки пакетик косметических салфеток и бросает на колени княгине. — Стряхните салфетками, — говорит она. — Что-нибудь не так? Вы подхватили какую-то болезнь?
— Мои крошки, мои червячки, — говорит княгиня, осторожно извлекая из-под грудей листья тута и обирая гусениц с кожи. Она осторожно заворачивает их в листья и салфетки, затем, поколебавшись, засовывает в перчатки, а перчатки любовно укладывает в сумочку.
Эльза идет к своему стулу у восточного окна. — Снегопад прекратился, — сообщает она.
— Эльза, — говорит Поль. — Я твой муж и я тебя спрашиваю. Что написано на этих туфлях?
— Без паники, — говорит Гарвен.
— Малютки, до времени появившиеся на свет, — говорит княгиня.
— А ты знаешь? — говорит Катерина. — Ты знаешь, что Папа Римский собирается запретить кардиналам носить красное?
Ее отец говорит: — Катерина, на этих туфлях зашифрованные сообщения от Киля. Можешь ты хоть раз серьезно отнестись к моим словам? Подумать обо мне хоть на минуту? Дочь ты мне или нет?
— Я кое-что для тебя разузнала про Киля, — говорит она. — Ей-богу! Я с ним два раза переспала. У него сифон. Это точно, потому что он меня заразил. Теперь мне нужно срочно лечиться, а на это нужны деньги. Ты только не паникуй.
— Мистер Гарвен, — говорит княгиня, — немедленно доставьте мисс Хэзлет в больницу. Ей нельзя пользоваться посудой, из которой пьют другие.
— Сифилис не по моей части, — говорит Гарвен, — но буду рад порекомендовать вам…
— Я ей не верю, — говорит Поль. — Ни единому ее слову не верю.
— Эльза! — говорит Гарвен. — Что здесь происходит?
— Вызовите Катерине врача, если он ей нужен, — говорит Эльза и машет руками, чтобы от нее отстали.
Гарвен опять испускает крик, но не визг, а глубокий, идущий из грудных недр стон, словно доносящийся из-за тысячи миль. Он встает и начинает пятиться. — Что-то не так с вашей тенью, — говорит он. — Она падает в неправильном направлении. — Эльза весело помахивает рукой. Он больше не пятится, а смотрит на танцующую тень. — Положение достигло критической точки, как я, Эльза, вам говорил. Это — важное событие в истории вашей болезни. Вы объективировали.
— Чепуха, — говорит княгиня, снова укутываясь в шаль. — В симптоме Эльзы нет ничего нового. Опытный хилер давно бы это заметил. У нее это много лет.
— Это видно даже на фотографиях, — говорит Катерина.
— Тише, тише, — говорит Поль шепотом дочери. — Не болтай об этих особенностях на людях. Имей уважение к родной семье. Или у тебя его нет? Ты никогда мне не говорила, что замечала у матери этот изъян. А теперь заявляешься сюда и выбалтываешь всем и каждому. Ты что, не способна держать язык за зубами?
— Способна, — говорит она. — Я ни слова не сказала Килю про мамину тень.
— Ты видела Киля? Ты виделась с Килем? — спрашивает он.
— Он себя называет Мюллером, — говорит она.
— Тени, — говорит Гарвен, обводя комнату взглядом. — Истерия. Червяки. Вы объективировали, Эльза.
— Что именно? — говорит она.
— Вашу проблему. — Ее наставник-вожатый глядит на нее, как на источник несметных богатств, которые можно приумножать и использовать. — Редкое, если не единственное в своем роде явление — случай объективизации. Вероятно, абсолютной.
— Ей бы в цирке выступать, — говорит Катерина.
— Мне нужна новая прислуга, — говорит Эльза. — Куда мне обращаться?
— Меня в дрожь бросает, — говорит Поль, — когда твой психоаналитик прислуживает мне за столом или по утрам чистит мой костюм. Не понимаю, как ты можешь с этим мириться.
— Делия была чистое золото, — говорит Эльза. — Жаль, что с ней такое случилось.
— Ну так найди другую девушку. Найди другую. Это отвратительно.