вушки со скромными средствами».
Очень часто продуктом этого объединения разрозненных событий становится сплав фантазии и формальной строгости — сочетание, характерное для поэтического творчества кавалерственной дамы. В этот поэтический сборник, четвертый по счету, вошли все стихи из предыдущих, не таких масштабных сборников 1952, 1967 и 1982-го годов, а также некоторое количество новых стихотворений. Большинство ее ранних произведений относится к лондонским годам, когда она была редактором «Поэтического обозрения» и пыталась ввести его в XX век. Будучи уже уверенным в своих возможностях поэтом, она еще не задумывалась о себе как о прозаике. Дальше она сочиняла стихи время от времени, некоторые относятся к долгому периоду ее пребывания в Италии. Составитель сборника решил не выстраивать стихи в хронологическом порядке, в результате чего книга в целом получилась сродни отдельным стихотворениям, строчки которых, по словам кавалерственной дамы, «соединяются совершенно непроизвольно и непредсказуемо», во многом подобно героям ее романов, в том числе и сверхъестественных. С самого начала она серьезно относится к поэтическому ремеслу. Вот четыре варианта «Од» Горция, созданные, должно быть, в порядке упражнения — в этих полностью завершенных произведениях она позволяет себе не больше свободы, чем предполагает жанр. Вот две мастерски сделанные вилланели — одна о Верлене, другая об Эдинбурге. Спарк, по ее собственному признанию, уже не помнит, что имела в виду в рефрене «Душа Мидлотиана, не моя», но смешанные чувства в отношении места рождения — дело распространенное, и вилланель привносит в них гармонию. Некоторые ранние стихотворения содержат аллюзии на детские игры и считалки:
Надежда — скакалка,
Скачи — не жалко.
А доброта?
Соль, острота.
А вера твердит —
Эдинбург, Лит,
Портобелло,
Массельборо
И Далкит.
В других стихах, написанных в разные времена, вспоминаются те или иные происшествия, случаи вторжения озорства и даже плутовства в жизнь писателя. В одном из поздних стихотворений рассказывается о краже сумочки, где лежало стихотворение, еще в одном — о прямоугольнике на стене, где некогда висела украденная картина. А те, кто читал «Утешителей» — первый роман Спарк (1957), распознают в стихотворении «Между приступами», датированном 1956 годом, властное присутствие «Духа Печатной Машинки», который мучил героиню точно так же, как и автора, и сделал обеих писательницами.
В стихах, сочиненных в те годы, когда Спарк была частью литературного Лондона, есть четверостишия, словно снятые с голоса вездесущего в те поры Элиота. В некоторых стихотворениях ощущается присутствие Стиви Смит и, возможно, Эдвина Мюира. Но при этом ее голос всегда самобытен, многообразен и чист. Самое длинное стихотворение — ранняя «Баллада о Фанфарло» про бодлеровского Сэмюэла Крамера, написанная на манер шотландской баллады, но отчаянно упадническая.
Сэмюэл Крамер лежит, и ему уже
не нужны
Кости его. Сквозь окно глядит
он в небесные дали,
Где хирургические щипцы
молодой луны
Луну на ущербе, как челюсти,
сжали. —
что, конечно, форменное озорство по отношению к Кольриджу. Самые лучшие стихи — короткие, и среди них странное «О недосыпании». Более поздние написаны в божественно выдержанном, порой оденовском, разговорным стиле. Пример — «Сотворенные и брошенные»: «Люди из снов, где вы в расцвете лет в землю ушли? / Чего не успели, когда я проснулась?» Она хочет сказать, что не только людей из снов, но и героев утерянных или незавершенных романов, каждый из которых по-своему уникален, нельзя безжалостно списывать со счетов. В «Рождестве», еще одном стихотворении о Крамере, есть такой примечательный ангельский диалог[29]:
Спросила Власть у Силы: «Что уходит
со смертью человека?» — «Дар Господень,
для Господа бесценный. Ибо снова
другого не получится такого».
Спарк не боится быть чересчур серьезной, даже глубокомысленной и в то же время озорной.
Spectator. 2004. V. 296. № 9191 (October 2)
Малькольм БрэдбериПуть паломникаМандельбаумские ворота Мюриэл СпаркПеревод Светланы Арестовой
Мандельбаумские ворота — это пропускной пункт между Израилем и Иорданией, находящийся посреди Иерусалима. В этой пограничной зоне, где напряжение достигает особого накала, паломник сталкивается с последствиями современного политического деления[30]. Святая земля всегда была местом раскола, как политического, так и религиозного, чем неизменно привлекала внимание романистов. Роману о Святой земле отведено особое место в английской литературной традиции и прежде всего в творчестве католических писателей.
Вокруг Мандельбаумских ворот разворачивается сюжет, возможно, самого откровенно католического романа принявшей католичество писательницы Мюриэл Спарк. Действие произведения происходит в 1961 году, когда шел знаменитый процесс над Эйхманом, а его предмет — современное паломничество.
В книге рассказывается история обратившейся в католичество старой девы по имени Барбара Воган, чей отец принадлежал к верхушке английского среднего класса, а мать была британкой еврейского происхождения. Барбара влюбляется в археолога, занятого на раскопках в Кумране — иорданском городе, где были найдены Свитки Мертвого моря, но не может выйти за него замуж, пока Римско-католическая церковь не аннулирует его предыдущий брак.
Казалось бы, в жизни Барбары и без того достаточно трудностей, но положение обостряется, когда она, англичанка с еврейскими корнями, принявшая католичество, оказывается в разделенном Иерусалиме. В этом городе трудно долго держать в тайне свое происхождение, в особенности в годы политических неурядиц.
Итак, паломничество Барбары в Святую землю носит отчасти религиозный, отчасти этнический и отчасти сексуальный характер. Сначала она отправляется в Израиль, где находит свои еврейские корни, а затем, чтобы восстановить равновесие, проходит через Мандельбаумские ворота в Иорданию. Но там ее принимают за израильскую шпионку. Чтобы избежать опасности, с помощью сотрудника британского консульства она выдает себя за арабскую служанку; вскоре после этого ее спаситель теряет память, и до консульства доходит весть об «исчезновении» Барбары Воган. Спасаясь от преследований директрисы английской школы, иорданского шпиона и полиции, Барбара скрывается в Иерихоне, в доме, который используется для шпионажа и содержания «белых рабынь».
За рамками основной сюжетной линии, которая отличается экзотичностью, неправдоподобием и пестрым набором персонажей, происходят события не менее причудливые. Немолодая девственница-англичанка, директриса школы, в которой работает Барбара Воган, поддается чарам стареющего арабского туристического агента и в конечном счете выходит за него замуж. Сотрудника английского посольства уличают в тайной службе Насеру[31]. В далеком Харрогейте престарелая служанка нападает с ножом на свою госпожу. Роман до такой степени, как принято говорить, «насыщен событиями», что любому другому автору хватило бы на десяток книг. Одни только жизненные перипетии Барбары Воган своей фактурностью заслуживают трилогии. На протяжении всего романа автор использует один и тот же прием: берет знакомые всем типажи — путешествующая учительница, скучный консульский чиновник — и помещает их в необычные, неправдоподобные ситуации, добиваясь эффекта поистине сюрреалистического. Книга, со всеми ее сюжетными поворотами, разнообразием тем и веселой атмосферой, словно бы написана для того, чтобы ее «проглотили». В каждой сцене своенравная и прихотливая мисс Спарк намечает множество проблем, но никогда не раскрывает их до конца, предоставляя читателю роль дегустатора.
«Мандельбаумские ворота» нельзя назвать ни религиозным, ни политическим, ни сентиментальным, ни шпионским романом. Автор заигрывает с каждой из этих возможностей, но не останавливается ни на одной. В основе романа, с одной стороны, эклектичная и интеллектуальная по своей природе чувствительность, опирающаяся на осознание всего многообразия мотивов человеческих поступков, а с другой — атмосфера экзотики и неправдоподобия. Первое добавляет произведению реалистичности, а второе двигает сюжет и удовлетворяет нашу потребность в переживаниях и накале страстей. Мисс Спарк мастерски работает с материалом: список действующих лиц обширен; судьбы персонажей разного этнического и социального происхождения причудливым образом переплетаются; время в романе крайне запутанно; повествование ведется с использованием различных точек зрения; проблематика весьма широка. Полученная в результате плотность по большей части искусственная. Как замечает один из персонажей романа: «Что угодно может стать предметом христианского паломничества, если только расширить рамки». Именно это мисс Спарк и делает.
В романе остро стоит проблема истоков — проблема смешанного происхождения и смешанных мотивов. Писательнице хорошо удаются такие персонажи, как служащий английского консульства Фредди Гамильтон, который всю жизнь прожил во власти «иррациональной нормы»; она умело анализирует те моменты, когда герой порывает со своими устоявшимися моделями поведения. «В нравственной философии выбранной ею религии Барбаре особенно нравилось признание того, что за каждым поступком стоит „множество безнадежно запутанных мотивов“, с последующим упором на слова, мысли и действия; у взрослого человека редко бывает лишь один мотив; главное, чтобы мотивы не противоречили друг другу», — пишет мисс Спарк. Создается впечатление, что и «Мандельбаумские ворота» создавались под влиянием «множества безнадежно запутанных мотивов». Этим объясняется и тяга автора к экзотике, и неизменное стремление к подробному описанию всего эксцентричного.