И, будучи бесспорно доказано, привлекло всеобщее
внимание.
Засим театральное действо производит больше
эффекта на население,
Нежели любое религиозное наставление.
В трагедии Шекспира «Отелло», напомнить позволю,
Кассио, лишившись офицерского чина через
приверженность к алкоголю,
Восклицает прегорестно, ибо скорбь его велика:
«О! Самим класть в рот свой отраву, превращающую
тебя в дурака!»
Некий юнец в театр отправился на досуге
На трагедию «Джордж Барнуэлл» — и свету не
взвидел в испуге,
Ибо пресловутый Джордж Барнуэлл зарезал дядю
прямо у него на глазах,
Он же, помышлявший о том же самом, внезапно
почувствовал страх;
Видя же, что Джорджа Барнуэлла ждут петля и
веревка,
Он почувствовал себя чрезвычайно неловко,
И не нашел в себе сил убить и ограбить любимого
дядю,
Ибо преисполнился опасения, на представление
глядя.
А в заключение я посоветую вам весьма
настоятельно:
Посетите театр безотлагательно,
Ибо театр есть школа добронравия и морали,
И к разнузданному беспутству вас приведет едва ли.
Смерть и погребение лорда ТеннисонаПеревод Светланы Лихачевой
Увы нам! Вся Англия плачет и сокрушается в унисон:
Ибо умер великий поэт, добродетельный лорд
Теннисон.
Льщусь надеждою, что душа его отлетела прямиком в
эмпиреи,
В обитель любви и радости, и да окажется там
поскорее.
Лорд Теннисон был человеком необщительным и
нелюдимым,
Ибо для ученых занятий почитал уединение
абсолютно необходимым,
Напротив же, толпы гостей препятствовали ему
прозревать идеал,
Потому шумных сборищ он по обыкновению своему
избегал.
Он написал несколько замечательных шедевров в
кабинетной тиши,
В частности «Королеву мая», каковые стихи весьма
хороши;
А также и «Атаку кавалерийской бригады» —
Опус весьма героический и притом превосходного
склада.
Он искренне верил в Библию, а тако же и в
Шекспира,
Потому и рекомендовал его для чтения юношеству
всего мира,
Ибо, следуя наставлениям того и этого труда,
Юноша впадет в грех крайне редко, а возможно, что
и никогда.
Творения лорда Теннисона изобилуют пейзажами
его детства;
Во имя добра и во благо употреблял он все доступные
ему средства,
И, Линкольншир в объекты своего вдохновения
избирая,
Сделал для него все то же, что Вордсворт — для
Озерного края.
Ныне прах его покоится под сенью
Вестминстерского аббатства,
Погребальный обряд же исполнен был величия и
приятства:
Почтить поэта сошлись все классы, начиная с Ее
Величества королевы.
То-то трогательное было зрелище, поверьте мне вы!
Справа поддерживали концы покрова, сокрушаясь
понесенной потере
Мистер У. Э. Х. Леки, и профессор Батлер из
Тринити, и граф Роузбери;
А слева — маркиз Солсбери и мистер Дж. А. Фруд,
И лорд Селборн, весьма впечатливший собою
честной люд.
Тако же профессор Джоуэтт шел от гроба по левую
руку,
И мистер Генри Уайт, и сэр Джеймс Паджет
(каждого — одна штука),
И маркиз Дюфферин, и герцог Аргайл в придачу,
И лорд Солсбери, что шествовал уныло и чуть не
плача.
Все представители семьи Теннисонов безутешно
сокрушались и скорбели,
Включая достопочтенных мистера и миссис Халлам
Теннисон и молодых Обри и Лионеля,
Был там и мистер Артур Теннисон, а еще мистер и
миссис Горацио Теннисон,
И сэр Эндрю, что едва не до слез был растроган и
удручен.
Могилу засыпали белыми розами, поверх которых
легла земля.
Се! Поэт упокоился в могиле, достойной
венценосного короля.
Многие из венков удостоились похвалы и одобрения,
Особенно же выделялось от миссис Гладстон щедрое
подношение.
Приютские мальчики вели себя чинно и образцово,
Равно как и сэр Генри Понсонби, представитель
Ее Величества королевы;
Тако же и Генри Ирвинг, трагик весьма успешный,
Явился в собственном экипаже и вид имел
безутешный.
А в завершение настоятельно рекомендую под
влиянием момента
Почтить поэта возведением достойного монумента,
Чего вполне заслужил он деяниями выдающимися и
благими, —
А на камне да будет начертано золотом славное имя!
Ночная битваПеревод Марии Виноградовой
Сыны Марса, внемлите моим словам,
И я поведаю вам
О таком великом и героическом морском бое,
Что возликует сердце любое.
Бой тот произошел между английским фрегатом
«Бланш» и французским фрегатом «Пик»,
И средь англичан всяк был отважен и духом велик,
А дело происходило в году тысяча семьсот девяносто
пятом в Вест-Индийских морях,
И за победу французы сражались, отринув страх.
И утром четвертого января, когда корабль
крейсировал вдоль Гаделупских берегов,
С фор-марса раздался впередсмотрящего зычный
зов:
«Парус на горизонте!». А когда у него потребовали
уточнения,
«Близ берега, сэр, с подветренной стороны!» — он
ответил без промедления.
«Все по местам!» — приказал капитан Фолкнер,
заслышав это,
И обозрел французский корабль при посредстве
лорнета.
Он отдал приказ британский флаг вывесить над
кораблем —
«Давайте, мои герои, ту французскую тряпку сдерем».
На «Бланш» все паруса поставили сей же миг
И, не теряя времени, помчались туда, где плыл
французский «Пик».
«Догоним врага! — капитан Фолкнер воскликнул яро. —
Изготовимся к бою и как следует зададим ему жара!»
Уже около полуночи француз наконец замаячил на
расстоянии
И стал отчетливо различим в лунном сиянии.
И потом битых полтора часа говорили пушки:
Противники отважно вели перестрелку,
развернувшись бортами друг к дружке.
На французском судне народа было чуть ли не до
четырех сотен,
Так что строй их от носа до кормы был необычайно
плотен,
И мушкетеры их ни на миг не прекращали яростного
обстрела,
Но «Бланш» все равно продолжала приближаться
смело.
Затем канониры «Бланш», не боясь самого черта,
Дали могучий залп из орудий вдоль одного борта,
Которым разнесли «Пик» вдоль и поперек и
перебили кучу народу,
А сломанная мачта со страшным треском рухнула в
воду.
Тогда французы всей толпой ринулись на абордаж,
Но получили такой отпор, что быстро растеряли
кураж,
Ибо отважные британские моряки троекратно