С тех пор, вопреки всем законам, нормативам и правилам, часть бумаг на подпись комбату подавалась не заполненной до конца: в любой ведомости, в любом приказе на месте роковой фамилии оставлялся пробел тщательно выверенной длины. Когда доходило до бумаг, время от времени вынужденно касавшихся - куда денешься! - выносного склада, фамилия и подпись начальника караула оказывались очень, очень аккуратно заклеены бумажными полосками. После визирования бумаги у Стойлохрякова полоски снимались, точечные следы клея подчищались лично начальником штаба, и дальше все шло своим обычным чередом.
Так оно все и шло до того дня, когда на столе у подполковника Стойлохрякова не оказался пришедший из штаба дивизии машинописный лист, украшенный сразу несколькими печатями.
- Угу… угу… - Комбат постарался вникнуть в длинные юридические формулировки и определения. - Указ президента… ага… приказ министра… есть… уволить… понятно… в запас… с присвоением воинского звания «старший лейтенант»… погоди, это кого же?!
На месте фамилии, имени и отчества обнаружилась привычная уже белая полоска.
- Холодец!!! - заорал Стойлохряков. - Где Холодец! Холодца мне, быстро!!!
Майор ворвался в кабинет, трясясь, как кулинарный однофамилец.
- Вызывали, товарищ подполковник?! - Начштаба предпринял не слишком успешную попытку отдышаться.
- Это чего? - Комбат ткнул пальцем в лист с печатями. - Это откуда нам?
- Это приказ на увольнение лейтенанта… сами знаете кого, - вывернулся из положения майор.
- Нет, нет, ты скажи! Ты вслух скажи! - подбодрил Стойлохряков. - Я это хочу услышать, а то глазам не верю! Может, ты мне другую бумажку подсунул?
- Все, Петр Валерьич, приказ на Мудрецкого! Выслужил он свое! Уедет он от нас!
- Неужто дожили? - Комбат осел на стул и схватился за сердце. - Сколько времени нужно на подготовку документов? Обходной лист, справки - ну, сам лучше меня знаешь…
- По такому случаю - два дня. Как раз первого апреля может уехать, если постараемся.
- Первое апреля… - мечтательно сказал подполковник, рассматривая трещинки на потолке. - День смеха… Знаешь, Холодец, как я буду хохотать первого апреля? Как идиот! Ну вот прямо как ты иногда ржешь, когда тебе анекдоты про баб рассказывают! Давай, давай, побежал, шурши бумажками, майор!
- Виноват, товарищ подполковник, только… ну… - Начштаба топтался на месте, но не уходил. - Тут вот какие два момента…
- Не телись, рожай! - рыкнул Стойлохряков. - Что еще? Что мне нужно для этого праздника?
- Ну, первый вопрос - его же теперь надо обратно в батальон. Бумажки там подписывать, и вообще - вот учудит он напоследок… лучше уж не на складе.
- Ладно! - Широченная ладонь хлопнула по столу с такой силой, что заветная бумажка подскочила и закувыркалась в воздухе. Холодец метнулся и поймал важный документ, не дав коснуться не то что пола, но и столешницы. - Второе!
- Второе… ну, по уставу прощание с офицером, если он чем-то командовал, проводится перед строем подразделения. - Майор вжал голову в плечи и добавил: - Командир должен выступить с речью, описать заслуги… ну, благодарность там от командования… его же по сроку увольняют, не выгоняют, не под суд идет…
- Все? Все, - подвел итог комбат. Задумался. Нашел в голове мысль. Посмотрел на нее так и этак - она ему понравилась. - Вот что, майор. Будет ему и подразделение, и речь, и благодарность. Дерни там дежурного, пусть везет Мудацкого сюда, и скажи Бекетову, чтобы выстроил мне тех раззвездяев, что с ним в Чечню мотались.
- С Бекетовым? - не понял Холодец. - Он же вроде…
- С Мудрецким, блин! - рявкнул Стойлохряков. - Этих гребаных химиков пусть выстроит! Пусть выстроит, а застраивать я сам буду! Там же сплошь «деды», как я помню? Им завтра-послезавтра тоже приказ будет, точно? Ну, вот я и нашел, куда их всех на эти два дня приткнуть, чтобы глаза не мозолили!
Через полчаса химики с удивлением рассматривали своего командира, стоящего рядом с подполковником Стойлохряковым. Оба офицера покачивались вполне синхронно, а от кого именно шел более мощный запах спирта - сказать было затруднительно.
- Значит, так, говнодавы, вы тут все дембеля, - сразу перешел к делу комбат. - Приказ не читали, но президент указ вам уже подписал, это я обещаю. Ваш командир, - подполковник качнулся в сторону Мудрецкого. - Ваш, значит, главный раззвездяй уходит от нас туда же, что вызывает большую благодарность к командованию. Заслужили вы все, конечно, дисбата, но он у нас в округе нынче и так переполнен, и мне ихнего комбата просто жалко, только вас ему и не хватало… Так, о чем я? Ага, значит, мне сейчас положено попрощаться с вашим летехой. - Стойлохряков в три приема повернулся к взводному и ухитрился с первого раза донести ладонь до козырька. - Прощай, Мудацкий, я тебя больше не увижу! Огромное тебе за это спасибо, прямо перед строем твоего пид… рас… пот.. подрастления, о!
- Взаимно, товарищ подполковник! - Рука чуть было не перевесила, но Юрий смог ее водворить на положенное место.
- Во, попрощались! - Комбат снова повернулся к химикам. - А чтобы никто не вякнул потом, что у нас в батальоне о солдатах не думают и воинские тр-р-радиции не соображают… вот вам, значит, задание! Дембельский аккорд, поскольку взводный у вас тоже дембель, два года отслужил и ему положено. Мой лучший друг. - На глаза Стойлохрякова выкатились непрошеные сизые слезы. - Мой лучший друг в этой чертовой черной дыре, Протопоп Архипыч, значит, Шпындрюк - ну, вы его знаете - попросил меня дать солдатиков, подчистить ему огородик от последнего снега и, понимаете, вскопать. Сами, наверное, знаете, по весне дело нужное, так я и обещал помочь по дружбе. А поскоку там снег был неубранный и не везде стаял еще, весна нынче поздняя, так что лопат я вам не дам. Поломаете еще инструмент, земля-то мерзлая. Так что ломами, ломами, там немного - соток двенадцать, я думаю… Но только чтоб от Архипыча никаких мне замечаний! Чтобы вскопано было, как пух! На штык лопаты! Управитесь за сутки - берите документы и прямо сразу звез-з-здуйте отсюда, чтоб я вас не видел! Не управитесь - аккорд не взяли, поедете с полигона талую воду убирать. Теми же ломами. Вопросы есть?
- Так точно! - на правах командира отделения пробасил Простаков. - Это… можно задание уточнить? Значит, на огороде земля, как пух, и мы домой?
- Во, ты глянь, дошло все-таки! - искренне удивился Стойлохряков. - И даже тебе, мосол, это зачтется, хоть ты и не будешь ковыряться. А почему, я тебе сразу скажу. Потому что в отделении у тебя, - комбат обвел взглядом короткий строй, - еще не все пока что дембеля. Чтобы им не скучно было, пока остальные аккорд берут, ты их, Простаков, будешь караулить на шестом посту. То есть с ними караулить шестой пост. Два дня, поскольку ваш взвод туда завтра заступать собирался. Твой командир оттуда нынче сменился, а место начкара там, как он мне однажды верно заметил, сержантское. Вот и будешь там, пока все долбятся. Что, умнее подполковника Стойлохрякова, да? - Комбат оскалился и радостно ударил себя кулаком одной руки по сгибу другой. - Вот, умники, чего вам в мозги! Молодых припахать решили? На быке вашем сибирском, как на тракторе, все за час вскопать! Хер вам, товарищи, хер в задницу! А чтобы не жаловались, что шибко хитрая задачка, командир у вас - с ну очень высшим образованием, карандашик должен уметь в руках крутить. Пусть покрутит! Всем все понятно?!
- Так точно, товарищ подполковник, - угрюмым хором отозвались химики.
- Ничего, т-товарищ комбат, сделаем. - Мудрецкий криво усмехнулся. - И н-не такое б-бывало! С-справлялись.
- Ню-ню, - Стойлохряков сложил губы трубочкой, повернулся к лейтенанту и умильно почмокал. - Ты мой умненький! Только учти: Шпындрюк не зря у меня вас просил, а не трактор взял. Если думаешь, что вы с Валетовым опять кого-нибудь купите - то и тебе хер!
- Да ничего, - пожал плечами Юрий. - На хрена нам твой… ой, простите, ваш Шпендрик? Мы уж и сами. Все по науке, не волновайтесь…
- Давай-давай. - Комбат помахал ладошкой. - Справляйся. А я завтра вечером погляжу на результат…
- Прос-стите, товарищ по-полковник, но вы вроде сут-тки дали? - качнулся в сторону Стойлохрякова взводный. - А п-пока мы инстр-румент получим, дойдем - эт-то считается или как? Опять-таки аккорд, он дембельский, а отбой по распорядку.
- Ну, хрен с тобой, - отмахнулся довольный подполковник. - Завтра с утра начинай и до послезавтра до девяти управляйся. Но ты сам сказал - отбой по распорядку, понял! - Стойлохряков мерзко хихикнул. - Нешто я тебе дам потревожить сон дорогого моего Архипыча! Так что не надейся. Ночью ковыряться не будете. Завтра к ужину свернетесь, а там как уж тебе судьба ляжет!
На следующий вечер к ужину, как ни странно, огород был вскопан. Ломами. К приезду комбата эти ломы были из последних сил вбиты в край ровного, чуть ли не по камешку просеянного садового участка. Земля была взрыхлена - осторожненько, чтобы ничего не повредить - даже под деревьями и забором, возле курятника и свинарника. Не вскопанными остались разве что выложенные кирпичом дорожки.
Бойцы во главе с лейтенантом держались за ломы, чтобы не упасть. Чуть получше выглядели только Валетов и Бабочкин, но и они не спотыкались и не падали исключительно из-за того, что к их кирзачам были прикручены глубоко вонзившиеся в землю альпинистские «кошки». Малорослым дембелям с ломом управляться было до крайности неудобно, и Мудрецкий использовал их как две живые бороны. Благо у старлея Бекетова в заначке нашлось удивительно подходящее для этого снаряжение.
В сопровождении хозяина участка подполковник Стойлохряков принимал работу. Шел по дорожке, время от времени останавливался и брезгливо ковырял ботинком бархатистую почву. Сзади шел глава сельской администрации, восхищенно крутил головой и хватался за мелкие комочки грунта. При первом же прикосновении комочки разваливались почти что в пыль. Но не слишком мелкую - как раз такую, как нужно. Биологическая наука в лице Мудрецкого и сельский опыт дембеля Бабочкина сошлись во мнениях именно на таком размере.