Охранка «советовала»! Случись такое даже год назад, «Врачебно-санитарный листок» закрыли бы без всякого напоминания, а редактора наверняка бы сослали в ссылку.
Жандармы не посмели закрыть издание. В Симбирске уже слышалась могучая поступь революции. Рабочий класс России решительно готовился к открытому бою с самодержавием. Что же касается статьи о холерной эпидемии, чиновники жандармского управления оценили ее как своего рода прокламацию. Другой она и не могла быть. Ее писал врач-гуманист, и, как большевик, понимающий законы общественного развития, он подводил читателя к выводу, что капиталистическая действительность — сила, враждебная всем трудящимся. Капиталисту, если он не видит для себя личной выгоды, нет дела до того, в каких условиях живет рабочий и крестьянин. Равнодушие властей, вершивших волю помещиков и капиталистов, привело к тому, что, по существу, не принималось никаких мер против эпидемий. Более того, темнота и забитость крестьян способствовали беспрепятственному распространению многих болезней. В небольшом селе Хохловка в течение одного месяца заболело 137 человек, то есть каждый пятый житель. Некоторых можно было спасти, но крестьяне не разрешали делать у себя дезинфекцию, не брали у медиков лекарства, не пускали их к больным.
Такая картина наблюдалась не только в Хохловке. Вывод напрашивался один — надо коренным образом менять социальные условия жизни. А пока хотя бы немного облегчить положение «низших классов», для которых «холера вообще является бичом». Дмитрий Ильич составляет доклад врачебному совету губернии, выдвигая на первый план идею профилактики. «Современная медицина, — писал он в докладе, — не может ограничиваться только лечением болезней; в тех случаях, где причины болезни известны, приходится прибегать к мерам предупреждения, к устранению этих вредных причин — в этом задача общественной санитарии».
Поездки по уезду и губернии не оказались бесплодными. Обобщенный материал обсуждался на заседаниях различных врачебных комиссий. Многим врачам импонировало то, что Ульянов не побоялся резко выступить против местных предпринимателей, фабрики которых загрязняли водоемы и почву. Дмитрий Ильич требовал, чтобы владельцы картофелетерочного, кожевенного, скотобойного и других производств строили отстойники и поддерживали бы их в удовлетворительном санитарном состоянии.
Но предприниматели открыто игнорировали предложения врача. Та же Свияга, где еще недавно брали воду для питья, на глазах превращалась в резервуар для стока многочисленных заводов и заводиков, появившихся на ее берегах.
И все же по старой памяти Дмитрий Ильич ходил сюда купаться, любил он и покататься на лодке. Нередко брал с собой Зиновия Петровича Соловьева, большого любителя природы.
С Зиновием Петровичем было интересно. Катаясь по Свияге на лодке, они забирались в камышовые заросли, здесь никто им не мешал беседовать. «Говорили о Втором съезде партии… — вспоминал Дмитрий Ильич, — о разрыве между Лениным и Мартовым, о Плеханове, и я помню, что Зиновий Петрович был всегда на стороне большевиков, был поклонником Ленина».
Дмитрий Ильич рассказывал о том, как двадцать лет назад, еще мальчиком, он часто плавал на лодке по Свияге со своим старшим братом. Как-то зашел разговор о терроре. Мнение друзей было единым: террор выдвигает наиболее крупных и преданных революционеров, но в то же время и отрывает их от рабочих масс. Дмитрий Ильич «тогда совершенно ясно понял, что Зиновий Петрович настоящий ленинец».
Однажды, возвращаясь с женой с речки, они заглянули в бывшую усадьбу Ульяновых, где прошли детские годы Дмитрия Ильича. Жаль было, что многое тут изменилось, и прежде всего дом. Его купил некий барон, «оказавшийся со скверной фантазией». Он вырубил половину сада с Покровской улицы, начал строить новый дом, а старый переделывать.
С грустью и болью Дмитрий Ильич писал младшей сестре в Саблино: «Мы с Тоней как-то заходили, идя с купанья, и осмотрели весь сад и дом, лазили даже наверх, но туда уже проложены другие пути, старых лестниц давно нет…»
Сестра недавно вернулась из-за границы. Она привезла материалы III съезда партии. Дмитрий Ильич знал только, что в апреле состоялся съезд и что большевики почти по всем принципиальным вопросам одержали над меньшевиками внушительную победу. Сейчас его интересовали подробности работы съезда.
И он спрашивал: «Что ты сейчас поделываешь и как чувствуешь себя среди родного дыма?.. Теперь приезжай к нам, — поживешь с нашими в Саблине числа до 20-го, а тогда в Нижний и оттуда пароходом…»
Но Мария Ильинична приехать не смогла: она выполняла срочное задание Владимира Ильича в Петербурге.
Как и предвидел Ленин, выступая на III съезде РСДРП, всенародное вооруженное восстание становилось реальностью. Начинались настоящие уличные сражения — битвы на баррикадах.
Взялись за оружие рабочие Баку.
В Либаве восставшие матросы захватили арсенал.
На броненосце «Потемкин» взмыло красное знамя.
Построили баррикады рабочие Варшавы.
В эти июльские дни 1905 года симбирские большевики получают газету «Пролетарий» с ленинской статьей «Революционная армия и революционное правительство». Это было своего рода инструктивное письмо для социал-демократов. «Сознательные представители пролетариата, — писал В. И. Ленин, — члены РСДРП, должны, — ни на минуту не забывая о своей социалистической цели, о своей классовой и партийной самостоятельности, — выступить перед всем народом с передовыми демократическими лозунгами. Для нас, для пролетариата, демократический переворот только первая ступень к полному освобождению труда от всякой эксплуатации…»[19]
И социал-демократы, сторонники Ленина, воспринимают этот призыв как боевую программу действия. «С осени 1905 года, — писал Дмитрий Ильич, — начались всеобщие забастовки».
В числе первых, кто «свернул» работу в земской управе и всецело отдался революционному движению, оказались Ульянов и Соловьев. Тогда в Симбирске наиболее организованной частью пролетариата были железнодорожные рабочие. Партийный комитет поручает Ульянову и Соловьеву вести кружок политического просвещения железнодорожников. Требовала внимания и молодежь. В городе были семинария, коммерческое училище, гимназия, другие различные школы. Учащихся тоже волновали самые что ни на есть «взрослые вопросы», и первый среди них — о земле — объект многочисленных и жарких дебатов.
И большевики, невзирая на огромные трудности, использовали каждую возможность, чтобы еще раз с марксистских позиций объяснить молодежи цели и задачи большевиков. В силу особенностей развития капитализма в городах Поволжья преобладал средне- и мелкобуржуазный слой населения. Из его социальной среды самодержавие довольно быстро сформировало местные отделения «Союза русского народа» — самой реакционной монархической организации, поставившей себе целью любыми средствами не допустить революции в России. Объединенные в черные сотни, монархисты этого союза, поощряемые полицией, стали воинствующей контрреволюционной силой. В Симбирске, как и в других городах Поволжья, число черносотенцев оказалось довольно внушительным.
В партийном комитете, который целиком являлся большевистским, отдавали себе отчет в том, что черносотенцы, чувствуя себя господами положения, ищут случая сорвать свою злобу на рабочих. Ведь в индустриальных центрах России уже шли уличные бои. Восстали шахтеры Донбасса, металлисты Питера, текстильщики Иваново-Вознесенска. В ожесточенное сражение вступила пролетарская Пресня Москвы.
8 ноября 1905 года из-за границы нелегально возвращается Ленин. 10 ноября в газете «Новая жизнь», которую издавала Мария Федоровна Андреева, появляется его первая статья. Она начиналась словами: «Условия деятельности нашей партии коренным образом изменяются. Захвачена свобода собраний, союзов, печати. Конечно, эти права до последней степени непрочны, и полагаться на теперешние свободы было бы безумием, если не преступлением. Решительная борьба еще впереди…»[20]
Под статьей стояла подпись: «Н. Ленин». «Новая жизнь» была первой легальной большевистской газетой. С приездом Владимира Ильича она стала выходить под его непосредственным руководством, явилась фактически Центральным органом РСДРП. Газета быстро завоевала авторитет. Ее читали во всех губернских городах России. Дмитрий Ильич из статьи понял главное: Владимир Ильич вернулся из эмиграции.
Вскоре Мария Ильинична сообщила, что брат живет в Питере. В Саблине он провел всего лишь одну ночь. За ним сразу же установили слежку. Пришлось скрываться, менять паспорта и конспиративные квартиры.
Дмитрий Ильич решил взять отпуск и съездить в Саблино, повидаться с родными, поговорить с братом. А пока, ожидая официального разрешения земской управы, он ведет активную пропагандистскую работу среди молодежи. Осенью 1905 года при его непосредственном участии создается полулегальная организация под названием «Соединенная группа учащихся средних учебных заведений города Симбирска». В нее вошли прогрессивно настроенные гимназисты, семинаристы, ученики коммерческого училища, решившие изучать марксизм. Несмотря на многочисленный состав (150 человек), группа осталась вне поля зрения охранки. А ведь многие занятия проходили в доме исправника. Правда, блюститель порядка не догадывался, кто у него собирается и какие книги сюда приносят.
В декабре 1905 года в Симбирск пришло известие о зверском подавлении вооруженного восстания в Москве.
Дмитрий Ильич собрался было уже в дорогу, но письмо из Саблина заставило отложить поездку. Началась усиленная счежка за всеми Ульяновыми. Младшая сестра просила повременить, всюду шпики, ищут Ленина. Квартиры питерских знакомых взяты под наблюдение. Но, как и догадывался Дмитрий Ильич, брат не выжидал, активно действовал, строго следуя правилам конспирации. Он участвует в Таммерфорсской конференции в январе 1906 года нелегально приезжает в Москву, посещает места баррикадных боев, проводит заседание литературно-лекторской группы МК РСДРП, едет в Гельсингфорс, руководит работой Петербургской общегородской конференции РСДРП. И почти каждый день пишет статьи по разнообразнейшим вопросам общественной жизни. Именно статьи позволяют Дмитрию Ильичу представить, какую титаническую деятельность ведет Ленин. И большевики Симбирска, руководствуясь ленинскими указаниями, призывают бойкотировать выборы в I Государственную думу.