– писал Ванников[166].
Можно с полной уверенностью говорить о том, что по итогам первого года работы вождь очень ценил самого молодого из своих наркомов. Ярким подтверждением этого факта может стать история, рассказанная самим Устиновым небезызвестному кремлевскому врачу Е. И. Чазову. Молодой нарком очень любил езду на мотоцикле, часто использовал его для служебных поездок. Однажды он попал в аварию и сломал ногу, после чего вынужден был проводить рабочие совещания в больничной палате на улице Грановского. Когда Устинов поправился, на первом же совещании с его участием Сталин отметил:
«Идет тяжелейшая война, каждый человек на счету, а некоторые наркомы по собственной глупости ломают ноги. Товарищ Устинов, что, разве вам не выделили машину? Я распоряжусь на этот счет»[167].
В публицистике, кстати, распространена еще одна версия реакции Сталина на аварию с участием наркома: «Вы, товарищ Устинов, себе не принадлежите!» Так или иначе, любовь к мотоциклам Дмитрий Устинов сохранил до конца жизни, но по служебным делам с тех пор ездил на машине.
Внимание Сталина и высокая награда серьезно воодушевили молодого наркома Дмитрий Устинова, у которого к тому моменту сложились представления об оптимальной модели советского ВПК нового образца.
Глава 6Тотальное превосходство: концепция Устинова
6.1. На поток: начало перевооружения армии в 1942 году
Успешная эвакуация советской промышленности на восток позволила активно наращивать производство оружия и техники на протяжении 1942 года. Однако этого было недостаточно, так как уже к осени изменившаяся обстановка на фронтах предъявила новые требования к военно-промышленному комплексу. Немецкая армия и ее союзники к тому времени крепко увязли в боях в районе Сталинграда и в самом городе. Уже в начале сентября в Ставке начали планировать контрнаступление, целью которого было окружение большой группировки войск противника.
Тогда же стало ясно, что для успешных действий Сталинградскому фронту, в числе прочего, не хватает мобильной артиллерии, которая могла бы выдерживать темпы наступления механизированных частей и своевременно поддерживать их огнем. Решить задачу по обеспечению войск САУ предстояло Дмитрию Устинову.
Поздно ночью в конце ноября 1942 года ему позвонил Сталин:
«– Товарищ Устинов, как у вас обстоят дела с самоходной артиллерией?
– Идет доработка 76-мм самоходных орудий после испытаний в войсках.
– И каковы перспективы?
– Пока ничего утешительного. Необходимы серьезные изменения в конструкции.
– Плохо, товарищ Устинов. Время не ждет. Нам нужна самоходная артиллерия. Нужна безотлагательно. Это – оружие наступления. И если мы всерьез намерены наступать, нам надо иметь такое оружие. Иметь в достаточном количестве.
Сталин помолчал. Потом завершил разговор:
– Думаю, товарищ Устинов, следует на ближайшем заседании ГКО обсудить этот вопрос. Готовьтесь»[168].
На состоявшемся 2 декабря заседании ГКО вождь заявил, что самоходные артиллерийские установки срочно требуются армии сразу по двум причинам. Во-первых, как уже говорилось выше, с переходом к наступательным действиям у РККА появилась потребность в артустановках, которые могут сопровождать танковые и механизированные части, уничтожая укрепления противника. Во-вторых, разведка донесла, что в Германии ведется разработка тяжелых танков и самоходок, против которых существующие советские орудия будут не так эффективны, как на начальном этапе войны. По результатам обсуждения в ГКО было принято решение о начале производства новых артиллерийских систем в кратчайший срок. На НКТП возлагались заботы по созданию шасси для САУ, в то время как вооружением боевой машины должен был заняться НКВ. Работа по созданию самоходных артиллерийских установок начиналась не с нуля. Идея о применении маневренных орудий возникла еще в период Первой мировой войны, однако тогда ее воплощение в жизнь ограничилось созданием бронепоездов. В СССР на протяжении 20–30-х годов тоже велись разработки по данной теме, однако ни один из созданных в этот период образцов не выдержал полигонных испытаний, а потому САУ не были приняты на вооружение. В начале войны в срочном порядке была создана ЗИС–30 – самоходка открытого типа, однако выпущено их было всего около 100 штук, так как в ходе эксплуатации САУ проявились ее многочисленные недостатки. Самоходку решили создавать на базе танка Т–34. Поэтому все наработки по предыдущим машинам пришлось отложить в сторону. Зато разработчики еще на старте сумели так организовать процесс, что параллельно с созданием эскизов и чертежей общей компоновки новинки – ее корпуса, узлов, деталей – разрабатывалась и технология, и необходимая оснастка. Другими словами, проектирование, изготовление деталей, сборка узлов проходили практически одновременно.
«Мы все тогда жили в своем КБ. Чертежи на некоторые узлы и детали делали уже после их готовности, а рабочие в цехах работали по эскизам. Но я не помню, чтобы кто-то жаловался на их качество… Понятно, что у нас не было никакой оснастки и приспособлений, все придумывали на месте, в перспективу. А первый образец делали с большим количеством пригоночных работ…» – вспоминал впоследствии известный советский конструктор Л. И. Горлицкий, работавший над созданием самоходки[169].
Самоходные артиллерийские установки САУ СУ-122 направляются на передовую у Нарвских ворот. Ленинград, 5 апреля 1943. [РИА Новости]
Уже к началу января 1943 года новая СУ–122 была не только создана и испытана, но и запущена в серийное производство. К концу месяца 25 САУ были отправлены на Волховский фронт.
«В районе станции Мга и состоялась первая встреча наших самоходок с „Тиграми“. Георгий Константинович Жуков рассказал мне потом, что за короткое время все фашистские „супертанки“ были подбиты советскими самоходными установками. Гитлер, когда ему доложили об этом, а потом представили вещественные доказательства – доставленные с Восточного фронта „Тигры“ с пробитой насквозь броней, был взбешен. Он потребовал от конструкторов усилить броню. Ее толщина была доведена в лобовой части до 85–100 мм. Усилилось и вооружение „Тигров“ – они стали оснащаться пушками калибра 88 мм», – вспоминал сам Устинов[170].
Однако необходимо было не просто освоить производство нового оружия и техники, но и серьезно нарастить его объемы. Немецкая военная машина тоже не стояла на месте, а командование вермахта, взбешенное тяжелыми поражениями под Москвой и Сталинградом, уже планировало новое наступление под Курском. В нем должны были принять участие новейшие танки «Пантера», САУ «Фердинанд» и другая техника. В этих условиях новое оружие требовалось Красной армии как воздух. Для этого производство вооружений было переведено на поток.
Конвейер сборки автоматов ППШ-41 на автомобильном заводе имени Сталина. Москва, 1942. Фотограф С. М. Гурарий. [РГАКФФД]
Поточное производство – это прогрессивный способ организации производства, характеризующийся расчленением производственного процесса на отдельные, относительно короткие операции, выполняемые на специально оборудованных, последовательно расположенных рабочих местах – поточных линиях.
Строго говоря, переход к поточному методу производства начался даже раньше, еще в 1941 году, когда при личном участии Дмитрия Устинова было налажено поточное производство стрелкового оружия. В конце декабря 1941 года нарком работал на производившем стрелковое оружие заводе № 74 (ныне «Ижмаш») с бригадой специалистов. Жили они прямо на заводе, а «кабинет» народного комиссара вооружений был оборудован в бытовке рядом с производственными помещениями. Такие условия работы были для Устинова вполне привычными. Его заместитель В. Н. Новиков вспоминал:
«Если он приезжал на завод, даже на короткий срок, допустим на 5–10 дней, то брал полностью бразды правления заводом в свои руки: командовал и цехами, и аппаратом наркомата, давал указания другим заводам, подключая их в помощь тому, где он находился»[171].
На одном из совещаний с участием наркома начальник кузнечного цеха И. Ф. Белобородов, будущий директор «Ижмаша», пожаловался на состояние кузницы завода, которая тормозит все производство:
«– Кузница оборудована слабо, товарищ нарком. Агрегаты у нас маломощные. Обеспечить основные оружейные цеха заготовками в количестве, которое им сейчас необходимо, мы не можем, как ни бьемся.
– А что предпринимается, чтобы выправить дело?
– Постоянно ремонтируем, обновляем узлы и детали.
– Ну и какой эффект?
– Да небольшой, товарищ нарком! Опять ломается, выходит из строя. А главное – одноручьевая штамповка нас заела совсем.
– Так что же вы латаете кузницу, будто это тришкин кафтан?
– А что же делать?
– Надо новую кузницу!
– Так где ж ее взять, товарищ нарком?
– А сами неужто не можете сделать? Ведь у вас прекрасные головы и руки. Проектируйте новое оборудование, металлургам дадим задание изготовить. Договорились? Так и решим»[172].
Через несколько месяцев новая кузница была готова, что позволило кузнечному цеху перейти на многоручьевую штамповку.
Но этим преобразования не ограничились. Нарком решил распространить поточный метод и на другие цеха завода, для чего в корпусах были смонтированы 75 конвейеров и транспортеров, общая длина которых составляла 166 метров. Эти системы работали с учетом ритма работы сотрудников предприятия, а управление ими было автоматизировано. На рабочих местах смонтировали сигнальные приборы, учитывавшие затрачиваемое на те или иные операции время. Перевод производства на поток сократил производственный цикл, снизил себестоимость и позволил сдавать продукцию не только по суточным графикам, но и по двухчасовым, а порой – и по часовым. Затраты времени на производство одной винтовки сократились почти на треть – с 13 до 8 человеко-часов. Уже вскоре после внедрения нового метода завод увеличил производство винтовок в 5 раз, а концу 1942-го года, спустя год после приезда наркома, – в 9 раз. Ежесуточно завод выпускал достаточно винтовок, чтобы вооружить целую стрелковую дивизию. В 1942 году НКВ начал активно внедрять поточный метод на артиллерийских заводах и других предприятиях военно-промышленного комплекса. Для этого в помощь руководителям производств регулярно направлялись заместители наркома, которые помогали директорам перестроить работу на новый лад. На заводах создавались более узкоспециализированные цеха, по-новому размещалось оборудование и т. д. Уже вскоре производство артиллерийских и авиационных орудий было поставлено на поток. Идея поточного производства, конечно, не принадлежала Дмитрию Устинову. Но именно благодаря ему этот прогрессивный метод применили сначала на заводе № 74, а затем распространили на другие предприятия отрасли, в том числе артиллерийские.