[200]. К 1948 году было принято свыше 15 правительственных постановлений о конверсии, содержавших подробные предписания по вопросу переориентации оборонных предприятий на вполне конкретные виды гражданской продукции, а также введение нормативов по мощностям военного и двойного назначения для различных отраслей. Наконец, была создана схема кооперации между производителями и потребителями конверсионной продукции по всей территории СССР.
Еще одним важнейшим фактором, обусловившим успех послевоенной конверсии, стал общий экономический рост, на фоне которого она проходила. В активно восстанавливающейся после войны стране ощущался острый дефицит товаров массового потребления, различного транспорта и оборудования гражданского назначения и т. д. В таких условиях перестройка ВПК проходила относительно безболезненно, так как высокий спрос на конверсионную продукцию был обеспечен, а убытки, которые предприятия несли в период активной реорганизации производства, компенсировались из резервного фонда Совнаркома, а затем Совмина СССР.
Резервный фонд Совнаркома был определен постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 25 мая 1927 года. Согласно этому постановлению, он формировался из средств общесоюзного бюджета и бюджетов союзных республик и предназначался для использования в чрезвычайных ситуациях, а также покрывал расходы, связанные с запуском производств стратегического значения.
Несмотря на некоторые сложности и противоречия послевоенной конверсии советской военной промышленности, о которых говорилось в первом разделе седьмой главы, принятые правительством комплексные меры оказались довольно эффективными. Уже к 1948 году выпуск продукции военного назначения в стране сократился более чем в 10 раз, а темпы роста ВВП к началу 1950-х составили 7–8 % в год. Сопротивление со стороны руководства наркоматов ВПК не помешало развернуть по всей стране выпуск гражданской продукции на базе военных производств. Танковые заводы стали выпускать тракторы, вагоны, паровозы, артиллерийские были переведены на производство экскаваторов, буровых установок и т. д. Более того, благодаря конверсии были созданы необходимые условия для модернизации промышленности. В большинстве случаев конверсионная продукция представляла собой не довоенные, а новые образцы различных изделий, при разработке которых учитывался полученный в военные годы производственный опыт, применялись освоенные за время войны новые технологии. Немалую роль в процессе обновления промышленной базы сыграли также трофейные оборудование и технологии.
Опыт послевоенной конверсии не был учтен и на закате СССР, и после его распада.
В самом конце 1980-х под давлением сковавшего СССР тотального дефицита правительство приняло решение о диверсификации производства оборонных отраслей, частичном переориентировании их на выпуск продукции для гражданской промышленности. Главная цель новой программы конверсии состояла в сохранении производственного потенциала ВПК и использовании его передовых технологий в гражданском производстве. Сокращение объемов производства оружия и военной техники создавало возможность для более чем масштабной конверсии. Планировалось, что в 1990–1995 годах военные предприятия увеличат выпуск оборудования для агропрома в 2 раза, а для легкой промышленности – в 1,5 раза. Оборонные НИИ и КБ должны были разработать более пяти тысяч образцов современного оборудования, почти полностью обновив номенклатуру выпускавшейся в 1988 году продукции. Однако всем этим грандиозным планам сбыться так и не было суждено, ибо сохранение производственного потенциала ВПК и увеличение производства потребительских товаров мощностями ВПК – это совершенно разные задачи. На станке, производящем снаряды, нельзя производить раскладушки или кастрюли. В результате из 400 предприятий «оборонки», которые, согласно плану, должны были перейти на мирные рельсы, до развала страны успели перепрофилироваться всего 5–6 заводов ВПК[201].
Почему провалилась конверсия конца 80-х? Потому что у руководства страны в тот период существовало глубокое убеждение в том, что все произойдет механически… Знаменитый лозунг времен перестройки «рынок все отрегулирует сам» казался применим и в оборонной области. Первый зампред Совмина СССР в 1989 году Ю. С. Маслюков вспоминал:
«Многие наивно полагали, что как только сократится производство вооружения и военной техники, то предприятия сразу же начнут выпускать нужные народному хозяйству товары… На деле все обстояло гораздо сложнее, и требовалось время и значительные средства (капитальные вложения) для того, чтобы осуществить такую техническую подготовку производства новой продукции, чтобы она удовлетворяла требования потребителя и была конкурентоспособной на внешнем рынке»[202].
Был и еще один фактор: нехватка времени. Увы, последняя конверсия советского ВПК началась слишком поздно, и необходимого ВПК времени на раскачку и переориентацию уже не было. Окончательный проект программы диверсификации военного производства был утвержден Верховным советом СССР лишь 12 января 1991 года, менее чем за год до распада страны. Число предприятий, подлежавших конверсии, теперь уже составило более 600, однако реализована программа по понятным причинам не была. В результате из 120 новых видов продукции в производство поступили только 23, причем из них лишь 5 – соответствовали международным стандартам[203].
Исходя из вышеизложенного можно сделать следующие выводы:
• Одной из главных ошибок стало решение о начале конверсии, принятое на фоне уже начавшегося в стране спада производства и общего кризиса.
• Государственная программа конверсии ВПК, принятая в сентябре 1990 года, определяла приоритетные направления выпуска гражданской продукции на следующие пять лет, но по понятным причинам уже на следующий год после принятия она полностью потеряла актуальность.
• Последовавшие за окончательным коллапсом Советского Союза либерализация цен, рост инфляции и ставок банковских кредитов лишили многие оборонные предприятия оборотных средств, а вместе с тем и шансов на успешную реорганизацию производства.
• Государству тоже оказалось нечем помочь ВПК – общий структурный кризис экономики и изменение политической конъюнктуры, повлекшие за собой резкое сокращение военных расходов, оставили «оборонку» практически без господдержки.
• Более того, армия и флот, долгие годы являвшиеся главными заказчиками отечественного ВПК, не только сократили закупки вооружения и техники, но и не всегда могли расплатиться за то, что все же приобрели – порой предприятия получали оплату по гособоронзаказу через год после того, как он был исполнен.
• Даже те немногие, кто все же смог успешно перепрофилировать производство и наладить выпуск гражданской продукции, не были застрахованы от банкротства – обнищавшее население не могло обеспечить необходимый спрос, а на фоне хлынувшего в страну импорта многие товары отечественного производства смотрелись, мягко говоря, блекло.
• Огромный научно-производственный потенциал, сконцентрированный в ВПК к концу существования СССР, оказался невостребованным, многие предприятия и научные организации погибли.
В результате единственной целью, которой удалось добиться благодаря этакой конверсии, стало кардинальное сокращение объемов военного производства. Уже к 1994 году объем производства в оборонном секторе сократился более чем на 60 %, при этом падал выпуск не только военной (на 80 %), но и гражданской продукции (на 47 %). Всего за период 1992–1997 годов военное производство сократилось в 10 раз, общий объем продукции ОПК – в 7 раз. В целом за годы либеральных реформ национальный продукт сократился на 55–65 %, в то время как в годы Великой Отечественной войны – на 30–35 %[204].
Как справедливо отмечал академик Виктор Ивантер: «На самом деле после краха Союза никакой конверсии не было. Была имитация: ОПК вместо конверсии просто перестали выдавать ресурсы»[205].
Основной вывод, который можно сделать из этого урока состоит в том, что конверсию военно-промышленного комплекса нужно проводить при поддержке государства в условиях роста экономики и платежеспособного спроса, в противном случае она становится равнозначна ликвидации предприятий ВПК.
Н. М. Шверник вручает правительственную награду Д. Ф. Устинову. Москва, 1940-е. [РГАКФФД]
7.2. Безупречная защита: создание ракетного щита
К концу войны Германия ушла далеко вперед в создании реактивной и ракетной техники. На вооружении немецких ВВС стояли реактивные противотанковые снаряды, самолеты с газотурбинными и жидкостными реактивными двигателями, крылатые ракеты ФАУ–1 и первые в мире баллистические ракеты ФАУ–2. Советские успехи в этой сфере были гораздо более скромными – к маю 1945 года только-только завершились стендовые испытания жидкостных реактивных двигателей, велись попытки приспособить копию полученной от британцев ФАУ–1 к пуску с самолета Пе–8. К счастью, значительная часть немецких промышленных мощностей по выпуску ракет оказалась в советской зоне оккупации. Изначально важные предприятия в Тюрингии были заняты союзными войсками, но в процессе последующей перегруппировки перешли под контроль СССР. Американцы успели забрать полностью собранные ракеты, но не успели демонтировать оборудование и разыскать многих специалистов, работавших в немецкой ракетной индустрии. Уже летом 1945 года сотни советских специалистов начали обследовать заводы, полигоны, научные институты, КБ и фирмы, занимавшиеся разработкой и производством ракет. Со временем в городе Блайхероде был создан институт «Рабе», который в основном был занят изучением и развитием наработок по балл