Производство оружия и военной техники, применявшихся Красной армией, базировалось на технологиях двойного назначения. Многие основные узлы и детали гражданских и военных машин и механизмов были идентичны. Автомобили и тракторы, к примеру, конструировались таким образом, чтобы комплектующие для них использовались при выпуске бронетанковой и авиационной техники. Предприятия химической промышленности были изначально организованы таким образом, чтобы в любой момент перейти на производство пороха, взрывчатки и т. д. Да и в целом все развитие базовых отраслей, в том числе форсированное развитие черной и цветной металлургии, было подчинено соображениям военной целесообразности.
Победа в войне убедила советское руководство в целесообразности сохранения мобилизационного характера экономики. Созданная еще до войны система мобилизационных структур пронизывала все уровни экономического управления – от высших эшелонов власти до руководителей отдельных предприятий. Возвращение большого количества предприятий к выпуску гражданской продукции, о котором говорилось в начале этой главы, не изменило нацеленности экономики на постоянную подготовку к возможной войне. Однако прогресс в военно-технической сфере привел к усложнению продукции военного назначения, производство которой требовало создания все более узкоспециализированных отраслей и предприятий:
Создание ядерного оружия, ракет, реактивной авиации и других современных вооружений требовало более сложного и точного оборудования и инструмента, редких видов ресурсов и материалов.
В СССР на протяжении всей послевоенной истории страны продолжали создаваться мобилизационные мощности по производству баллистических ракет, стратегических бомбардировщиков и даже атомных подлодок.
К началу 1958 года, к примеру, советская промышленность располагала производственными мощностями, достаточными для изготовления в течение года более 5 тысяч баллистических и крылатых ракет и 3 млн неуправляемых реактивных снарядов и ракет[230]. С появлением нового оружия усложнялось и мобилизационное планирование. Определять реальные мобилизационные потребности в вооружении, для производства которого требовались новейшие технологии, было чрезвычайно трудно, и с каждым годом мобилизационные планы все дальше уходили от реальности.
Сохранение мобилизационного характера экономики привело к абсурдной ситуации.
СССР не мог наполнить рынок дефицитными промтоварами гражданского назначения, несмотря на то что в целом промышленность и объемы ее производства росли год от года.
Многие предприятия были вынуждены поддерживать более высокий по сравнению с потребностями экономики уровень производства определенной продукции с целью сохранения готовности к мобилизации.
Сохранялся и уже привычный порядок постройки гражданских предприятий, которые можно в кратчайшие сроки перевести на выпуск военной продукции. Однако далеко не всегда продукция этих предприятий была востребована населением или народным хозяйством.
Например, в СССР начали появляться бесконечные фабрики по производству удобрений – это был резерв боеприпасной отрасли на случай войны. Горы произведенных ими удобрений громоздились на складах, а порой и портились под открытым небом, а сельское хозяйство в то же время страдало от нехватки другой продукции. И это не единичный пример – подобные перекосы наблюдались и во многих других сферах.
Машиностроительная промышленность ежегодно наращивала производство тракторов ради поддержания необходимых для мобилизации мощностей, в результате чего сломанную технику вместо починки зачастую отправляли в металлолом, заменяя на новую[231]. Помимо этого, предприятия ВПК выпускали большое количество оружия и военной техники даже в мирное время, чтобы поддерживать готовность производственной базы к быстрой мобилизации. Мобилизационный подход к развитию народного хозяйства наносил серьезный вред производству гражданской продукции.
Гражданский сектор экономики всегда играл в СССР второстепенную роль, выполняя роль дублера военной промышленности и источника прибыли для нее. Непритязательный внешний вид гражданской продукции и ее далеко не всегда высокое качество были обусловлены тем, что главным мотивом ее создания было поддержание мобилизационной базы ВПК, а не удовлетворение потребностей населения. Кроме того, отсталость гражданского сектора была обусловлена тем, что все лучшие технологии, специалисты, материалы и ресурсы предназначались главным образом ВПК. Такие приоритеты в распределении лишь усугубили ситуацию, став причиной низкой производительности гражданских предприятий.
Еще одной характерной чертой советской мобилизационной экономики стало перепроизводство ресурсов. Для того, чтобы в короткие сроки развернуть, к примеру, производство десятков тысяч единиц бронетехники, необходимо иметь соответствующую сырьевую базу: добывать нефть и уголь в достаточных количествах, выплавлять сталь. Для производства более сложных вооружений, в свою очередь, требуются титан, вольфрам, иридий и иные гораздо более дорогие металлы и сплавы, которым не всегда легко найти рациональное применение в гражданском секторе. Аккумулирование огромного количества дорогостоящих материалов и ресурсов, необходимых лишь для гипотетической мобилизации в случае войны, ежегодно подтачивало экономику СССР в годы холодной войны.
Таким образом можно констатировать, что мобилизационная модель советской экономики обеспечила стране мощный технологический и производственный рывок при неблагоприятных стартовых условиях, но придала всему народному хозяйству милитаристский характер. Однако сложно поставить это в укор Устинову – он контролировал военную промышленность и заботился в первую очередь о своей сфере ответственности. И тут упрекнуть его было не в чем, ведь в послевоенные годы СССР не только удивил весь мир невиданными доселе темпами восстановления страны, но и семимильными шагами догнал ведущие западные страны в сфере военных технологий.
Советский Союз был обеспечен надежным ракетным и ядерным щитом, не знавшей на тот момент аналогов системой противовоздушной обороны и едва ли не самыми совершенными на тот момент танками, РСЗО и т. д. Однако ценой этой безопасности стало сохранение мобилизационного характера экономики, обрекшего ее на медленное угасание. В то же время США, главный противник СССР в холодной войне, за счет рыночных механизмов смогли перестроить свой ВПК иным образом, с опорой на гражданский сектор, избежав части указанных проблем. Так или иначе, после войны устиновская концепция превосходства вооружений реализовывалась целиком и полностью, и вскоре безопасность страны была обеспечена. Оставалось закрепить превосходство, чем и занялся Устинов, несмотря на все политические кризисы, сотрясавшие СССР в 50–60-е годы.
Глава 8Закрепление лидерства: создание атомного флота и ракетных войск в годы холодной войны
8.1. Ракеты политического назначения: космическая одиссея Дмитрия Устинова
Милость вождя ко всем своим «железным наркомам» была крайне переменчивой. Практически каждый из сталинского кабинета министров не избежал короткой или длительной опалы. Из трех фаворитов Сталина в сфере военной промышленности – Ванникова, Шахурина, Устинова – двое успели побывать в тюрьме. И лишь Дмитрий Федорович избежал каких-либо гонений. Было ли это везением? Конечно, было. Но на одном везении полтора десятка лет продержаться невозможно.
Устинов ни разу, ни в чем по-крупному не подвел вождя при всей запредельной требовательности последнего. Именно поэтому в октябре 1952 года Сталин ввел министра вооружения в состав Центрального Комитета КПСС. Через полгода вождь скончался. А его партийный протеже уже до самой своей смерти не покинул ЦК КПСС.
Возглавив военную промышленность в июне 1941 года, Устинов, пусть и в разных должностях, оставался на своем посту более 40 лет. Он также был кандидатом в члены Президиума – Политбюро ЦК КПСС в 1965–1976 годах, членом Политбюро ЦК КПСС в 1976–1984 годах. Начиная с XVIII съезда ВКП(б) избирался делегатом всех партийных съездов. Мало кто из правящей верхушки в Советском Союзе за все время его существования пробыл дольше него в высшем партийном руководстве – разве что Михаил Суслов.
Смерть Сталина не оказала существенного влияния на карьеру Устинова. При Маленкове его ведомство переименовали в Министерство оборонной промышленности, а после проведенной реструктуризации под контроль министра попали практически все организации и предприятия, занимавшиеся разработкой и производством ракет.
Замыслы Устинова реализовывались на глазах – из поставщика вооружения для пехоты, артиллерии, флота, авиации и боевых машин его Миноборонпром превратился в один из главных командных центров советского ВПК.
Во второй половине 1950-х годов Дмитрий Устинов и его подопечные готовили испытательный пуск ракеты Р–5М с ядерной боеголовкой, параллельно занимаясь разработкой первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты Р–7. Решение обеих задач играло ключевую роль в обеспечении обороноспособности страны, поэтому советские политические перипетии середины 1950-х министра оборонной промышленности никак не затронули. Пришедший к власти в результате умелого использования аппаратного влияния Н. С. Хрущев, вероятно, увидел в проектах устиновского Миноборонпрома шанс заработать политические очки как внутри страны, так и на мировой арене. Так как разработки в сфере ракетной техники были не менее секретными, чем работы по ядерному проекту, новый лидер СССР к моменту получения высоких полномочий был довольно скудно осведомлен о ракетных перспективах, и одним из первых, кто познакомил Хрущева с Королевым и его ракетами, стал именно Дмитрий Устинов.
«При жизни Сталина я Королева лично не знал. Познакомились мы с ним, когда его межконтинентальная ракета находилась на выходе. Устинов доложил мне, что конструктор Королев приглашает посмотреть на его баллистическую ракету. Мы решили поехать туда почти всем составом Президиума ЦК партии. На заводе нам показали эту ракету. Честно говоря, руководство страны смотрело тогда на нее, как баран на новые ворота. В нашем сознании еще не сложилось понимание того, что вот эта сигарообразная огромная труба может куда-то полететь и кого-то поразить взрывным ударом. Королев нам объяснял, как она летает, чего может достичь. А мы ходили вокруг нее, как крестьяне на базаре при покупке ситца: щупали, дергали на крепость. Могут сказать, вот какие собрались невежды в техническом отношении. Увы, в то время подобными невеждами оказывались не только мы, но и все люди, впервые сталкивавшиеся с ракетной техникой»,