Весьма занимательно было слушать этих несчастных фанатиков, спокойно и почти с хвастовством рассказывавших о своих злодейских проделках, как будто о каких-нибудь подвигах и заслугах. Более всех рисовался Желябов; это личность выдающаяся. Он прочел нам целую лекцию об организации социалистических кружков и развил бы всю теорию социалистов, если б председатель (сенатор Фукс) дал ему волю говорить. Желябов не отпирался от своего руководящего участия в покушениях на цареубийство: и в 1879 году под Александровом, и в подкопе на Малой Садовой, и, наконец, 1 марта на Екатерининском канале.
Перовская также выставляла себя с цинизмом деятельною участницей в целом ряде преступных деяний; настойчивость и жестокосердие, с которыми она действовала, поражали противоположностью ее тщедушному и почти скромному виду. Хотя ей 20 лет, но она имеет вид неразвившейся еще девочки. Кибальчич говорил складно, с энергией, и обрисовал свою роль в организации заговора – специалиста-техника. Он прямо объявил, что по своему характеру не считает себя способным ни к активной роли, ни к убийству, но, сочувствуя цели социалистов-революционеров, принял на себя изготовление составов и снарядов, нужных для приведения в исполнение их замыслов.
Михайлов имел вид простого мастерового и выставлял себя борцом за освобождение рабочего люда от тяжкого гнета капиталистов, покровительствуемых правительством. Еврейка Гельфман говорила бесцветно; она не принимала непосредственного участия в преступлении l марта. Наконец, Рысаков, на вид мальчишка, говорил как школьник на экзамене. Очевидно было, что он поддался соблазну по легкомыслию и был послушным исполнителем распоряжений Желябова и Перовской.
Замечательно, что все подсудимые говорили прилично и очень складно; особенно же речист и самоуверен Желябов. Но вместе с тем из всего слышанного выводишь заключение, что перед нами на скамье подсудимых сидят пятеро случайно захваченных полицией и оказавшихся более или менее прикосновенными к преступным покушениям на цареубийство, но вовсе не главные виновники катастрофы 1 марта. Кроме Желябова и Перовской, были, несомненно, многие другие, не менее виновные, и даже имеющие гораздо более важное значение в революционной деятельности. И все они на свободе, остаются неизвестными, продолжают действовать в самом Петербурге. Они издеваются над полицией, да и как не издеваться над такими противниками, каков градоначальник Баранов и компания. В несколько дней его ничтожество совершенно разоблачилось; принятые им впопыхах бессмысленные меры уже отменены.
Сегодня при докладе государь заговорил об увольнении от должности финляндского генерал-губернатора графа Адлерберга 3-го (Николая Владимировича), который уже давно перестал почти заниматься делами и близок к размягчению мозга. Шернваль, докладывая государю о намерении графа Адлерберга проситься прочь, указал в числе кандидатов на графа Гейдена (начальника Главного штаба). Я счел себя вправе удостоверить государя в готовности графа принять это назначение, так как вчера он был у меня и заявил мне о своем желании получить назначение в Финляндию. О замещении графа Гейдена в Военном министерстве пока не было еще речи. Место начальника Главного штаба таково, что выбор лица на эту должность находится в тесной связи с вопросом о личности самого министра. Если мне не суждено оставаться еще долго на своем месте, то и не мне приходится искать начальника Главного штаба.
27 марта. Пятница. Их величества переехали сегодня в Гатчину, ранее, чем предполагалось. Время переезда держали в тайне. Утро я посвятил посещению военно-учебных заведений, которые не пришлось мне видеть уже более шести недель. Перед обедом заехал ко мне граф Игнатьев, новый министр государственных имуществ. По обычаю своему, он наговорил очень много, в особенности о себе самом; о том, как ему предложили сначала место министра народного просвещения, а потом путей сообщения; как он решительно отклонил оба эти назначения; как, наконец, его уговаривал сам государь принять место министра государственных имуществ и проч., и проч. Между прочим он уверял меня, что сам слышал мнение государя обо мне; будто бы одно время шла даже речь о назначении меня председателем Государственного совета в случае удаления великого князя Константина Николаевича, но я настаивал на том, что мне пора на отдых и ни в каком случае не принял бы на себя нового, непосильного бремени.
28 марта. Суббота. Вторично был в заседании Особого присутствия Сената по делу о злодейском преступлении 1 марта. Заседание началось в 10 часов утра речью прокурора Муравьева. Я слушал его до двух часов и с сожалением должен был уехать, не дождавшись окончания этой превосходной речи. Муравьев – весьма талантливый молодей человек, в полном смысле слова оратор. По всем вероятиям, дело не окончится и сегодня.
Из заседания суда я заехал к Андрею Александровичу Сабурову, чтобы выразить ему, с каким сожалением узнал об увольнении его от должности министра народного просвещения. Он был явно тронут моим посещением.
Позже заезжал ко мне князь Орлов, проститься перед отъездом в Париж. Он близкий человек в Аничковом дворце; рассказывал мне кое-что о закулисных делах, о Победоносцеве и прочем; но, сколько можно судить по его словам, и ему ничего не известно о том, имеет ли новый император какой-либо план и программу.
Утром в суде, во время перерыва заседания, разговорился с государственным секретарем Перетцем, который подтвердил слухи, ходившие об удалении великого князя Константина Николаевича как от морского ведомства, так и председательства в Государственном совете. Оказывается, дело шло при посредничестве великого князя Владимира Александровича и решение вопроса отсрочено. Между дядей и племянником пока не было никаких резких объяснений. Перетц говорил мне о затруднительности выбора преемника великому князю Константину Николаевичу и уверял, так же как вчера Игнатьев, что меня считают наиболее вероятным кандидатом. Я отвечал, что не могу и не должен принять такое назначение, если б мне и предложили.
29 марта. Воскресенье. В 6 часов утра постановлен приговор суда о шести преступниках 1 марта. Конечно, все они приговорены к повешению; но в городской публике возбуждены, по недоразумению, толки о том, зачем приговор об одной Перовской подвергнут отдельно высочайшему решению. В этом изъятии видят как бы намерение избавить подсудимую от смертной казни; немногим известно, что, по существующим общим законам, постановление суда о лишении дворянства не может быть приведено в исполнение без высочайшего на то соизволения и одним этим обстоятельством мотивирована оговорка суда относительно Перовской.
Много еще толкуют о недавней публичной лекции нашего юного философа Соловьева, возбудившего страшное негодование своей безумной при настоящих обстоятельствах речью о том, что русский царь, чтобы оставаться верным «идеалу русского народа», должен помиловать цареубийц. Выходка эта вызвала взрыв рукоплесканий и одобрения в большей части аудитории, наполненной молодежью обоего пола, заведомо сочувствующей социалистическим учениям. Зато из другой части слушателей некоторые чуть не избили [юродивого] философа.
30 марта. Понедельник. После общего собрания Государственного совета было заседание Особого присутствия по воинской повинности. По поводу контингента новобранцев при предстоящем осенью сего года призыве мне пришлось выдержать продолжительные прения: поступило заявление министра финансов о необходимости сокращения военной организации и численности армии. Прения эти, конечно, не могут иметь практического результата, кроме лишь занесения платонического желания министра финансов в журнал Особого присутствия.
Сегодня был приглашен к обеду у великого князя Михаила Николаевича запросто, в сюртуке. Кроме меня, был только генерал-лейтенант Павлов.
1 марта. Вторник. Первый мой доклад в Гатчине. Туда и обратно ездил я в экстренном поезде великого князя Владимира Александровича, вместе с Гирсом. Доклад мой сокращен до крайнего предела, так как заведен уже новый порядок: бóльшая часть изготовляемых в отделах министерства письменных докладов посылается ежедневно государю в подлиннике на его личное рассмотрение; для облегчения же ему труда каждый доклад сопровождается коротенькой запиской, указывающей сущность дела, как бы заголовком. Сегодня же представил я подробную и объемистую ведомость всем делам, подлежавшим до сего времени высочайшему разрешению, чтобы государь мог сам указать, которые из этих дел угодно будет его величеству на будущее время изъять из означенной категории.
В Гатчине поражает приезжего вид дворца и парка, оцепленных несколькими рядами часовых, с добавлением привезенных из Петербурга полицейских чинов, конных разъездов, секретных агентов и проч., и проч. Дворец представляет вид тюрьмы; никого не пропускают без билета с фотографическим на обороте изображением предъявителя. Гатчина и без того хранила на себе мрачный, подавляющий отпечаток; теперь же она производит удручающее впечатление. Их величества живут в совершенном уединении. Объявлено, что государь будет принимать представляющихся лиц только по средам и пятницам.
3 апреля. Пятница. Утром, в 9 часу, на Семеновском плацу совершилась казнь пяти из шести преступников 1 марта, за исключением еврейки Гельфман, которая оказалась беременною, почему казнь ее отсрочена. Даже и повесить не сумели: Михайлов два раза сорвался с виселицы. Во время перевозки преступников по улицам были в некоторых местах беспорядки: толпа чуть не растерзала нескольких безумцев, вздумавших выказать свое сочувствие цареубийцам. Вообще, аресты продолжаются в большом числе. Во всех классах населения необыкновенно натянутое, нервное настроение. Все чего-то ожидают. А между тем ниоткуда не видно и не слышно проявления правительственной деятельности.
После посещения 3-й военной гимназии я был в заседании Кавалерской думы ордена Святого Георгия. Председательствовал великий князь Михаил Николаевич. Главным предметом совещания был вопрос об изменении установленного в уставе ордена двухнедельного срока для ходатайства ближайшего начальства о награждении этим орденом совершившего военный подвиг. Срок этот не соблюдался на практике: ходатайства о награде поступали иногда через многие годы после войны. Поэтому и последовало повеление покойного императора о пересмотре означенного вопроса в Кавалерской думе. Большинством голосов постановлено продлить срок до четырех недель. Дума, по обыкновению, имела заседание в Георгиевской зале Зимнего дворца.