18 марта. Коломнин получил место юрисконсульта у Гюббенета. Поэтому появились статьи в «Новом времени» за казенную постройку железных дорог, а не частную.
25 марта. Марков также рассказывал, будто Подлевский, который убил Селиверстова, был на царском поезде во время катастрофы 17 октября – в качестве слесаря при динамоэлектрической машине. Взрыв будто им сделан, и поэтому следствие этого дела ведено было секретно и осталось для публики доселе тайной.
26 марта. Был митрополит Исидор. Рассказывал, что, когда строился Исаакиевский собор, вся Адмиралтейская площадь была завалена гранитными колоннами. При постройке находилась часовня, в которой была устроена водокачка для рабочих. Однажды император Николай I пришел посмотреть на работы и вошел в часовню. Ужасный воздух его поразил. Он обратился к рабочим с вопросом: «Вы здесь гадите?» Они в один голос ему отвечали: «Нет, ваше величество, мы с этим ходим в Сенат». Государь засмеялся и сказал: «Я не знал, что Сенат на это пригодится».
27 марта. Милорадович рассказывал, что его венчал священник, который теперь архиерей, известный Иероним. Известен он тем, что находится в близких отношениях с Демидовой-Сан-Донато. Про эту дружбу их все знают и возмущаются. Победоносцев сказал Милорадовичу, что не знает, как избавиться от митрополита Платона, который не хочет отказаться от Киевской епархии.
Рассказывают, что вел. кн. Михаил Михайлович женился на дочери Нассауской, т. е. на дочери Тани Дубельт (Пушкиной)[33]. Женился, не спросясь государя, поэтому вычеркнут из списка русских офицеров. Скоро же он забыл свою прежнюю страсть – дочь графа Н.П.Игнатьева. Мать его, говорят, в отчаянии.
29 марта. Вишняков рассказывал из достоверных источников, что вел. кн. Михаил Михайлович написал матери депешу, где говорится, что он никогда не любил графиню Игнатьеву, что будто она ему вешалась на шею. Вел. кн. Ольга Федоровна показала эту депешу многим и с комментариями отправила к графине Игнатьевой княгиню Витгенштейн, которая, к удивлению, согласилась с таким разговором поехать к Игнатьевым. Понятно их возбуждение после подобного свидания.
Верховский говорил, что Нассауский написал письмо государю о свадьбе своей дочери и будто фамильярный тон письма взорвал государя. Рассказывают, что свадьба была в греческой церкви, в Триесте, что Михаила Михайловича лишили 50 тыс. руб., которые он ежегодно получал из уделов. Известная Азинька Арапова послала своего мужа к вел. кн. Николаю Михайловичу узнать от него, как они должны себя держать по отношению двора, с которым теперь породнились. «Как хотят», – был ответ. Эта свадьба возбуждает очень много толков. Многие говорят, что следовало непременно напечатать, почему он исключен из службы, так как по этому поводу ходят в городе невероятные подробности и небылицы.
30 марта. Пришел Куломзин. Рассказывал про свои занятия, про манифест, который он написал и который будет прочтен цесаревичем при открытии постройки Сибирской дороги, что царь жалует Сибири дорогу через всю Сибирь. В манифесте было сказано: «Сибири, отдаленной от столицы, но близкой сердцу». В словах «отдаленной от столицы» нашли какой-то намек и их вычеркнули. Раньше эти вещи писал Победоносцев, сочинением Куломзина он остался доволен.
2 апреля. С вел. кн. Михаилом Николаевичем удар – отнялась у него вся левая сторона, и он очень плох. Если это правда, то поистине ужасна судьба всех братьев.
2 мая. Поехала к Ниси, который при мне получил депешу, что здоровье цесаревича не внушает опасений. Он чрезвычайно расстроен этим происшествием[34]. Подробности умалчивает. Сказал только, что череп затронут, но не глубоко, и что цесаревич возвращается в Петербург, по Сибири не поедет.
3 мая. Цесаревичу государь запретил ехать на этот священный остров; он вошел в капище, в котором находились баядерки, которых охранял японец, который его ранил.
Утверждают, что будто греческий принц всегда пьян и проч. Государь очень сердит на свиту цесаревича.
6 мая. Вчера вечером был Ниси. Доказывал, что японцы спасли цесаревича, а греческий ни при чем. Всё это случилось в понедельник, 29 апреля, в 2 часа дня. Тотчас дали знать в Токио, а оттуда он, Ниси, в 9 часов вечера получил депешу. При первом слове, которое он по шифру разобрал, – «attentat»[35], он сильно смутился и тотчас послал к Тирсу сказать, что вечером будет у него. Разобрали депешу только в 11 часов. Там говорилось, что наследник серьезно ранен. Так как государь был в Гатчине, то в тот вечер Гирсу было поздно сообщить об этом царю. Всю ночь ни он, ни Ниси не спали. Наконец пришла утром другая депеша, что рана не опасная.
13 мая. На днях была статья во французской газете Gil Blas под заглавием Le Tzar, где говорится о государе как о силаче, которому место не царствовать, а рубить дрова и проч., что он берет на одну руку царицу, а на другую детей и таким образом катит по лестнице. Государь, прочитав эту статью, тотчас же написал Дурново грозный выговор. Цензор, который пропустил, немедленно был уволен.
4 июня. Заходил Ниси. Рассказывал, что получил газеты из Японии с подробностями покушения на цесаревича. Цесаревич несколько раз посетил город инкогнито с одним офицером. Он пришел сперва в известное там место Инасса, куда офицеры и матросы приходят проводить время во время стоянок; одеваются там офицеры в японские халаты и проч. Заметили японцы, что цесаревич и вся его свита очень много пили.
21 июня. Сегодня Е.В. встретил двух датчан, Jes и Schoy, которые приехали сюда на датском пароходе Rovena в числе 150 пассажиров с целью ознакомления с русской промышленностью. Е.В. пригласил их к себе. Они рассказывали, что будто нашей царице два раза в неделю посылают из Копенгагена черный хлеб. Что Валлийский, когда приезжает во Фреденсборг, не может жить без карт и просит короля приглашать ему богатых партнеров – волей-неволей король соглашается. Валлийский им проигрывает, а платить ему нечем, и платит за него король.
4 июля. Завтракали у нас Вендрих и Гонфенгаузен. Говорили много о дороге, которую построил Анненков в Закаспийском крае. Есть отчет о постройке этой дороги, который если прочтешь, то ожидаешь встретить на пути этого полотна волшебные сооружения: великолепные станции, удобные гостиницы, но на деле оказывается, что всё это должно только через 10 лет осуществиться, если Анненкову отпустят еще большие деньги. На самом же деле дорога в плачевном состоянии. Вендрих рассказывает, что технический комитет по делу постройки у Анненкова состоял из местного жителя, какого-то Ага-оглы, который заведовал лошадьми Анненкова, а затем там находились только корреспонденты русских и иностранных газет для реклам.
6 июля. Морское министерство, особенно вел. кн. Алексей, мало придают значения прибывающему флоту, очень скупятся на все расходы. Французы ожидают здесь больших оваций от русских. Морякам же было уже внушено их слушать, а самим не говорить никаких приветствий.
9 июля. Был Жюль Зебаум, который является одним из экспонентов московской французской выставки[36], а также и ее устроителем. Хаос там невозможный, дело ведется нечестно. Французы удивлялись покупкам государя, особенно часам с фальшивыми камнями.
Была Львова за советом. Вчера она видела Вышнеградского, которому передала письмо Дурново. Он ей сказал, что все просьбы дворян ему так надоели, что, если будет так продолжаться, он вынужден будет закрыть Дворянский банк, так как если все эти просьбы исполнять, ему придется повеситься на крюке, так как он – министр финансов.
10 июля. Утром Е.В. поехал к Бирсу, но его не оказалось, и Е.В. пошел к Шишкину, который поразил его своею тупостью. Жаконе говорит, что Шишкин – полное ничтожество. Мулэн тоже говорит, что Шишкин глуп. Жалкое у нас министерство иностранных дел!
19 июля. В Думе вечером народ желал поднести хлеб-соль Жерве, требовали, чтобы Жерве вышел к народу. Но Грессер остановил его, говоря, что, если он выйдет, он ни за что не ручается. Грессер телеграфировал царю, что народ больше кричит «ура», чем в коронацию.
15 августа. Вчера Плеве рассказывал про свой дебют, когда он докладывал покойному государю после взрыва в Зимнем дворце 5 февраля о том, как произведен был взрыв (дознание дела было ему поручено Набоковым), что произведен он был беспаспортным мещанином, проживавшим во дворце. Адлерберг его прервал, возразив, что это неверно. Это сильно сконфузило Плеве, он не был в состоянии отвечать. Но в это время Гурко сказал Адлербергу, что эти слова Плеве вполне справедливы. Это дало возможность Плеве оправиться, и он продолжал свой доклад, который был началом его теперешней карьеры (тогда он был прокурором судебной палаты). Сидел Плеве во время этого доклада рядом с государем, против него теперешний государь, тогда наследник, около Плеве – Набоков, Гурко, а рядом с наследником – Владимир, затем Адлерберг и другие.
31 августа. По случаю голода было назначено собрание в одном из уездов Саратовской губернии. Предводитель нашел, что число собравшихся недостаточно, и не открыл собрания. Это вызвало председателя управы на драку с предводителем. Предводитель, Панчулидзев, вызвал председателя на дуэль, но тот отказался драться, написав, чтобы он внес раньше 70 тыс. руб. дворянских денег, которых не оказывается в кассе. Это очень печальное событие, которое рассказал нам Вишняков. Вишняков говорит, что голод расположился в шахматном порядке – в одном и том же уезде у одного помещика громадный урожай, а рядом, у другого, – голод. Жена симбирского губернатора, узнав, что у нее в имении урожай, а рядом – голод, поспешила будто продать туда голодающим свой хлеб по 1 руб. 40 коп. Это возмутительно, но это не исключительный случай – все стараются взять побольше барыша, и всё за счет голодающих.