реяславское дело о провокации, в котором коммунисты запугивали торговцев, вымогали взятки, потом все-таки арестовывали, причем значительная часть взятого все-таки прилипала к рукам. Дело это получило, благодаря Косте, сильную огласку. Затушить его было невозможно. Ревтрибунал осудил со всевозможною мягкостию Шарова, Зайцевых — участвовали двое — муж и жена — осудили только мужа: к смертной казни условно на год! Теперь они уже, наверное, смеются над этим приговором. Председатель полт‹авского› ревкома Парайко огласил в Переяславе весьма двусмысленное «извещение» к жителям, в котором признал провокацию явлением нормальным («власти вынуждены были брать взятки»).
Да, приговор смешной, а бедный честный наш Костя погиб! Вчера, когда шествие поравнялось с тюрьмой, из нее передали красный флаг с надписью: погибшему борцу за свободу. Флага никто не отнимал.
В толпе разъезжали красноармейцы. Очевидно, боялись беспорядков.
Понемногу жизнь смыкается над Костей. Я начинаю получать новые письма, в которых ищут заступничества. Недавно получено письмо, в котором меня извещают, что Сподин в конце концов погиб в Сочинской чрезвычайке. Его сначала арестовали, потом отпустили, потом опять арестовали. У него сделался нарыв. Близкие подозревают, что сделали небрежную операцию… Да и вообще он уже был не жилец. Если сочинская чрезвычайка арестовала даже Григорьева15, то что же говорить о Сподине! Что сталось с его женой и дочкой — пока не знаю.
24 мая 1921 (н. с.)
Кем-то из доброжелателей мне доставлена книга: Отчет Центр‹ального› Управления Чрезвычайных Комиссий при Совнаркоме Украины за 1920 год. — К 5-му Всеукр‹аинскому› съезду Советов. Харьков. — Типогр‹афия› Цупревкома, 1921. Вверху проставлено: не подлежит оглашению.
Начинается этот отчет с того, что Чрезвыч‹айным› Комиссиям на Укр‹аине› пришлось приступить к организации своего аппарата в исключит‹ельно› тяжелой обстановке.
«Деникинщина оставила после себя разгромленные профес‹сиональные› союзы (разгром их довершен сов. властию)[96], обессиленные, впавшие в отчаяние рабочие массы. Коммунистич‹еские› организации в деникинском подполье под давлением белого террора были почти совершенно парализованы. Социал-соглашательские партии, получившие при сод‹ействии› белых генералов влияние над отсталыми массами трудящихся (!), использовали кратковременное господство белогвардейцев для усиления своей провокац‹ионной› агитации против Сов‹етской› власти и Ч.К. в частности. Поэтому чрезвыч‹айным› органам необходимо было не только вести борьбу с сознательными врагами рабочей революции, но и рассеивать недоверчивое отношение к органам чрезвычайной репрессии со стороны широких трудящихся масс, явившееся в результате белогвардейской клеветы.
На лево- и правобережьи трудящиеся массы встречали Кр‹асную› Армию, как избавительницу от белой реакции. Но их ненависть к ставленникам помещиков и капитала еще не облеклась в форму организованного крепкого аппарата Ч.К…»
Отчет и дает историю этой, постройки. Т. е. он сразу определяет причину ее неудачи. Только народ, стоящий на высокой ступени политической культуры, может приступить к производству социальной революции, т. е. самого трудного переворота, переворота в производстве. У нас до сих пор живы традиции великой Франц‹узской› революции, происшедшей более ста лет назад. Т. е. мы подражаем французам на той их ступени, которая была сто лет назад. И мы все думаем, что французы сто лет назад были способны произвести социальную революцию. Огромное заблуждение. Они неспособны на это и теперь, т. е. они не видят еще способов для революции. Но у них есть уже приемы для переворота, и они понимают, что переворот в производстве может быть только переворотом. Или вернее, что социальная революция может быть только рядом переворотов. Мы решились приемами революции XVIII века во Франции произвести социальную революцию. Там был террор, и наши Пятаковы думают, что если бы у нас воздвигнуть гильотину, то дело сразу было бы выиграно. Террора у нас было слишком достаточно, но террор (как это, впрочем, было и во Франции) только повредил. «Ненависть рабочих к ставленникам помещиков и капитала не облеклась в форму организованного и крепкого аппарата Ч.К.». Сто лет культуры протекло недаром. Крепкий аппарат Ч. К. и теперь может внушать только презрение, как и прежние крепкие аппараты жандармской власти. И в этом видно, что и мы тоже приобщились до известной степени к политической культуре.
25 мая 1921 (н. с.)
Сегодня ходил (с Дуней) на почту и встретил по дороге Ильинского (защитника в ревтрибунале). Ильинский человек умный и порядочный. Рассказывал много интересного. Между прочим он рассказал о рабочем, признавшем себя публично вором, приурочил к московскому съезду. Очевидно, это ходячий рассказ, который носится теперь в воздухе и, может быть, повторяется не раз. Он рассказывал о бессилии коммунист‹ического› «творчества». Судя по его рассказам (хотя он сам этого не говорит) — все это «творчество» одно лицемерие и в худшем случае — воровство. Недавно затеяли приготовление пепсина. Для этого были на месте все необходимые ингредиенты. Врачи были в восторге. Но собирались, собирались, и ничего не вышло. В конце концов необходимые для приготовления пепсина материалы испортились, загнили, и их пришлось уничтожить.
Настоящая слепота! Только введение в значит‹ельной› степени личного интереса может еще нас спасти. Но коммунизм лицемерен до мозга костей. Он уже попал в то лицемерие, которое погубило старый режим, в лицемерие официального благополучия. А это признак плохой!
27 мая 1921
Коммунизм вступает в решительную борьбу с религией. Сегодня я прочел в «Правде» статью «Коммунизм и религиозные обряды» («Правда», 15 мая, 1921, № 104).
1. Кое-где на местах со стороны иногда даже очень ответственных партийных товарищей наблюдаются случаи участия их в религиозных церемониях и обрядах. В силу бытовых традиций или в угоду несознательным женщинам, усвоившим на свое супружество узко мещанский взгляд, кое-где малосознательные коммунисты венчаются по церковному обряду, совершают крещение своих детей или же присутствуют за таковыми в качестве «кумовей» или «крестных отцов». Нередки на местах случаи участия партийных товарищей в религиозной церемонии похорон, причем, присутствуя в церкви, эти товарищи выполняют разного рода магические манипуляции, как-то: коленопреклонение, держание свечи и т. д. Известны случаи, когда даже в центрах для своих «религиозных» поездок т.т. пользуются советскими моторами, лошадьми и т. д. (пример: опубликованная в моск‹овской› прессе и бывшая предметом разбирательства моск‹овского› Ревтрибунала история свадьбы некоего комиссара Исаева).
2. Сов‹етская› власть не имеет намерения насильственным путем заставлять[97] кого бы то ни было от услуг профессиональных затемнителей классового сознания, какими исторически являются служители всех религий. Но коммунист‹ическая› партия в целом от своих ответственных членов вправе и обязана требовать, чтобы они не только не принимали участия в религиозных церемониях и обрядах, но путем выяснения исторических условий возникновения… религии обнажали бы корни последней и стремились бы к полному преодолению религиозных суеверий…
3. Самой программой партии каждый ее член обязывается вести широкую… антирелигиозную пропаганду… Он прямо и открыто должен признавать… что религия и научный коммунизм абсолютно несовместимы… как точное знание и, напр‹имер›, колдовство…
4. Член Р.К.П., верующий в какое-нибудь сверхъестеств‹енное› существо или позволяющий производить над собою какие бы то ни было магические манипуляции, «…является или членом, не вполне усвоившим учение нашей партии, или же ренегатом… во всяком случае и в первую же очередь должен быть признан абсолютно непригодным для руководства политикой и работой партии».
5. Каких-либо формальных директив в виде инструкций… о мерах борьбы с вышеуказанным нездоровым явлением в партии пока нет. В местах наблюдается чересполосица (sic) и самые разнообразные решения этого вопроса. Директивы на места необходимо дать… Решение вопроса должно быть иное для членов партии, занимающих ответственные посты, получивших либо высшее, либо среднее образование… и иное для рядовых членов партии, не получивших в царской России достаточного образования, ни развития. Если при вступлении рядовых трудящихся элементов мы до поры до времени можем игнорировать религиозный вопрос, так ‹как› отлично знаем, что рабочий класс признал полную свою несолидарность с учениями существующих церквей, а также полную непригодность всех религиозных учений и теорий в строительстве современной жизни… а рядовой крестьянин, не освободившийся в достаточной ‹степени› от прежнего непонимания и рабской православной морали еще очень нуждается в выяснении во всем его объеме религиозного вопроса… (с сообщением естественных и исторических знаний)… то, однако, игнорирование данного вопроса в отношении ответственных партийных работников, по которым равняются не только рядовые товарищи коммунисты, но и обывательская среда, совершенно недопустимо.
6. Участие ответств‹енных› партийных работников в религиозных обрядах… дискредитирует в массах населения всю партию… якобы коммунизм в его целом признает религию и ее служителей.
7. Итак, участие… коммунистов в религиозных церемониях и обрядах должно рассматриваться как серьезное с их стороны нарушение партийной программы… Ответственных работников с религиозной слабостию необходимо, в зависимости от обстоят‹ельств› дела, или вовсе исключать из партии, или передавать на известные сроки в число кандидатов с обязательством пройти районную партийную школу, и тотчас же, «не тая греха», тотчас же снимать их с ответственных постов, объявляя о сем во всеобщее сведение.
8. Необходимо обратить серьезное внимание на марксистское строго научное освещение религиозного вопроса в целом в партийных собраниях. Ячейки на своих собраниях обязаны ставить вопрос: «Может ли коммунист участвовать в религиозных церемониях и обрядах? Агитац‹ионным› же отделом Ц.К. на эту тему должна быть издана популярная листовка для распространения в особенности в деревнях среди членов партии и кандидатов из крестьян».