Нет, Токио и даже Рим посчитают, что Гитлер не захочет завоевать весь мир. Но когда начал завоевывать, остановиться уже невозможно. Истинной целью войны для Гитлера является нефть, хлопок, а до них еще далеко. Для этого как минимум нужно начинать с России или с Азии.
27 мая
Северный театр военных действий неуклонно сужается. Оставлены Валансьен, Менэн. Немцы в Кале.
Глубокая трусость, таящаяся в марксизме, не только У Реформаторов, но и у революционеров: Ленин при-Шел к власти, клюнув на приманку Брест-Литовского МиРа. Этот грех остался на сердце России. И здесь ком-мУнисты с радостью обнаружили свое высшее предназначение: оно в пораженчестве, в отстранении чед0. века.
Да и фашизм здесь переродился в пораженчество Полан написал мне письмо, полное придирок, в ответ на мое письмо, в котором я объявляю о выходе из "НРФ". Не будем об этих мелочах. Я снова погрузился в изучение религии. Я подошел к оккультизму: Све-денборгу, Сен-Мартену; все это, как мне кажется, не так уж много добавляет к тому, что сказали Платон и Плотин. Современная мистика не так много добавила к мистике античной.
Я также продолжаю читать материалы, готовясь к своему "Эссе по поводу тела"; прочел Сенанкура, Ла-мартина, Нерваля, Ламеннэ.
Будет ли разрушен Париж?
Мне это начинает надоедать. На меня давит суматоха этих генералов, которым единственный раз в жизни надо было исполнить свой долг; за три недели это набило оскомину. В любом случае, это стало невыносимым, притом что газеты запутались и молчат. Если ты не политик, то политикой лучше не заниматься. Я снова погружаюсь в изучение религий и религии вообще.
28 мая
Сегодня утром я даже не включал радио, все больше опасаясь услышать этот сдавленный голос, который вот-вот превратится в стон.
Уже нет ни северной группы войск, ни английской армии, ни бельгийской. Господин Рейно объявляет о боях на Сомме, там, где мы даже не контролируем переправы, там, где мы даже не смогли сократить число плацдармов.
Вчера Б(елукия) объявила мне, что они с сыном окончательно решили уехать вместе с ее мужем. У моей дорогой старушки Николь есть возлюбленный, о кот0р0м она не получает известий: то ли он убит, то ли цопал в плен во Фландрии. Все эти те редкие люди, с которыми я встречаюсь, упрекают меня в мрачном настроении. Этой ночью я прочел один тибетский трактат о йоге. Какой бы вид был у йога, окажись он во Фландрии? Сумел бы он достичь концентрации?
Теперь вслед за Роттердамом пришла очередь Парижа.
По радио звучат риторические упражнения Рейно, который винит в грехах короля Бельгии. Но у каждого такие союзники, которых заслужил, такие англосаксы, которых заслуживаешь. И почему надо верить в реальность Бельгии, когда ее нет? От Бельгии осталось не больше, чем от Чехословакии, не больше, чем от нашего благополучия. Фламандцы ненавидят валлон-цев и французов, а ведь у фламандцев был немецкий король.
Звучит голос Рейно, это самодовольство буржуа, который считает себя образованным, потому что разбирается в финансах, который считает себя выдающимся, потому что разбогател. Все эти люди из мира финансов, из административных советов, из Политехнической школы, которые присоединятся к хору выпускников Эколь Нормаль и всех профессоров. Вся эта фальшивая элита, созданная за счет дипломов, браков по расчету и игры на бирже.
Нужно ли продолжать войну? Возник ли этот вопрос сейчас? Есть ли у нас еще средства, которые оправдают будущие ужасные разрушения? Что мы потеряли в Бельгии? Что осталось от нашей промышленности? Собирается ли Америка немедленно объявить войну Гитлеру?
С другой стороны, вмешательство Муссолини может решить проблему моментально. Оно, быть может, Желательно, чтобы избежать... Чтобы избежать чего? Полного материального уничтожения Франции? Но это по сравнению с моральным уничтожением? Сможем ли мы когда-нибудь вновь возродиться из савана демократии и рационализма, из превосходной кухни и бистро, из борделя и кинематографа? Остаются внешние красоты Франции.
29 мая
Памятники и пейзажи. И те, и другие действительно пострадали; но это в конце концов последние ощутимые вещи, которые остались во Франции. Но, конечно, основа духа этого народа остается, видимо, еще подвластной скульптору, который вновь придаст новую форму этой глине, который из нее вылепит каждую частичку. Но...
"Это - французский темперамент", - говорит моя консьержка. Вот, что они скажут после войны. И слава аллаху. Преступления политиканов, профессоров, генералов будут отмыты этой фразой, которая необъятна, как море.
Пойдут ли демократы на то, чтобы послать на смерть всех французов до последнего во имя защиты такой добродетели, как честь, которая появляется в их лексиконе только во время войны и только для использования перед толпами мобилизованных людей?
- Вчера вечером повстречал в ресторане одного банкира, католика, господина Ардана, из компании "Сосьете женераль". Он не ответил на мою приветственную улыбку и посмотрел на меня, не моргнув глазом. Я как будто с неба свалился. За последние годы я нажил себе много врагов; я стремился к этому, поскольку становился все более задиристым. И все же мои прежние реакции во мне сохранились, и я прихожу в замешательство от всех тех контрударов, которые провоцирую. Почему этот человек ненавидит меня? Однажды я попросил его об одной услуге для своего брата; он оказал мне ее без особого труда: речь шла о рекомендательном письме. Неужели я его недостаток но за это поблагодарил? Или причина в моих политических взглядах? Он католик левого толка, симпатизирует коммунистам, как настоящий банкир! Или это йз-за моих нападок на наших общих друзей Мальро и ..Берля? Или из-за моих слов в романе "Жиль" по поводу греческих основ католицизма? Он претендует на знание теологии? Или причиной тому громкий скандал из-за моей частной жизни? Или это приписываемая мне германофилия?
Я не германофил, я пророк и занимаюсь философией истории. Я вижу, какая доля современного фатализма, богатств и законов человеческой природы досталась немцам. Но я не могу в полной мере оценить германский дух. Во-первых, я не являюсь ни философом, ни музыкантом в узком смысле этих слов. И я могу лишь отстраненно оценивать их военное искусство и искусство их политики. Из Германии я черпаю лишь ее наивный цинизм, который напоминает мне цинизм французов в эпоху былого могущества, цинизм молодого Людовика XIV и Конвента, величие гордости, доставшейся ценой немалых усилий, что позво\яет мне вспомнить великих англичан, испанцев, итальянцев, римлян, греков и пр.
Помимо этого, я высоко ценю Баха и Моцарта, небольшую часть наследия Гете (которого знаю очень плохо), Новалиса, Гельдерлина и Ницше. Но это никоим образом не влияет на мои политические взгляды.
Я спрашиваю себя: не удалось ли немцам в большей степени, чем всем другим народам, усвоить цинизм, культ силы и насилия? Не содержится ли в этом нечто особое и оригинальное? Да, в той мере, в которой они являются философами и рассуждают о своей страсти. Но у елизаветинцев, Гоббса, Бёрка, Бэрка, Карлейля, Спенсера имеется немало серьезных сентенций. Наши старые законники оправдывали силу, наши классики ее вовсе не осуждали у Людовика XIV (в общем плане); наши либерально настроенные историки были аполо-гетами Наполеона. Монтень, Декарт встречаются с
Боссюе чтобы узаконить силу. Что говорит об этом Опост Конт? Прудон уважал силу.
Конечно, все эти люди не говорили об этом так откровенно. У немцев имеется такая откровенность. Это вносит особый акцент в хорал, который исполняют все народы мира.
В двадцать три года я написал "Вам, немцы" в сборнике "Вопрошание".
- Справедливость была бы установлена следующим образом: Гитлеру досталась бы Голландия и Фландрия до Дюнкерка, т. е. германские территории, а также Эльзас и Лотарингия, как германоязычные земли, а также немецкая Швейцария. Он оставил бы нам Валлонию и французскую Швейцарию.
Муссолини достались бы Ницца, Тичино и Корсика.
В Африке он бы занял Тунис и Египет. За нашей страной остались бы Алжир и Марокко, а Англии - Южная Африка до Кении. Германии отошел бы Индокитай и Индонезия. Тем самым у нее была бы нефть, она бы поддерживала европейское господство в Индии, а также держала бы под контролем Японию. У Гитлера остались бы также Польша и Богемия, а также протектораты в Молдавии и Валахии. К Италии отошло бы Далматинское побережье, а также протекторат Греция. России бы досталась Бессарабия.
Испания получила бы Гибралтар и Танжер, португальские колонии были бы поделены между Испанией и Португалией. Тем самым у Гитлера были бы территории и сырье, и он бы не преступил границы дозволенного.
По общеевропейскому соглашению было бы решено организовать эмиграцию евреев в какую-нибудь область мира, отведенную для них: может, Мадагаскар?1 Или какая-то часть Австралии?
1 Совпадение: 20 июня 1940 г. Гитлер размышлял над проектом специалиста по еврейскому вопросу в министерстве иностранных дел Третьего рейха, в котором предлагалось сконцентрировать евреев на острове Мадагаскар.
Неизвестно, сколько еще дней или часов продолжится эта ужасная агония северной группы войск. Остенде и Зеебрюгте заняты немцами, Кале тоже. Порт дюнкерка разрушен. Генерал Жиро попал в плен.
Гитлер отдаст предпочтение Роне и Марселю, а не Триесту, который закупорен в самой дальней части Адриатического моря.
- Все эти жалкие евреи, либералы, демократы, социалисты - их везде бьют, - которые надеялись хорошо пожить за чужой счет, за счет наших усилий и наших жертв. Как минимум, их ждет разочарование. Наше поражение принесет высшее наказание им за их человеческую неприспособленность.
Да и эти коммунисты с их деланной мужественностью, с их фальшивой воинственностью, с их никуда не годным ницшеанством (ср. Мальро), эти коммунисты с их Брест-Литовском, всякие напасти: венгерские, немецкие, китайские, испанские.
- Одна характерная черта упадка французов. На протяжении двадцати лет "НРФ" господствовал в среде парижской литературной жизни. Однако это главенство поддерживалось благодаря деньгам ужасного буржуа, трусливого и вялого жуира, застенчивого спекулянта - Гастона Галлимара.1 Этот буржуа, который из страха притворялся сумасшед