Столовая наполнилась штабными, которые так похожи на путешествующих французов. Штабные из тыловых частей, движущиеся в самый глубокий тыл, мелочные бюрократы, теряющие свою мелочную спесь и сварливость, занимающие места за обеденным столом под разочарованными взглядами штатских. Вся эта публика мечтает только о том, как бы вернуться домой и удить рыбу, надеясь на то, что дела их так незначительны, что гестапо не будет ими заниматься. Францию ожидает еще ббльшая степень падения, чем Голландию, падение с еще большей высоты.
Если случайно Германия не аннексирует Францию, французы передерутся, движимые мелочной ненавистью, они проявят настолько явную неспособность к самоуправлению, что в конце концов Гитлер будет вынужден проявить по отношению к ним высшую милость и будет держать их под своим крылом.
Зрелище, которое будет являть последнее поколение французской литературы, будет ужасным. На кого станут похожи эти мориаки, жироду, отделенные от Разных моруа и бернштейнов?
А господин Мориак со своим предательским и из-вращенным милосердием по отношению к коммунистам, Со своими глупыми статьями, направленными против
Гитлера? А слащавый и хитрый Дюамель? А этот Жироду с его фальшивыми "Полномочиями"?1
Бернанос унес ноги, перебравшись за океан, что показывает его колоссальное чутье.2
А англоман Моран?3
Моруа и Бернштейн в Америке будут представителями французской литературы, как они всегда это делали. Эти евреи будут писать по-английски так же легко и так же безвкусно, как и по-французски.
Бенда, Суарес - куда они отправятся подыхать?
Как снова всплывут коммунисты? Арагон? Мальро?
- А все эти оевреившиеся из высшей администрации и из банков?
Я уже представляю, как переменится такой великий агент капитализма, каким был Детёф, который четыре года назад был завзятым антифашистом и писал этой зимой книгу, обличающую Гилера.
Господин Пруво вновь добился должности главного пропагандиста, несомненно, для того чтобы переродиться и как можно скорее клясться в верности немцам.
- Обязать господина Котнареню продать газету "Фигаро" и передать ее Карбуччья4 и Мансуру.5
- Создать коллектив, но с кем? Селин, Жионо(?), отстранить Петижана, Жувенеля, Фернандеса. Спросить Жуандо. Марьон (еврей?)
- Вернется ли Дорио?
1 "Полномочия" были опубликованы Жироду в 1939 г.
2 Бернанос покинул Францию и направился в Южную Америку 20 июля 1938 г. Он вернется из Бразилии лишь в июле 1945 г.
3При всей своей англомании Поль Моран присоединился к правительству Виши, которое назначило его одним из своих послов.
4 Орас де Карбуччья, главный редактор литературно-политического еженедельника "Гренгуар", близкого к правым экстремистам. Эта газета продолжала выходить в южной зоне.
5 Имеется в виду Луи Рено, которого Дриё вывел под этим именем в своем романе "Белукия": где под видом вымышленной истории рассказывает о своей любовной связи с Кристин Рено.
Селин и Жионо найдут общий язык с немцами. \\ не без причины: это лучшие писатели нашего време-нй, как и Бернанос.
Монтерлан, который поддразнивал коммунистов и писал в "Коммюн" и "Ле Суар", будет по-прежнему скрываться у себя в норе, как это делает с того момента, как его прорвало в сентябре 1939 года.1 Тогда он был очень смелым, потому что это было чистым притворством.
Что касается "НРФ", то они будут валяться у меня в ногах. Это сборище евреев, педерастов, застенчивых сюрреалистов, масонских пешек, - все они будут биться в судорогах. Галлимар, лишившийся своего Хирша2 и кое-кого еще; Полан, лишившийся своего Бенда, - будут красться вдоль стен, поджав хвосты.
И этот жалкий Птижан, который стелился под евреев и демократов, который увлекался официозным и безадресным патриотизмом!
Неужели у Морраса хватит такта и он наконец умрет?
А Жид со всеми своими дружками немецкими евреями и своими педерастами из эмигрантов?
А Шлюмберже, который запоздало изображал Барреса в этом "Фигаро" румынского еврея?
Мои враги: Арагон, Бернштейн, Бенда, Полан, Хирш, Фернандес, Альфан, Жерар Бауэр.
Мне безразличны: Парэн, Моннье, Мольнье, Птижан.
Сблизиться с Селином, с Жионо(?), Мальро(?). Главное - искать новых, их образовывать. Бразийяк? Нет, никаких педерастов или полуевреев.
1 Вероятно, Дриё перепутал даты и думает о "Сентябрьском рав-воденствии" (1938) - сборнике очерков, резко осуждающих Мюнхенский сговор?
2 Луи-Даниэль Хирш (1891-1974), коммерческий директор издательства "Галлимар", в котором начал работать в октябре 1922 г. Из-за ограничений по расовому признаку не мог приступить к своим обязанностям после Великого исхода, но продолжал получать Жалованье. Он возвратился в издательство 10 октября 1944 г.
- Переиздать: "Жиль", "Юношеские сочинения" сборник последних статей.
- Основать журнал, почти единолично.
- Франция должна быть поделена на несколько крупных регионов: бывшие провинции французской империи (Лилль, Лотарингия, Эльзас...), Галлию франков от Соммы до Луары, Аквитанию, Прованс.
- Очистить Французскую академию, упразднить премию Гонкуров. Провести чистку всей Академии наук. Закрыть Эколь Нормаль и отменить ученые звания. Ограничить распространение среднего образования, отменить всякие возможности сдачи экзаменов, получения стипендий и компенсаций. Сорбонну и все высшие школы перевести в провинцию. Закрыть несколько университетов. Сломать дух Политехнической школы и инспекционного ведомства Франции.
- Ударить по доминиканцам, по иезуитам(?).
- Преследовать евреев-полукровок.
- Отделить министерство внутренних дел и президентский дворец на Елисейских полях от соседних домов и пристроек-паразитов. Уничтожить вокзал Орсэй, больницу на улице Сен-Пэр. Утвердить статус исторического памятника для всего старинного квартала на левом берегу Сены. Снести в нем современные дома.
Уничтожить Трокадеро - еврейскую архитектуру.1 Засадить это место тополями. Снести Эйфелеву башню.
- Устроить разгром в рядах учителей начальной школы. Создать новый орден учителей. Развивать техническое образование.
Выселить из городов людей, родившихся в деревне.
- Разрушить вокзал Сен-Лазар, вокзал Монпар-нас, Центральный рынок Парижа, Биржу. Превратить
1 Дворец Шайо был построен в 1937 г. по проекту Ж. Карлю, Буало и Азема.
Париж в сад. Спасти Елисейские поля, регламентировать световую рекламу, вывески, афиши. Парижские предприятия рассеять по провинции. Изгнать заводы рено и Ситроен.
- Перестроить Лион и Марсель.
Суббота 22-е
Франция не сможет больше подняться. Войны всего-навсего парафируют очевидные и совершенно законные соглашения этой осени.
И к тому же, умирает не только одна Франция, умирают и все другие отечества. Я писал об этом, Европа восстала против отечеств и пожирает их. Сама Германия, становясь империей, так прекратит свое существование в форме отечества во плоти: она лишится остатков своей крови, продолжая кормить имперскую администрацию.
Не имея диктаторов, Франция и Англия не смогли дать Женеве власть, которая могла бы подчинить Европу. Об этом я тоже говорил: Женева падет под властью фашизма. Лишь два-три выдающихся человека могут выработать в их совете умные решения, в число которых входит обеспечение экономического и политического единства Европы, которое стало неотложным уже давно.
Это не могли совершить председатели государственных советов, мандаты у которых были эфемерны и малозначительны. Парламентская демократия не могла создать единую Европу, она ведь не могла уже править даже собственными отечествами.
Франция нуждается в том, чтобы Германия вырвала ее из ее провинциализма и бросила в великий ноток автаркии, располагающей огромными средствами. Гитлер в Париже, как представитель единственного великого промышленного государства в Европе, подобен Нью-Йорку, который высадился в маленьком городишке Среднего Запада.
Немецкий социализм, ослабленный остатками капитализма, вооружен лучше, чем плуто-демократия Рузвельта, чтобы организовать широкую автаркию без миллионов безработных.
После падения Англии, что желательно увидеть как можно скорее, Гитлеру без боя удастся обеспечить себя сырьевыми ресурсами, нефтью из Ирака, Индонезии и Филиппин, хлопком из Африки, масличными культурами, шерстью(?).
При старом режиме мы не были свободны. Некая лицензия, дьявольским способом затягивающая на сумрачную и безрадостную дорожку сексуального беспредела, как занавесом отделяла от вопиющего отсутствия моральной свободы. Невозможно было сказать того, что хочешь, ни в прессе, ни даже в книгах. Тайная и .лицемерная цензура осуществлялась с активной помощью всех тех, кто тайно или явно служили режиму, ждали от него различных благ или попросту спокойствия для себя лично.
Я испытывал это ежедневно на протяжении двадцати лет жизни в литературе. Всякий дух гордости, требовательности, ультиматума был запрещен. Не требовалось, чтобы главный редактор был масоном либо под властью владельца-еврея, чтобы отказаться напечатать статью, в которой вы хотите вывести нацию из оцепенения, стряхнуть с нее вялость. Было предписано не молчание, а нечто более изощренное и гибельное: болтать вполголоса обо всем и ни о чем и никогда не произносить решительное слово.
И невероятным стало то, что эти люди, которые создали эту посредственность, эту дремоту, это обессмысливание и всеобщую измену, - они вдруг захотели извлечь из-под этой груды обломков силу, способную воевать. Эти люди, которые убили все добродетельное, что крылось во французском духе и во французском сердце" теперь претендовали на то, что возродят эти добродетели одним махом и сделают людей бойцами, наделенными силой, ловкостью и жертвенностью.
Все, что было бесконечно далеко от подлинного знания серьезной политики, от знания того, каков человек в действии: эти евреи, эти чиновники-рационалисты, журналисты из масонских лож и из кафе, эти кулуарные политиканы - все они стали взывать к оружию и призывать к жертвенности. Эти юристы из синагог и из масонских лож, эти крикуны из конгресса и парламента стали толкать в бой тех, кого они в течение пятидесяти лет тщательно разоружали заботами их учителей, их профессоров Сорбонны, их журналистов и их романистов.