ка точно привязанный невидимой нитью. Особенно тяжелы были последние километра 1½, когда шли по вспаханным полям и через густые сорняки. Жалкую я представлял {из}себя фигуру! Вдобавок, я потерял все силы, меня начало немного знобить, хотя жара стояла ужасная. Вещи нес А[лександр] Д[емьянович], а у меня был только его пиджак и сумочка с рыбой, почти пустая, но и они вываливались у меня из рук.
На станци я упал на землю. Какое это было блаженство лежать и не итти по жаре! В общем, кое-как к 9 часам добрался до дому. На вокзале в городе встретили одного из рыболовов, который ушел на пруды накануне. Оказывается, он на кузнечиков поймал 9 прекрасных сазанов. Но ловил их на кузнечика. Нас подвели черви, которых мне дал Ванюков. Если б не черви, мы волей-неволей стали бы рыбачить на кузнечиков, и тогда и мы бы поймали сазанов. Но делать уж было нечего, я решил поехать туда снова, раз уж знаю дорогу и способ ловли.
Пруд этот очень меня привлекает...
6–7. Сборы на рыбалку, подготовка лесок, подсачка, починка своих штиблет (подшил отставшую подошву медной проволокой) и т. д. Работы, как всегда, оказалось много...
8. Вышли из дому в 545 — я, Адик, Олег Решетников, его товарищ. В 815 были на 71 раз'езде и бодро двинулись в путь. Дорогой на целый час задержала резка удилищ, на место пришли в 1120.
Закинули удочки, наживив кузнецов. Скоро у меня заклевало, повело... Я подсек и на леске упруго заходил силач-сазан! Какое упоение бороться с сильной, упористой рыбой, постепенно сужать ее круги и подводить к берегу, ни на миг не ослабляя лески. И вот он уже близко, желтеет сквозь воду...
— Подхватывай! — кричу я Олегу, который давно уж бегал по берегу с подсачком.
Он ловко подвел подсачек и вот сазан уже на берегу, и не маленький, фунта на 1½! Общий восторг, любованье.
Начали усаживать сазана в садок, привязывать садок к колу...— Клюет! — вдруг закричал Адик.
Я бросился, схватил не то удилище. А то, где заклевало, уже поползло в воду, оказалось на полметра от Адика. Я бросился, упал руками в воду, схватил удилище, поднялся с помощью Адика... И через минуту на берегу уже был второй сазан. Восторг достиг предела. Вскоре одного за другим поймал двух сазанов Олег, я третьего... Я направил удочку из жерличной лески, закинул. На ней заклевало, подсек Адик. Я подхватил удочку, чувствую огромное сопротивление...
— Ребята! Громадный сазан! — кричу я... — Осторожней с подсачком!
И вот вытаскиваю красавца-сазана, вершков на 12! (В нем оказалось почти полтора кило).
Вот так рыбалка!
В жар мы поймали 6 сазанов, штуки 3–4 сорвалось.
Вечером я пошел бродить один по зарослям. Нашел хорошее местечко. Закинул удочку, а сам отправился ловить кузнечиков. Прихожу — поплавок запутан в траве, стоит не там, где был...
«Сазан завел!» — сразу догадался я.
Все попытки выпутать были бесполезны. Мне бы за ним лезть в воду, а я не догадался. Намотал леску на удилище, потом с травы потащил — и сазан сорвался! Я снова стал удить, через некоторое время заклевало, подсек — и сазан стал ходить на леске. Я его не пустил в траву, утомил, потом поднял его голову над водой... выбросил на гущу водяных трав и потом на берег.
Другого поймал неподалеку, тоже запутался в траве, пришел Адик, поддел его подсачком. Третьего опять поймал на новом месте, за ним лазил Олег, сняв трусы. Этот, оказывается, был пойман за плавник! Удивительное дело... (Правда, плавники у сазана очень прочные и снабженные [нрзб: пилой? жилой?]).
В общем, к ночи оказалось 9 сазанов у нас с Адиком и 3 у Олега.
Долго сушил брюки Адика над костерчиком из камыша, наладил палатку из простыни у невысокого обрывчика, а сам долго еще сидел, пил чай, наслаждаясь одиночеством, ночью у озера, давно забытой обстановкой ночной рыбалки... Сейчас, когда я это пишу, мне вспоминаются строки, написанные в Москве:
«Давно не видел я родимых берегов,
От них меня волна навек умчала вдаль...
Но из прошедших дней мне плеск речной волны
И дым ночных костров всего сильнее жаль!»
С каким удовольствием пил я кружку за кружкой горячий дымный чай, смотрел на дальние звезды...
Запищал Адик.
— Мне холодно!
Я переложил его, закутал краем одеяла, на котором должен был лежать. Сам подложил под голову маленький рюкзак, а голову закутал полотенцем наподобие чалмы... Край палатки спустил и почти всю ночь поддерживал рукой, прижимая к земле. За всю ночь дремал минут 20. А ночь оказалась длинной и холодной, совсем не то, что в комнате! Но все же было тепло, т[ак] к[ак] мы надышали под палаткой.Налетели комары, зажужжали... Но их все же было немного, считаясь с окружающей обстановкой: озеро, камыши... Как-никак, ночь прошла. Несколько раз принимался капать дождик, но к счастью переставал.
9. Без четверти пять встали. Одну из удочек таскал сазан, выволокли его на берег, оказался небольшой — на фунт.
Ждали хорошего утреннего клева, его не оказалось. Только Адик часов в 9 часов поймал хорошего сазана, фунта на полтора и без всякой выводки выкинул его по воздуху на берег. Удивляюсь, как выдержала леска!
После этого клева совсем не было. Около часу дня я рыбачил на одном из вчерашних местечек, попался хороший сазан, но сорвался.
В полтретьего двинулись к станции; сазанов я сложил в рюкзак, переложил травой и намочил в воде (забыл сказать, что утром варил уху из одного сазана, который уснул на кукане) — и еще из полутора окунишек, пойманных Олегом; уха вышла знатная, но нехватало лавров[ого] листа и перца).Двинулись. Рюкзак очень резал плечи — он мне мал. В общем до раз'езда добрались благополучно, а потом и домой, но устали зверски.
10. Утром пошли с Гал[юськой] продавать рыбу на рынок. Ее оказалось шесть кило; двух сазанов подарили бабушке Устименко, одного Гузам. Продавали по 35 и по 30 руб[лей], выручили 135 р[ублей] (базарн[ый] сбор — 8 руб.). Итак — первые деньги, заработанные рыбалкой...
Адик страшно доволен и опять сговаривает меня итти туда же, а я замышляю сделать разборную тачку.
11. Отдых.
12 (воскр[есенье].) Ничего существенного.
13–14. Подготовка к новой рыбалке.
15–16. Опять отправились с Адиком и Олегом на те же пруды. На сей раз вышло очень неудачно. Клева почти не было, погода была переменная, по временам брызгал дождик, почти все время дул ветер. В отдалении погрохатывал гром, горы были затянуты густым туманом и тучами, в общем было тревожно.Адик около 5 часов дня в первый день поймал на Олегову удочку хорошего сазана, этим дело кончилось. Утром я вытащил на своей удочке (как только вылезли из палатки) хорошего сазана, грамм на 800, а у Олега удочка оказалась на средине озера, ее утащил сазан, т[ак] к[ак] она не была воткнута.
Позже я увидел на озере рыбака, который осматривал корчажки и уговорил его достать удочку; он сплавал на лодке и вытащил сазана, оказался небольшой. Я выменял у этого рыбака сазана (фунта 1½) за шкалик вишневки. На Олеговой удочке Адик еще вытащил неб[ольшого] сазана, и часа в 2 на его же удочку (вернее на мою, т[ак] к[ак] леску и крючок я ему дал) еще попался хороший сазан.
Ребята уговаривали меня остаться еще на одну ночь, но погода была плохая, клева нет, хлеба мало и я решил возвращаться домой. Доехали без особых приключений и без особой устали.
Сазанов сварили, сделали уху. Были они очень вкусны.
17–19. Безделье. Много читаю.
20. Был в Радиокомитете. Никаких моих новых передач не было, оказывается. «Это было год назад» — забраковали, «Под игом» тоже, «В лагере» только собираются передавать, а когда передадут и передадут ли — неизвестно. Казах[ский] сектор мои очерки тоже еще не передавал. В общем, никуда негодное стало отношение; рассказы ничуть не хуже прежних, а они бракуют...
Попова предложила мне репортаж о детском доме, я отказался. Репортаж — не в моем духе.
21–24. Чтение и разные хозяйств[енные] дела.
25. Пошел в Талгар за продуктами. 9 км. проехал на машине, остальные прошел пешком. В 8 вечера был у Ходасовых. Немножко выпили с Мих[аилом] Фед[оровичем], спать остался у них.
26. Получил 1½ кило топл[еного] масла за 3 куска мыла, ¼ кило за 10 кор[обков] спичек, ½ кило сливоч[ного] за бутылку водки; накладывал сам старик очень щедро, дома топл[еного] масла оказалось 2 кило .(вернее 2 литра).
Зашел к Леле и в 10 ч[асов] утра зашагал домой. За 10 км. до города посадила попутная машина; в 1 час с четв[ертью] был дома.
27. Был в госпитале, где выступал 24 авг[уста]; снес в сапожную мастерскую ботинки желтые, очень разрушенные, но они обещали принести их в хорош[ий] вид (мастер Смирнов).
28–31. Полоса ничегонеделанья продолжается. Читаю очень много. 31 получили от Вивы письмо, у него все благополучно. Учиться им год, как он снова указывает в письме. А на фронте дела очень плохи... Сдали Ростов и Новочеркасск, бои идут на подступах к Сев[ерному] Кавказу....
Август.
1. Адик вчера об'елся кукурузы, сегодня у него расстройство желудка.
Мы с ним кажд[ый] день заним[аемся] франц[узским] языком, он сделал уже большие успехи. Кончаем учебник VI-го класса и он читает «Сказки» Перро (конечно, с моей помощью).
2–11. Ничего существенного. Выступал в госпитале (Дом Наркомздрава) в палате больных, которые не могут ходить. Читал им «Огонь под пеплом», вещь понравилась.
В ССП встретил интересного типа, который называет себя «поэт Лукин». Производит впечатление дезертира времен гражд[анской] войны. Грязный, в драной гимнастерке и каких-то арестантских котах. Страшно самоуверен, не признает никакой критики.
— Я наделал (!) 31 стихотворение. Надо напечатать книжку!
По моему предложению он написал мне одно стихотворение, представляющее «продолжение Интернационала»... (Шуточки!)
— Оно написано в такой же тактике, — заявил «поэт Лукин».
Читать невозможно. Есть такие перлы: