27–29. Опять поехали на озеро, в надежде на этот раз наловить крупных сазанов. Накануне весь день направлял лески и удилища. Но опять не вышло. В первую ночь поймал (на червей) двух сазанов гр[аммов] по 250, а днем крупные никак не берут. Все-таки мы закидывали слишком близко. 298-го приехали офицеры, я посмотрел их удилища — это какие то монстры по длине. Я сделал себе одно очень длинное, составное, но это было уже поздно. На вторую ночь наживил кузнецов и поленился осматривать ночью удочки, думал, не будет клева; результаты: один сорвался, запутав две удочки, другой оборвал прочный жильный поводок. Возвратились утром 29-го. Оказалось, что дома радостное событие: получено письмо от Вивы! Он вернулся в Кзыл-Орду в школу, жив и здоров, есть возможность, что его оставят на неск[олько] месяцев в школе. Вот было бы хорошо...
30–31. Хозяйственные хлопоты, хлебные карточки и т.п. По возвр[ащении] с рыбалки узнали, что в Италии распущена фашистская партия. Дела идут!!
Август.
1. Копал с Олегом червей на огороде. Малоприятное занятие.
2–4. Рыбалка на Карасу, закончившаяся печально. 2 и 3 поймал 9 хороших сазанов (наживка — червь и мясо), а одного, хорошего, сбил с утра Олег подсачком. И вот на рассвете 4-го я обнаружил, что исчезла корзина с провизией и зап[асными] удочками, и в ней мои золотые очки, пропали ботинки, стоявшие рядом, а, пойдя к реке, обнаружил исчезновение садка с сазанами. «Так кончился пир их бедою!..» Пропал топорик, много крючков, запасные лески... Расстроившись, бросил рыбалку, пошагал босиком на ст[анцию] Или и там мы провели ужасный, знойный день, тянувшийся бесконечно долго. Я, правда, читал «Уарду» Эберса; книга из Пушк[инской] б[иблиоте]ки уцелела, т[ак] к[ак] была у меня под головой. За целый день с'ел только ломтик хлеба и выпил кружку молока — денег было мало, истратил около 100 р[ублей], а есть было нечего.
Обидно, что так скверно закончилась последняя рыбалка; я и удилища с горя отдал одному рыбаку, что рыбачил по соседству и научил нас ловить крупных сазанов.
5. Наши войска ворвались в Орел.
6. Взятие Орла и Белгорода! Ночью было предупреждение о том, что между 11 и 1130 вечера будет важное сообщение и мы с Галюськой дожидались, строя всевозможные предположения об открытии 2-го фронта, о капитуляции Италии и т.п. Оказался приказ т[оварища] Сталина.
7. Об'явлено о наступлении на харьковском направлении. Опять наши войска ломают преграды и идут вперед. Снова с нетерпением ждем сводок, выплыла на свет моя знаменитая карта.
8. На другой день по возвращ[ении] со злополучной рыбалки я обнаружил, что у меня исчез паспорт; потерял ли я его в поезде или вытащили во время толкучки у булочной — не знаю. Тогда же (6-го) подал заявление в милицию.
9–10. Ничего существенного.
11. Получено письмо от В[асилия] И[вановича] Шумилова. Он пишет, что мне [в] вызове отказано, но что, если я приеду в Москву, то в Ин[ститу]те буду работать. Это сообщение побудило нас к решительным хлопотам о вызове в Москву через ССП.
12. Послал заявление в ССП и личное обращение к Фадееву о срочном вызове в Москву. Наумовой написал письмо, где просил о поддержке моего заявления. Евгения просил о том, чтобы он нажимал в ССП и Детгизе, а В[асилию] И[вановичу] Шумилову сообщил о том, что хлопочу с большими шансами на успех и просил дать мне уроки с тем, что если я опоздаю к 1/X, то он бы временно распределил мои уроки между другими преп[одавате]лями; об этом же я ему телеграфировал. Будем теперь ждать результатов.
13–22. Ничего особенного за эти дни. Несколько раз был в милиции; добился того, что меня приняла начальник (женщина) пасп[ортного] стола и зарегистрировала мое «дело»; вручена мне повестка на 100 р[ублей] штрафа; я имел неосторожность его уплатить. Читаю комплект «Вестника Иностр[анной] Литературы» за 1898 год. Много интересного. Встает в памяти дореволюционная старина с ее теперь забытыми интересами.
Галюська продает и покупает (больше, конечно, продает вещи, а покупает с'естное.).
Я целыми днями вожусь на улице у печурки, готовлю обеды, грею чайники; мы переживаем «сажный» период жизни, если можно так выразиться. Все кастрюли и чайники дико покрыты сажей; подоконник сеней, стол, скамейка — все в саже. Достаточно к чему-нибудь прикоснуться рукой — руки замазаны; моем их по 20 раз в день — все бесполезно. Одежда тоже в саже. Ужасно все это неприятно. Но не хочется мошенничать, как делают все соседи, которым монтеры незаконно включают ток за известную мзду.
Кстати напишу здесь о ценах на продукты, «в назидание потомству». Они, пожалуй, уже прошли свой апогей и теперь несколько снижаются, но достаточно умопомрачительны.
Масло топленое доходило до 800 р[ублей], теперь 450–500–550 р[ублей] кило. Случайно можно купить за 400 р[ублей]. Мясо 100–160–180 р[ублей] к[ило]г[рамм]. Молоко было весной 50 р[ублей] литр, теперь 30–35, в колхозных ларьках 22–26 р[ублей]. Яйца были 12 р[ублей] штука, теперь 9–10 р[ублей]. Картофель ранний был 60 р[ублей], теперь 25–40 р[ублей] к[ило]г[рамм]; примерно в такой же цене и яблоки. Ранние помидоры были 200 р[ублей] к[ило]г[рамм] (!!), теперь 20–25 и дороже. Мука 80 р[ублей]–100 р[ублей] к[ило]г[рамм], была и 120 р[ублей]. Буханка серого хлеба, очень непривлекательно, но к которому мы привыкли за 2 года алмаатинской жизни, доходила до 120–130 р[ублей], теперь 60–80 р[ублей] (вес ее 1200–1400 гр[аммов]). Капуста свежая 30–50 р[ублей] к[ило]г[рамм], огурцы не были ниже 15 р[ублей], лук сейчас 50 р[ублей] к[ило]г[рамм]. Прочее в том же духе. Сахар 300–330 р[ублей] к[ило]г[рамм]. Самые мизерные покупки на обед уносят не меньше 100 р[ублей]. На еду уходит примерно 150 р[ублей] в день, а то и больше, т[ак] к[ак] ведь многое (напр[имер], масло) покупается оптом, а расходуется без учета. А столовая научных работников снабжает такой бурдой, которую и свиньям было бы стыдно дать. И эта бурда выдается в самом микроскопическом количестве: два обеда и два завтрака — это только-только наесться один раз одному. На иждивенцев обеды не отпускаются уже больше года.
Распределитель дает (только мне одному) — масла 400 гр[аммов] в месяц, крупы или макарон 1200 гр[аммов], мяса или рыбы 1800 гр[аммов], но обычно достается сушеная рыба самого низкого качества. Зато есть люди, которые купаются, как сыр в масле и получают огромные пайки...
23. Ходил вечером на вокзал встречать Адика, который ездил на Чемалган с Курочкиным и видел там от'езжающего Маршака, но не разговаривал. Приехал он сюда не так давно, в конце июля. Когда вернулся домой (около часу ночи), узнал от Гал[юськи] радостную весть о взятии Харькова. Был салют — 20 залпов из 224 орудий. Замечательное достижение Кр[асной] Армии!
24. Ходил в Бюро Находок и получил свой паспорт! Зря заплатил штраф. Ну, хорошо хоть, что нашелся, а то было с ним много хлопот, да еще надо было бы бегать, возиться, и в результате получить трехмесячный паспорт.
25–28. Понемногу собираемся. Развесил книги, упаковываю их. Набралось книг 120 к[ило]г[раммов], распределенные в 5 тюков. Часть уже зашил. Расчитываю, что книги увезет Лапшонков, который приехал сюда в альпинистскую экскурсию; он видел Виву весной в Москве; говорит, что Вива очень вырос, возмужал, настроен хорошо, весело. 28 получил телеграмму от Шумилова о том, что ставка мне предоставляется, просит сообщить о времени выезда.
29. Послал телеграмму в ССП — прошу срочно слать вызов; телеграфировал в Детгиз, просил Наумову выслать командировку; в крайнем случае поеду один, чтобы попасть в Москву к 1-X, а семью заберу позже. Настаиваю на срочном вызове.
30. Послал телеграмму Шумилову, о том, что приеду в начале октября. Уроки просил распределить временно.
31. Опять замечательные сообщения с фронтов; сначала было особое сообщение — «Приказ Сталина о взятии 30-VIII гор[ода] Ельня и салют. Порадовались, хотели уж спать, вдруг новое сообщение и приказ — о прорыве на Центральном фронте и о взятии Глухова и Рыльска! Чудеса творят наши войска!
Сентябрь.
1. Получено письмо от Вивы. Известия радостные: он в части, находящейся под Сталинабадом. Пишет, что м[ожет] б[ыть] их не отправят на фронт. Письмо послано 15-VIII.
2. Опять письмо от Вивы, но от 10-VIII, написано тотчас по его приезде в Сталинабад. Послал от имени Союза Писателей две срочных телеграммы в Москву — в ССП и в Детгиз с напоминаниями о том, чтоб мне скорее слали вызов. В военных событиях важная новость — союзники высадились в Ю[жной] Италии.
3–6. Блестящие успехи наших войск на фронтах — каждый день по несколько городов в Донбассе и на Украйине. Прорыв у Севска и быстрое движение вперед. Сборы и хлопоты.
7. Получена телеграмма из ССП: «включен с семьей в ближайший список на возврат в Москву». Настроение наше сразу поднялось, Гал[юська] все почему-то думала, что нас не вызовут.
8. Телеграмма от Евгения — имеется резолюция Фадеева о моем вызове, вызовут, вероятно, в сентябре. Все хорошо, плохо лишь то, что у меня каждый день болит голова — начинается в 10 ч[асов] утра, вечером, часов в 7–8, проходит. Если хожу по солнцу, становится хуже.
9. Ночью воевали с клопами, это бывает у нас почти каждую ночь, клопы прямо не дают житья, их полно везде. В 1020 вечера услышали чудесное известие: «Донбасс освобожден от немцев в 6 дней!» Салют и торжество. А утром, около 8 часов, когда еще не было включено радио, т[ак] к[ак] не хотел беспокоить Адика, Гал[юська] вышла в сени и прибежала с криком: «Шура, скорее включай радио! Италия капитулировала!»
Выслушал известия восьмичасовые. Замечательно: безоговорочная капитуляция, теперь союзники получают широчайшую возможность для нажима на Германию и завоеванные ею страны и ее вассалов с юга. Ближайшие дни должны дать значительное развертывание событий. Бадольо заявил, что против англо-американцев военные действия прекращены, но если атаки будут «в другом направлении», то итальянцы будут сопротивляться. Это значит, что они будут воевать против немцев, если те вознамерятся оккупировать Италию.