На Никольской ул. дворник разговаривал с тремя голубями, сидевшими на карнизе у церковной лавки. (Голуби внимательно его слушали, втянув в себя головы.)
22 сентября
Он не хотел быть найденным, поэтому ушел в лес.
Сегодня заметил, как много любви на московских улицах (и в садах).
На мосту через Москва-реку влюбленные обнимаются, фотографируют автомобильные пробки на набережных. В одной руке фотоаппарат, другая крепко сжимает обязательный атрибут современной любви — бутылочку пива. Сделают кадр — и целоваться. Внизу — колышутся темные воды, впереди сверху — сияют в серой дымке рубиновые звезды. Смеркается. В Александровском саду на скамейках сидят бесчисленные влюбленные, молодые женщины на коленях молодых (и не очень) мужчин, они целуются, их ноги переплетаются со стеблями белых, алых и розовых роз в полиэтиленовых обертках с золотыми и красными лентами, пивными бутылками, пакетиками с высушенными на солнце солеными кальмарами. Обертки нежно шуршат. Все смешалось в изумительном эротическом переживании у кремлевских стен! Фонари еще не зажглись… И вот фонари зажигаются! Теперь светло. Я оглядываюсь и вижу: любовь повсюду! Впереди меня девушка, ее обнял юноша в бежевом вельветовом пиджаке. Она называет его по имени — его зовут Сережа. Свободная от пива рука девушки поглаживает сережину жопу. Девушка говорит, что ей уже надоело, она говорит, что ей неловко, они ведь почти на Красной площади, все на них смотрят, а она гладит его жопу, но Сережа отвечает ей, что она дура. Через подземный переход с влюбленными, прижавшимися к подземным мраморным стенам, выхожу на Тверскую улицу. А там: переизбыток нежности и любви во взглядах идущих по улице людей. Потом, в автобусе: мускулистый юноша в белом спортивном костюме соблазняет по сотовому телефону кого-то эротическими нашептываниями. Зовет к себе домой заниматься любовью! Объясняет, как доехать к нему домой на такси. Не через центр, а по МКАД. Юноша в белом спортивном костюме сообщает в телефон, что ест исключительно белок. Тунца. Потом набивает кому-то смс-сообщение.
Иду домой мимо леса. На окраине леса стоит машина, из нее торчат женские ноги. Доносится задорный женский смех, доносится романтическая музыка. Любовь!
А я сегодня ночью выключил свет на кухне, шел в комнату, и мне преградила путь почему-то открытая дверь в ванную, я налетел на нее и расшиб себе лоб. И вот спрашивается: как выжить угрюмому пидору с шишкой на лбу в таком любвеобильном мире?
23 сентября
В метро видел видного парня в белых брюках из крупного вельвета, который ехал с девушкой и рассказывал ей, как принимал участие в съемках телешоу про какой-то там остров соблазнений, или наваждений, или наслаждений. Короче, им там было на этом острове охуительно круто, и карманные деньги ежедневные у них были (называет космическую сумму), но непонятно, что там теперь из всего этого монтажеры нарежут. Его лица и головы я не видел. Я сидел, а он был высок ростом. Зато я видел брюки, в заднем кармане брюк у него лежал бумажник и еще что-то, и белые брюки были, для участника реалити-шоу, неприлично грязными. То есть в некоторых местах (у карманов, например) они были совсем не белыми, а, скорее, бурыми.
25 сентября
Потерял вчера голос.
Целый день читал Расина в чудовищных переводах. Дочитался до того, что мне везде стала мерещиться рифма ангина-вагина.
— Отверг он женский пол, не хочет с ним и знаться.
— Ну что ж, не нужно мне соперниц опасаться.
26 сентября
Я как комический герой: не проходит и дня, чтобы я обо что-нибудь не стукнулся головой. Утром спросонья ударился виском о деревянный поручень дивана. Голова болит до сих пор.
Aber warum sind die Ehemänner so geil?
Москва будто в религиозном бреду. В метро каждый третий читает Библию или околоцерковные тексты. Ехал от ученицы. Стоял в вагоне. Пожилая женщина справа читала псалмы, тихо шевеля губами, мужчина слева — житие Бориса и Глеба в кожаном переплете; женщина, стоявшая передо мной (в черном платке и с выпученными глазами) пролистывала Евангелие. Впрочем, некоторые пассажиры разгадывали кроссворды.
Интересно, это у меня одного жизнь такая неинтересная? Как будто бы я зацарапанная заезженная пластинка, которую заедает на одной и той же дорожке.
Из трехцветных макарон можно сложить итальянский флаг.
27 сентября
Понимаю героиню «Дамы с камелиями» Дюма. Лучше умереть, чем все время кашлять до, во время и после ебли.
Сегодня в метро уступил место матери с маленьким мальчиком. Зря! Маленький мальчик забрался на сидение, уселся, стал сучить коротенькими ножками и пачкать меня своими ботинками. Я ненавижу метро, я ненавижу маленьких мальчиков. (А вот большие, конечно, бывают иногда очень даже симпатичными.)
В нью-йоркском зоопарке бисексуальный пингвин Сило бросил пингвина-гея Роя ради пингвинихи Скрэппи. Настоящая американская трагедия!
28 сентября
Почему-то, как только я побреюсь, у меня начинает развиваться жуткая лопоухость. Неужели щетина так отвлекает от ушей?
Хочется походить на мизерабля. Снова начал сильно сутулиться и вообще отчаянно ищу что бы такое надевать, чтобы производить еще более жалкое впечатление. Ира сказала, что мне надо купить себе синий берет.
29 сентября
Отчего-то интереснее всего то, что между. Между строк между ног и т. д.
На самом деле мне кажется, что с годами я выгляжу все лучше и лучше (но самое страшное, конечно, еще впереди); в последний раз я думал, что я хорошо выгляжу (и хорошо выглядел) ровно полжизни назад. Впрочем, говорят, не важно, как ты выглядишь; важно, говорят, как себя ощущаешь. Ощущаю я себя тоже непривычно неплохо. И это, конечно, немного пугает, потому что из произведений мировой литературы я знаю, что обычно людям хорошо… (здесь можно было бы написать «перед концом», чтобы было двусмысленно).
Тишина. Разговаривать абсолютно не о чем. Предмет для разговора, конечно, отсутствует. Неловкое молчание. Лежишь, смотришь в окно. Впрочем, если не смотреть в окно, то это неловкое молчание всегда можно выдать за тихое поклонение.
Днем ехал в метро и думал, как все-таки грустно, что все в жизни бывает в последний раз. И в один день заканчивается туалетная бумага и любимый одеколон, снятый с производства пару лет назад. И во второй раз книгу уже не прочитаешь так, как в первый. И проч. (Не говоря уже о поцелуях.) Почти весь день гуляли по осеннему городу.
Вечером возвращался домой в светлых и полутемных автобусах и трамваях.
Широкогрудые студенты со спортивными сумками.
Милиционер, в окне милицейского отделения на Войковской.
Еще прекрасное название казино, суши-бара и ресторана «Молодая гвардия». Казино с названием «Молодая гвардия» это очень остроумно. А коммунистическая газета «Старая гвардия», между тем, на одной странице публикует статью о том, как капиталистические твари (Абрамович и Чубайс) разорили страну, а пенсионеры пухнут от голода, и рядом — гороскоп. Гороскоп — это очень по-коммунистически.
Вчера ночью, когда возвращался домой, видел парня, который шел у трамвайных путей и бил кулаком проезжающие мимо него трамваи.
Вообще в этом году у нас чудная осень.
О, прости мне мои фантазии, которые лишь встревожат тебя, но ведь откровенность должна быть главным законом нашей переписки, я не хочу первым нарушить этот закон; между такими друзьями, какие мы есть и останемся, простительно так много говорить о себе; слишком часто говорит мне мое чувство, что лишь мои родители, братья и сестры да твоя дружба привязывают меня еще к этому миру; как часто желал я, чтобы все вы меньше любили меня, дабы я мог умереть (единственное мгновенье, когда я наверняка буду счастлив), ни разу не оглянувшись с сожалением на уходящую жизнь. — Я вновь впадаю в унылый тон, я плачу, будь снисходителен к моей слабости, лучший, любимейший друг мой, и пусть твоя нежность скажет тебе, что сейчас мне лучше, и на этот раз все же поверь ей.
Вчера, стоя на автобусной остановке, наблюдал целую семейную драму. Сначала они ругались и нервно тянули пиво в полутьме; потом он прижимал ее к остановке и бил по щекам; потом они стали целоваться.
Октябрь
1 октября
Вечером ехал к родителям в маршрутке. Наблюдал почти линчевскую сцену. На темной пустынной дороге между поселком Рублево и деревней Мякинино (с одной стороны лес, с другой — за железным забором Рублевский пляж, ни души) нас обогнал огромный джип серебряного цвета, преградил дорогу.
Маршрутка остановилась. Свет фар. Тишина. Из джипа вылез холеный подтянутый мужчина в черном костюме, дорогих блестящих ботинках, белой рубашке, черном галстуке. Не спеша подошел к водительскому окну. Два раза ударил по стеклу костяшками пальцев. Водитель опустил стекло. Мужчина в черном костюме сказал: передай Васе, пусть звонит в контору. Развернулся и так же не спеша направился обратно к джипу. Потом джип уехал, а мы еще стояли в полной тишине.
В метро рядом со мной стояли двое. Студент и студентка. Студентка, как сейчас у них принято, с голым жирным животом, вываливающимся из джинсов, и с красно-черными значками с чегеварой на черной сумке через плечо. Учится в РГГУ на делопроизводителя. Студент с выбеленными химией длинными волосам и в грязных джинсах, из какого-то другого учебного заведения. Делились впечатлениями о своей учебе. Он рассказывал: я так пиздато учусь, короче, в прошлом семестре нихуя, короче, не делал, короче, потом пошел к преподу, короче, говорю, короче, поставь мне отметку, он меня, короче, спрашивает что-то, а я ему, короче, отвечаю, короче, что нихуя не знаю, короче, он мне говорит, я тебе поставлю, короче, тройку, потом смотрит, короче, в зачетку, а у меня, там, короче, одни четверки, он, короче, говорит, да у тебя, бля, короче, одни, короче, четверки тут, ты что, короче, хорошо учишься что ли, короче,