Потом смотрели «Покаянную любовь». Казалось бы, можно быть удовлетворенным, что вроде бы по Л. Толстому, если бы все не было так безвкусно, без точного знания эпохи, небрежно. Я уже не говорю, что когда видишь электропровод на избе и современную чугунную батарею в барском доме — это раздражает. Очень много непроработано, пошло, формально. С другой стороны, зритель, уставший на экране от братков и коммерсантов, смотрел на все это с упоением. Хитяева и Скобцева играли невыразительно, очень бытово.
Холодна, холодна и тридцатиминутка выпускника высших режиссерских и сценарных курсов Станислава Лебедева по рассказу Бориса Васильева. Писателя этого я не люблю, не думаю, что в этом рассказе была не реализованная в фильме глубина. Только намечено: средний класс, новые рабочие — эгоисты, не знающие меры в достижении своих целей. Наехал шофер на девушку, чтобы не отвечать по закону, положил ее в свой морозильник в машине, убил свидетеля-солдата. Не хочет лишиться своей хорошей и сытой работы. Вина режиссера в том, что нельзя в тридцать минут вместить эту проблему.
Самый плохой фильм второй половины дня — «Мой дом» (режиссура и авторство Евгения Хмелева). Это якобы о сегодняшней интеллигенции, о Чехове в Мелихове. До безумия скучно, старомодно. В общем, у меня сложилось ощущение, что кинематографисты не желают искать, они таскают все те же имена, все те же сюжеты — Пушкин, Чехов — излюбленные фигуры. А чего читать, надо посмотреть, как сделал товарищ, и поступить с точностью до наоборот. Это все надежда выбить, не напрягаясь, хоть какой-либо смысл.
29 февраля, воскресенье. По телевидению одни фильмы. Утро было свободно от конкурса, я смотрел все и получил пользу.
Во-первых, это фильмы Натальи Бондарчук о Тютчеве. Фильмы очень неплохие, как учебные. Здесь много мемуарных подробностей, есть определенные композиционные придумки. Главное в них — безукоризненное и высокое чтение Бурляевым стихов самого Тютчева и его собственная интерпретация образа поэта. Для зрителя не очень убедительно: три жены, три женщины, которым посвящены стихи. Это для русского народа многовато, хотя понять можно. В своих выступлениях Наталья Сергеевна все время упирала на то, что канал «Культура» фильмы давать не хочет. Там, правда, есть несколько «горячих» абзацев, где режиссер и сценаристка с помощью Тютчева лезут на рожон, но самое большое разочарование для Н. С. будет, когда эти фильмы все же дадут в эфир и они пройдут, как вполне ординарные. Мысль В. Н. Ганичева, которую она приводила в своем выступлени перед зрителем, что при своременном режиме этого дать нельзя, слишком соблазнительна, чтобы быть бесспорной.
Сразу же за Бондарчук сцену и экран предоставили мэтру современного кино Кшиштофу Занусси. Он сделал единственную экранизацию, ее и показывали. Самым интересным был рассказ о его работе с Максом Фришем, о бесконечных переговорах и пр. Режиссер совершенно свободно говорит по-русски. Много энергетики. Потом показали очень плохую копию, в которой заняты многие выдающиеся европейские актеры. Я с трудом следил за сюжетом: кто убил? Сюжет традиционный, несколько усложненный европейской фрейдистской тематикой. Ни одного актера в мути плохой копии, даже Ольгу Чехову и Маргарет фон Трота я не узнал. Интересно было одно технологическое соображение Занусси. Он снимал фильм в двух версиях: английской и немецкой. После того как снимался эпизод по-немецки, приходил на 30 минут тренер, и эпизод повторяли во второй версии. Занусси по профессии физик, и будто бы сейчас он является еще советником папы по вопросам культуры. Не знаю, как ко всему этому относиться.
Во второй половине дня шли два фильма. «Егерь» — это очень крепко сделанный на американский лад боевик А. Цацуева о сегодняшнем дне. Учились у американцев, учились и научились, слава Богу. Лес, бандиты, реминисценции «Холодного августа 53-го», Чечня, как некая основа для правового беспредела, милиция, губернатор. Одиночка и свора милиции. Здесь очень сильна сатирическая струя осмеяния власти и органов правопорядка. Зал встретил все громом аплодисментов и овацией. Хотят ли наши кинокритики такого кино или не хотят, но оно есть, и с мнением народа надо посчитаться.
Событием стал фильм С. Говорухина «Благословите женщину». Это по старой повести Елены Сергеевны Вентцель (псевдоним — Ирина Грекова). Я еще раз поражаюсь умению Говорухина отыскивать болевые точки в общественном сознании. Практически это огромное эпическое полотно с тридцатых до семидесятых годов. Есть здесь и аресты, и нищета, но весь строй, вся ткань жизни, показанная режиссером, протестуют против сегодняшних дней и идеалов. Как всегда, Говорухин блестяще работает с актерами, он нашел великолепную героиню. Наверное, это премия за лучшую женскую роль. Пишу быстро, потому что времени нет, но отметил бы также и точное знание натуры, которое режиссурой начисто теряется, ни одной ошибки ни в тканях, ни в формах, ни в цветочках, высаженных у домика. Так и было, именно такие цветы тогда и сажали.
Вечером пришлось еще присутствовать на гала-концерте, потому что дети приготовили какой-то подарок и стихи, а им не дали выступить на открытии. Пропадать ничего не должно. Милые мордашки, детское обаяние и подарок для всех членов жюри — по подушке. Концерт прошел, с моей точки зрения, довольно уныло. Вс. Шиловский обаятельно рассказывал о своих подвигах в области выпивки в Японии, Клара Степановна Лучко во второй или в третий раз оповестила гатчинских зрителей об одной встрече на свадьбе в Подмосковье и как она потом сыграла увиденную женщину в какой-то производственной картине. Инна Макарова довольно интересно прочла отрывок из прозы В. Астафьева о фильме «Большой вальс» с Карлой Доннер. Тот же сюжет, который был в стихотворении Евтушенко. К сожалению, сейчас концерты начали сводиться к рассказыванию каких-то баек, к анекдотам, к сусальности — это влияние времени и телевидения. Определенную отрицательную роль в наших гала-концертах играет и Миша Трофимов с его тусовочным, «ленинградским» вкусом. Разве обязана Лучко помнить, что она рассказывала два года назад? А он обязан! Вот почему, скажем, Вася Мищенко не читал монолог из «Ревизора», в котором он играл двадцать лет, а пел какие-то песенки и т. д.
1 марта, понедельник
Фильмы утра. Почти часовой неигровой фильм «Любовь Чапая». Аннотация такова. Перепечатываю ее из каталога, оставляя по оригиналу чередование шрифтов:
«В основу фильма положены неопубликованные дневники и письма В. Чапаева, В. Графова, Д. Фурманова. А. Фурмановой-Стешенко, В. Кутяковаи других участников и свидетелей этой трагической истории о безоглядной любви, ревности и смерти Чапая.
Это фильм о том, что тщательно скрывалось — личной, интимной жизни Чапая, в которой легендарный комдив терпел поражение за поражением. В короткой жизни (32 года) было у Чапая четыре любви. Но самой неожиданной и… смертельной оказалась пятая — ослепляющая его страсть к Анне Стешенко, жене писателя и комиссара Д. Фурманова, написавшем о Чапаеве пропагандистский роман и скрывшем их подлиные отношения».
Режиссер этого фильма — Станислав Раздорский, автор сценария и продюсер — Елена Раздорская. Эта милая дама очень привязалась ко мне, делая несколько налетов во время состоявшегося вечером декоративного бала в Гатчинском дворце. Она сейчас готовит фильм о Набокове, в разговоре тут же сообщила, что и о его жене (о которой я тоже все знаю), а в ее ближайших планах — Виктор Некрасов. Пишу об этом, дабы обозначить позиции семейной снимающей пары.
Фильм интересный и даже по-своему талантливый, но это какой-то своеобразный дар, не то что правдивый, а разрушительный. На меня отчасти это произвело впечатление от фильмов Лобкова о ленинском Мавзолее. Такое же шевеление плавающих в формалине трупов. История довольно грязная, революционная. Влюбились два мужика в одну и ту же бабу, баба тоже хороша, занималась окопным театром и спала сразу с двумя. Отсюда вылезает отвратительная фигура комиссара Фурманова. Хороша масса подробностей о революционной обстановке и о юности легендарного комдива. Он, кстати, после Первой мировой войны был полным Георгиевским кавалером. Бессмертие просто не дается. Но со всем этим я бы согласился, даже с духом еврейско-революционного логова, только смущает меня, что в качестве изобразительного, переосмысленного материала участвует советская классика — фильм братьев Васильевых, фильмы Эйзенштейна и др. Здесь есть что-то кощунственное, с чем мне трудно согласиться. Но, безусловно, фильм этот один из призовых.
Честно говоря, почти сразу у меня из-за этого фильма возник не проявленный внешне конфликт с Л. Бобровой и Ю. Клепиковым. Кстати, конфликты всегда возникают с Ленинградом, четко поддерживающим свой групповой принцип. Мы так особенно не ссорились, но обедать я пошел в общий зал, где хорошо посидел с Леней Колпаковым, изливая ему свои переживания.
«Мать» — фильм Евгения Сетько (мастерская покойного Пташука) по мотивам произведения покойного же Василя Быкова. Начало фильма: мать, испугавшись, что сыны уйдут к партизанам, практически, чтоб попужали, отдает их в руки полицаев, один из них — свояк. А в конце фильма вместе с этими полицаями сжигает себя и свою хату. Все довольно грамотно для студенческой работы, хотя несколько архаично. Но надо не забывать: кино большого стиля — это кино простое, я вспоминаю здесь «В августе 1944-го» того же Пташука. Белорусы вообще молодцы. Трогает их помять о своем мастере.
В два часа поехали в Ленинград, в новый, только что открытый музей Державина. Я взял с собой своих студентов. Ребята на этот раз попались удивительно трогательные, они очень заботливы к беременной Анне. Боюсь, что все может закончиться романом Анны и Валеха.
Вел экскурсию сам Сергей Михайлович. Это было особенно интересно, потому что не только эпоха, литературная жизнь, обстоятельства этой жизни, но еще сам быт одного из высших сановников государства, статс-секретаря Екатерины, главы казначейства при Павле и министра юстиции при Александре I. Музей находится на Фонтанке, в здании бывшего дворца Державина. Бездетный Державин всю жизнь этот дворец строил. Я при этом, естественно, разглядывал мебель. Мне было еще интересно то, что это новый музей, отреставрированный и перестроенный почти за два года. С. М. рассказал целую эпопею освобождения здания от арендаторов и тех правовых кандалов, которые накинула на здание чиновничья перестройка. Я понимаю, что преодолеть препоны можно было, только приложив огромные усилия, поэтому с особым интересном все разглядывал. Как это С. М. удалось, не знаю. Но какое здание, какие подробности! Зал заседания Общества любителей русской словесности, здесь же ведь заседали и «арзамасцы». Производит впечатление и кабинет Державина, его стол с подаренным Екатериной портфелем на нем, специальный диван с этажерками для хранения собственных рукописей, книжные шкафы: некоторые из них оказывались дверями в соседние комнаты. Державин, кстати, одним из первых русских писателей пришел к необходимости самому при жизни заботиться о свои