подлинной литературы плацдарм захватывают прописи телевизионных сериалов, бандиты, убийцы, адюльтеры или маги, рыцари, волшебники.
Вечером заходили Максим Замшев и Иван Голубничий. Принесли документы, из которых следует, что целый ряд зданий МСПС продан и сейчас оформляется для передачи новым владельцам. Пикантность ситуации заключается в том, что проданы они по решению исполкома МСПС. И вот меня просят дать, как в милиции, объяснение относительно того, что я об этом знаю. У меня об этом полная незнайка, так как ни одного исполкома с решением хозяйственных вопросов я не помню. Меня всегда эта чрезвычайность смущала, ведь, в отличие от наших институтских ученых советов, никогда там не ставились вопросы аренды, купли-продажи, а, насколько я понимаю, даже сдать помещения без решения коллективного органа нельзя. Вся эта ситуация повергла меня в шок: ведь если печати не поддельные, то Ларионов действительно человек бесчестный. Я сказал, что готов написать соответствующую бумагу, но при одном условии: мне нужен какой-либо запрос, а так как пока нет ни запроса от прокуратуры, ни запроса от милиции, то единственный человек, который может меня спрашивать – председатель исполкома, С.В. Михалков. При всей трагической некрасивости этой ситуации она решает для меня одно: мои моральные обязательства, связанные с прошлым, перед А.В. Ларионовым закончились.
Колокол N 6
24-25 августа, среда, четверг.Подбираю за два дня, потому что прошли они, как один, и разделить 1 их можно только по одному ощущению: вчера было чуть менее талантливо, сегодня урожай был получше. Среда и четверг – последние дни собеседований. Вчера шла поэзия, руководитель Галина Седых, сегодня поэзия у Сережи Арутюнова и маленькие семинары. Мне вообще показалось, что в этом году поэзия как-то пошла, после многих лет умирания, веселее. В каждом из этих семинаров оказалось по несколько очень интересных ребят. Возможно, время как-то сглаживает внутренние трудности у поэтов и сложный период в поэзии закончился. Я заметил еще, что институт снова начинают понемножечку оккупировать, вместо вчерашних девочек, ребята. Если говорить о национальном составе поступающих – довольно много татар. Вчера один из них, Богаутдинов, меня и всю комиссию просто поразил: прочитал дивное стихотворение о любви, о любви к пластмассовой кукле. Но сколько за этим! Конечно, есть некоторая перекличка и реминисценция с набоковской "Лолитой", но ясно, что рука, сделавшая сегодняшнее произведение, – рука мастера. Талантливых ребят часто приходится отбивать от способных, но уж очень "внятных" и хорошо успевающих по школьной программе девушек. Они тоже, конечно, есть. Так вот, вчерашнему парню я сразу же предложил идти на очное отделение. Но не тут-то было. Казанский папа согласился с гуманитарным стремлением сына: черт с тобой, если очень хочешь – учись, но только в двух вузах сразу, и папа решил, что на бюджетной основе сын будет учиться у себя на строителя и архитектора. У папы, кажется, своя фирма. И сегодня же запомнился еще один малый (даже несколько, всем им приходилось натягивать баллы по собеседованию), Вася Попов, из Иркутска. "Какие отношения у вас с армией?" – спрашиваем его. "Пока бегаю", – отвечает он. После долгих перезвонов со своими родителями решил оставаться в Москве. Я предоставил ему мое резервное место – 71-ое, которое ректор имеет право отдать кому-то вне контрольных цифр. У Васи есть еще одна проблема, я пока не пишу о ней, но решим ее в конце собеседований. И вот я немного ободрился и селекцию стал проводить более жестко, без жалостей и личных симпатий. У Апенченко и у Торопцева тоже пошли талантливые ребята.
Вышел номер нового журнала "Российский колокол", в котором у меня кусок из дневников. Максим Лаврентьев ходил в Московское отделение и принес целую пачку. Мельком посмотрел, я уменьшаю дистанцию – дневники за 2005 год. Дневники аннотированы на обложке в самом низу. Кажется, есть кое-что интересное и помимо, с этим я разберусь чуть позднее. Что касается страницы дневников, которые я еще раз прочел, то, надо сказать, опять ломаю голову, что же в них такое, почему они читаются с увлечением не только мною – это все же моя жизнь, – но и многими не связанными ни со мною, ни с литературой людьми. Что-то я в композиции и в самой компоновке материала нашел, что делает их и интересными, и литературой. Кстати, я заметил, что в какой-то мере стал родоначальником нового жанра, "сегодняшнего дневника" не только для себя, но и как явление современной журнальной литературы. Много повторов, найденный ход с активным цитированием из самых разных источников тем не менее выполняется только формально. Читал отрывки из литературного дневника, например, Переяслова: все хорошо, но пружина не работает, прицел надо, братцы, поднимать выше.
26 августа, пятница.Замечательно провел день, утром уехали с B.C. на дачу СП. в Ракитки. Накануне Анатолий вместе с ребятами с шести до часа ночи переделывали там оконные рамы. Сделали даже и люк на второй этаж. Конечно, все это кукольное сооружение, но постепенно, как и любое хозяйство, все обрастет мясом и бытом. Из Ракиток – а это рядом от Окружной, съездили в магазины "Икея" и "Ашан". Какая серьезная разница в ценах по сравнению с городом! Сколько же мы все, если налицо такая разница, иногда в 40-50 процентов, переплачиваем малому и большому бизнесу? Какая же наценка на рынках и в маленьких лавочках?
Обедали часа в четыре, нам с B.C. очень понравилось гаспаччо, которое готовит СП. После обеда я даже чуть-чуть поспал и написал страничку в роман. А что мне еще надо?
Уже дома разбирал книги и ставил на полки держатели, чтобы книги на неполных полках не заваливались.
Как бы мне избежать интриг за ректорство на новый срок? Если бы все решилось с кандидатской, а потом докторской диссертацией, здесь нечего об этом было бы и думать. Как начинать учебный год? Мою жизнь очень отравила анонимка: я все время должен теперь держать в уме мысль, что к этому "документу" причастен кто-то из близких мне людей. Теперь моя задача все свои переживания обменять на новый роман.
27 августа, суббота.Проснулся в шесть утра с чувством свободы, наверное, это связано с какими-то неясными и колеблемыми туда и обратно решениями. B.C. до половины девятого спала, я вымыл кухню, разобрал стол, почистил книжные полки, зафуговал овощное рагу и в девять, сев поесть, включил телевизор. "Евроньюс" с пометкой "без комментариев" показало такую картинку. Человек входит в пустой очень современный и светлый дом без обстановки, подходит к окну и разбивает его бейсбольной битой, потом то же делает с другим окном. Телевизор молчит, не комментирует, но мы уже начинаем анализировать: человек в кепуре, на голове у него маленькая шапочка, которую носят верующие евреи, – значит исход израильтян из сектора Газы. Потом показали, как к целому дому подходит бульдозер с механическим ковшом и начинает этим ковшом проламывать крышу. Потом показали покрытый крошеным бетоном пустырь. Я думаю, эти страшные кадры сделают для противопоставления еврейской нации всему цивилизованному миру больше, чем перечисление всех Шейлоков и выступления всех антисемитов, вместе взятых. Человек – не пишу "еврей" – только ты сам злейший враг себе.
В три часа дня приехали в Обнинск, где решили продолжить день рождения СП. Шашлык, вино "Изабелла", купленное еще в "Ашане", салат исключительно из собственных огурцов и помидоров. У меня была еще цель – ввинтить в люстру энергосберегающие лампочки, которые я купил в "Икее". Мысль у меня: на такие же лампочки заменить все и дома в Москве. Вот в этом мы тоже, наконец, европеизировались. По крайней мере, тенденция такая: Чубайс будет требовать все больше и больше, энергия начнет стоить все дороже. Получилось, кстати, замечательно. Каждая лампа стоит семьдесят рублей, цена киловатта – один рубль пятьдесят. При мощности 11 ватт лампа дает света, как лампа накаливания в 60 свечей.
Уже под самый вечер пошли купаться. Последнее время стояла жаркая, без дождей погода, все вокруг пожухло, на участке серо, выцвел и берег. Мне этот берег, тропинка, подъем к железнодорожной линии – все напоминает мои прогулки с собакой. Никого из навсегда ушедших людей я, пожалуй, не помню с такой невероятно осязаемой материальностью. Спал, как всегда после шашлыка и вина, плохо, несколько раз просыпался и начинал что-нибудь читать, а под утро вперился в уже знакомый мне сборник дебютов "Квадратура круга". Я уже прочел там раньше "Гепарда и львенка", теперь читаю Владимира Лорченкова "Хора на выбывание". Это на молдавском политическом материале острая сатирическая повесть о власти, о партиях, о национализме, о последней политической жизни. Написано все легко и свободно, а, главное, увлекательно. Надо признаться, что каким-то образом талантливая и сильная молодежь вызревает и помимо Литинститута. В обще-то мы, старшее поколение – Ким, Маканин, Курчаткин, отчасти я, – мним себя ведущими писателями, но подросло поколение, которое "поштучно" пишет, не только хорошо, но и, порою, лучше нас. Вопрос только в одном: хватит ли у них при сегодняшнем положении литературных дел времени, сил и упорства на судьбу?
28 августа, воскресенье. Пошел сразу же после сна погулять. Это тот маршрут, которым я когда-то пробегал, – от дома до шоссе верхом, в гору, потом спускался к реке, бежал под мостом, долго бежал полем, и возвращался домой, перебираясь через железную дорогу. Потом по этому пятикилометровому маршруту стал ходить с собакой. Вот уже, наверное, месяца четыре или пять я ни разу на этих тропинках не появлялся. Осень, довольно грустно; солнце светит, поле совсем заросло серой травой, не знаю, сеяли ли что-нибудь в этом году. Вспомнил, что год или два тому назад здесь работали корейцы, брали это поле в аренду, навезли машин, качали из реки воду. Замечательная была морковка, капуста. Какая-то очень точная была у них и интенсивная технология. Если не изменяет память, не повезло им со сдачей продукции, они сами объясняли это так: везде мафия, на базах выгоднее получить эту продукцию откуда-нибудь из-за рубежа. Все окружающие их ненавидели. Поле сегодня пустое. Вот и начинаешь думать о национальной политике, нужны или не нужны нам мигранты и почему нужно ненавидеть всех, кто работает. В восторг от всего этого не приходишь.