17 июня
Проснулся утром, подошел к окну, вижу: Рублевский лес обносят забором, наверное, чтобы сберечь природу, а, может, приватизировали, и я сразу же вспомнил фразу из какого-то фильма: его самой большой тайной был маленький хуй.
Они поставили гроб на землю, а он подошел ближе и снял с него крышку: там лежал мертвец. Парень ощупал его лицо, оно было холодное, как лед. Погоди, сказал он, я тебя немножко согрею, подошел к огню, согрел свою руку и положил ее мертвецу на лицо, но тот так и остался холодным. Он вытащил труп, уселся возле огня, положил покойника себе на колени и принялся растирать ему руки, чтобы кровь снова потекла по жилам. Но и это не помогло. Тогда ему пришла в голову мысль, когда двое лежат в одной кровати, они греют друг друга. Он перенес мертвеца на кровать, укрыл его, а сам улегся с ним рядом. Вскоре мертвец согрелся и начал шевелиться. Вот видишь, братец, — говорит ему парень, — все-таки я тебя отогрел! Но мертвец поднялся и закричал: Сейчас я тебя задушу!
19 июня
Ездил на Дубининскую ул. От метро шел за молодым мужчиной в серых штанах, голубой футболке и шлепанцах. Не знаю, зачем в районе Павелецкой люди ходят в шлепанцах, потом ноги надо будет неделю отмывать от грязи. Если не выходить на улицу, а сидеть дома и только смотреть в окно, кажется, что за окном очень холодно.
20 июня
Сегодня на школьной площадке какой-то симпатичный старшеклассник играл в баскетбол, а по школьному стадиону бегал мужчина в черном спортивном костюме и синей шапочке — наверное, борец — сгонял вес. Час бегал, не останавливаясь, если не больше, я как ни посмотрю в окно — он все бегает, бегает и бегает…
21 июня
Ходили с приятелем на «Пеллеаса и Мелизанду» Дебюсси. Приятель опаздывал, торопился, упал в метро и разодрал руку, прибежал бледный, с окровавленной рукой, в грязных брюках, очень красивый, и сразу же пошел искать в театре медпункт, чтобы ему обработали царапины и заклеили их пластырем.
27 июня
Я сегодня опять спросил бабушку о том, когда же она, наконец, умрет, и она ответила: скоро, но сказать точно когда — не могу. Когда начиналась гроза, случайно порезал ножницами пальцы на левой руке, кровь долго не останавливалась. Космос всегда загадочен.
Июль
1 июля
С запада дует холодный ветер. В дубовой роще прекрасный воздух и пахнет дубами. В сосновом лесу тоже хорошо. Грозовая туча полчаса назад была совсем черной, я сижу за столом, читаю и ем творог с малиной.
3 июля
Мать вчера купила на распродажах какой-то одежды, оставила в бабушкиной комнате и куда-то уехала. Бабушка, пока матери не было, решила примерить купленное матерью, разделась догола, но ничего не примерила: потеряла сознание, упала и потом не смогла уже сама встать, пролежала до вечера голой на полу.
У Томаса Бернхарда есть прекрасное предложение: Мозги его жены на стене были желтыми, как эмментальский сыр.
Ночью ходили с приятелем гулять на холмы. На обратном пути видели расклейщика афиш с татуировками на руке. Он содрал одну афишу и клеил вместо нее другую. Ночью все не так, как днем, все пусто и таинственно, парни сидят на автобусных остановках, о чем-то разговаривают, воздух густой, пахнет свежескошенной травой — интересно, о чем думают другие, когда остаются наедине с собой, думают ли они о том же, о чем думаю я, только другими словами, или они думают о своем, насколько тогда свое их свое. Еще мне интересно, работают ли видеокамеры и кнопка экстренного вызова милиции, которые недавно повесили на нашем доме.
Я не верю тем, кто говорит, что много спать вредно. Много спать полезно, особенно если спать с открытым окном, например, для того, чтобы лучше выглядеть. У тех, кто мало спит, появляются темные круги под глазами, а лицо приобретает нездоровый оттенок. Тем же, кто утверждает, будто тот, кто много спит, чего-нибудь не успеет сделать в жизни, можно ответить, что в жизни и так многого сделать не успеешь.
Источник всех этих заблуждений — только наша гордыня: мы не осознаем нашего ничтожества, и, как бы ни были мы ничтожны, мы хотим иметь какое-то значение во вселенной, играть в ней роль, и притом немалую. Мы воображаем, будто уничтожение столь ценного существа, какое мы собою представляем, умалит природу, и не понимаем, что будет ли на свете одним человеком больше или меньше — да что я говорю! — будут ли существовать все люди, вместе взятые, вся сотня миллионов таких планет, как наша, — все это только бесконечно малый и ничтожный атом, который бог и замечает-то лишь потому, что всеведение его беспредельно. [Персидские письма]
…а я, бля, домой возвращаюсь, иду от метро. Поехал к девке, думал будем ебаться, а у нее в одиннадцать мама, сука, пришла, мы только начали хавать, бля, как эта пизда старческая заявилась такая, говорит: ой, это кто у тебя, ну девка давай ей парить, мама, это мой коллега по работе, а мать ее, прикинь, меня еще спрашивает, помыл ли я руки перед ужином, вот, сука, и эта тоже, мы похавали, я собрался помыть посуду, а она меня толкает в коридор и говорит, оставь, типа, мама потом помоет, и говорит мне, еб, ну, тебе пора, коллеги по работе друг у друга не ночуют, но я ее, суку, еще выебу…
О смерти Сартра: Смерть не тревожила его, только уремическое отравление подрывало его мозг.
О Юнге: За два дня до смерти он увидел удивительный сон <…>
9 июля
В него невозможно не влюбиться, он может есть курицу ножом и вилкой, оставляя кости идеально чистыми, а перед рассветом все — даже воздух — становится совершенно серым.
10 июля
Задержанные подозреваются в том, что, желая завладеть квартирой, где проживала женщина с сыном, они убили хозяев, после чего расчленили их в ванной и в течение пяти суток растворяли трупы в серной кислоте. Останки тел были вынесены и разбросаны по мусорным бакам.
Должны были пойти с приятелем на концерт в Шереметьевский дворец, но он не пришел и не позвонил. Пианистка в коротком платье, похожая на проститутку, играла с душой. Гроза. Моцарт и Бетховен при свечах под раскаты грома. Мне было плохо, и после концерта я гулял под дождем по Останкинскому парку. У метро стало легче. Парни с мокрой, загорелой кожей. Я был готов пойти с кем угодно и куда угодно, лишь бы предложили. Домой не хотелось, но делать было нечего, у меня промокли кроссовки. Я снова думал про самоубийство, решил, что самоубийство нужно оставить старости.
12 июля
В автобусе потекла кровь из уха. Я очень испугался.
Ходили на балет «Жизель». Я так давно не был на балете, что перестал понимать, в чем смысл этого искусства. Балерины громко топали, танцоры с грохотом приземлялись после своих антраша, бум-бум, я каждый раз вздрагивал, у балерин еще были и клакеры, которые все время невпопад кричали браво и хлопали в ладоши. Перед нами сидели приехавшие в Москву на экскурсию школьницы в коротеньких юбочках; я, глядя на их худые ноги, думал о том, что такие обычно снимаются в порнофильмах с названиями вроде «Первый анал», школьницы вздыхали от восторга при виде пышных пачек, а их одноклассники в это время вполголоса обсуждали, какая балерина кордебалета пиздатей, третья слева или вторая справа.
Когда возвращался домой — видел красивого молодого человека в коричневых шортах, у него было совсем детское лицо, но при этом обручальное кольцо, стало интересно, сколько ему лет.
13 июля
Бабушка была у врача.
— Ну, расскажите, — говорит ей врач, — у вас так не бывает, что вам кажется, будто за вашей спиной кто-нибудь стоит? А птицы по комнате не летают?
— Нет вроде.
— А собаки не лают по ночам у кровати?
— Нет.
— Червяки по вам время от времени не ползают?
— Рано еще.
18 июля
Весь день на улице был сильный ветер, а вечером небо на востоке окрасилось в фиолетовый цвет, я испугался, залез в кровать и стал ждать конца света.
Богатство и красота — это то, чем восхищается мир и к чему стремится каждый. Железные дороги, быстрая почта, пароходы — все, что облегчает связь, в чем так заинтересован образованный мир, чтобы образоваться еще больше и навсегда увязнуть в посредственности.
В Сиэтле женщина умерла в ванной, пока ее любовник ходил за пивом. Он, когда вернулся, не стал звонить в полицию, а налил в ванную холодной воды, чтобы она не разложилась, и стал на нее смотреть. На третий день у него кончилась еда.
19 июля
Планеты могут разбиваться о свои звезды, как насекомые о стекла автомобиля. Показывал Крылатское французу, переводившему мою статью. У него дочка живет в Женеве, в прошлом году они ездили с ней в Церматт, по дороге видели бомбоубежища в горах. Поразительно, сказал француз, если будет ядерная война, то выживут только швейцарцы, крысы и тараканы.
27 июля
Вел. кн. Мария Павловна, когда жила в Веймаре, покупала и раздавала своим фрейлинам билеты на оперы Вагнера, чтобы зал в театре был хотя бы немного заполнен, а они не хотели ходить, музыка Вагнера была им неприятна, и очень мучились во время представлений.
Гуляли с французом по ВДНХ; француз много говорит, но все интересно. Рассказывал мне про русского букиниста из Женевы, у него тесный магазин, но в нем есть все книги. Букинист очень высокий и красивый, хотя ему уже 70 с лишним лет. Он приятельствовал с Кокто, Жене и Маре. Однажды, когда букинист был молодым, он гулял в Альпах, и к нему подошел Томас Манн с фотокамерой. На старости Томас Манн увлекся фотографией и фотографировал красивых юношей, гулявших в горах. Он снял букиниста рядом с коровой и потом прислал эту фотографию ему в Женеву — она теперь висит на стене в магазине. Букинист однажды сказал французу, что ни одна женщина не целуется так, как мужчина, а Маре целовался лучше всех.