6 декабря
Моя половая жизнь, неожиданно наладившаяся, навела меня на печальные мысли о том, как переменчивы наши убеждения. Раньше одно лишь представление о том, что во время секса мне придется вступать в тесный телесный контакт, доставляло мне почти невыносимые мучения. Дело в том, что я не люблю волосы, причем волосы на голове я не люблю даже еще больше, чем лобковые волосы (особенно если они попадают в рот) или волосы на спине, и это при том, что от волос на спине меня, если быть честным, просто-таки тошнит. Часто бывает так, что волосы на голове пахнут псиной, они бывают грязными и сальными из-за ужасного воздуха в городе, стоит выйти на улицу с мытой головой — и через мгновение она уже снова грязная. Разумеется, можно надеть шерстяную шапочку, но от нее начинает чесаться лоб. Если же вымыть волосы, то они будут пахнуть шампунем, а я не переношу запаха шампуня. Мокрые волосы — это ужасно, а сушить волосы феном — вредно из-за того, что волосы пересушиваются и портятся и могут стать еще хуже. Плохие или редкие волосы — самое страшное, что может случиться с человеком. Но хуже всего — длинные волосы. Когда я вижу мужчин с длинными волосами, мне хочется плакать, они такие жалкие. Сейчас в метро очень много длинноволосых мужчин в беретках. От соприкосновения тел ебущихся происходят различные звуки, которые можно назвать смешными, когда их слышишь, хочется смеяться, такие эти звуки нелепые, а смеяться и заниматься при этом сексом практически невозможно, разве только заткнуть уши, но даже не могу себе представить, что это за ужас: заниматься сексом с человеком, который затыкает уши.
Перед сном Аня лежит в темноте и напевает песенку, в которой на разные лады произносит мое имя. Сравнивали сегодня, у кого красивей варежки.
7 декабря
Когда я раньше уверял, будто мне противен секс, я совершенно не говорил того, что он мне не нравится, скорее наоборот, потому что ведь все, что нам противно — нам обычно нравится, а все то, что, как нам кажется, мы любим, на самом деле по-настоящему и глубоко нам противно, хотя долгое время лишь одна мысль о том, что во время секса мне придется видеть перед собой голое тело, повергала меня в ужас. Нет ничего уродливей голого тела, ведь даже в самом совершенном теле можно обнаружить какой-нибудь отвратительный изъян. Если бы однажды все пассажиры метро оказались перед нами без одежды, то мы бежали бы из такого метро без оглядки, потому что нет ничего более кошмарного, чем вагоны, полные голых людей! Мы бы стремительно бросились прочь от всех этих животов, морщинистой и пористой кожи, прыщей, худых волосатых ног, смехотворных гениталий и обвислых грудей! Не случайно нудистские пляжи придумали в Германии в конце XIX века, когда в немецких городах было слишком красиво и повсюду царил югендштиль, и снаружи и внутри: красивые ковры и лампы в виде цветов и великолепная мебель, и позолота, не говоря уже о фасадах домов с цветочным орнаментом! Всей этой красоте нужен был противовес, и его нашли в виде отвратительных нудистских пляжей для отвратительного бюргерства.
В метро и на улицах все мужчины ходят в блестящих куртках с большими меховыми воротниками. Я не могу разобрать, что это за мех: енот, лиса или имитация. Когда я учился в школе, второму мужу моей бабушки кто-то подарил шапку из енота, но он не хотел ее носить, потому что она была слишком большая, и подарил ее моему отцу, а отец подарил эту шапку мне, потому что тоже не хотел ее носить, я тоже не хотел ее носить, но мне было некому ее подарить, и шапку убрали на антресоли. Теперь эту шапку можно достать с антресолей и, если ее не сожрала моль, сделать из нее модные воротники.
Отдаю приятелю рубашку, которая стала мне велика, говорю: только она так себе, уже старая. — Ты тоже старый, но тебя это не портит.
13 декабря
Разговариваем с матерью в бабушкиной комнате, ее, как обычно, интересует только одно, ах как же так, почему у меня нет жены, так хочется внуков, мне что, нравятся мальчики?
Бабушка, которая лежит в постели и пребывает в обычном для себя состоянии полудремы, открывает глаза и говорит: конечно, ему с его профессией только хуи сосать.
Неожиданно умерла одна из моих студенток, я долго не мог вспомнить, как она выглядела. А потом, кажется, вспомнил: красивая. На прошлой неделе она отдала мне письменную работу, а на этой неделе ее уже нет. И только эта работа — copy&paste, ведь никто особенно не старается — и пара имейлов и росписи в листах присутствия. Всегда странно, когда умирает человек, которого ты видел, с которым разговаривал, но который был тебе, по большому счету, безразличен. Сразу же начинаешь задумываться, что он значил для тебя, понимаешь: ничего, но неудобно от самого факта смерти. Я еще думал: зачем все это, зачем учиться, читать, если назавтра все может стать ненужным. Я пылесосил ковер и думал о том, зачем я это делаю, а приятель лежал на диване и смотрел, как я пылесошу ковер, и я сказал ему: ах, зачем пылесосить ковер, если завтра меня может не быть, а он ответил: потому что завтра будет завтра, а сегодня, если ты не пропылесосишь, у меня может начаться аллергия на твою пыль.
Аня смеется теперь по любому поводу. Ей смешно даже когда она хватается за горячую батарею. Она так увлекается играми, что не замечает, как Денис приходит с работы. Иногда я целую ее перед сном: ее кожа пахнет гевюрцтрамминером. Денис, после того, как она родилась, стал равнодушен к порядку, раньше был любителем порядка, а теперь у него в комнате всегда бардак.
19 декабря
Приснились сразу два сна подряд, один до завтрака, другой — после. Один был ужасный, другой был еще ужасней. В шесть часов вечера из Крылатского на общественном транспорте не уехать, прождал автобуса час, замерз и пошел домой.
21 декабря
Был сегодня на приеме в посольстве, где выступал наш министр образования. Он и двух слов связать не мог, то ли был пьяный, то ли привык выступать по бумажке, а в этот раз у него бумажки не было. Его свита просто давилась от смеха.
Ехал в лифте с дочкой О…, и с нами еще ехала старушка, которая рассматривала ее серьги, а потом стала их трогать и сказала: Ах, девочка, какие у тебя красивые сережки! Потом добавила: Ты, девочка, тоже ничего.
В порнофильмах самый страшный для меня момент, это когда кто-нибудь собирается кончить кому-нибудь в рот и тот, кому в рот должны кончить, открывает свой рот широко-широко, и камера показывает ужасные челюсти и пломбированные зубы. И даже если челюсти идеальны, а зубы без пломб — это все равно ужасно: момент единения эроса и танатоса.
25 декабря
Аня очень хитрая. Ей нравится пробовать различные продукты, она любит черный хлеб, который ей пока нельзя. Вчера мы ужинали, она пришла на кухню, забралась ко мне на колени и стала канючить, я спросил у Дениса, можно ли дать ей хлеба, а он о чем-то задумался (через минуту у него пошла кровь носом, все испугались, он сам тоже перепугался) и не слышал меня, а Аня стала кивать и говорить: да, да, можно.
Благодаря Эйзенштейну, опарыши навсегда вошли в мировой кинематограф.
Жена Дениса заботится, чтобы у него было много модных вещей. У него, оказывается, тоже есть блестящая куртка с пушистым меховым воротником. К счастью, мех отстегивается, и я отстегнул его сегодня и с отвращением кинул на пол, сказав, что не нужно носить собачий мех. Аня подняла мех и принялась носиться по квартире с криками гав-гав-гав.
27 декабря
Француз приехал в Москву на рождественские каникулы. Он подарил мне на новый год футболку с надписью про смерть. Но футболка оказалась мне велика, и я подарю ее на новый год отцу.
Мы с французом ходили на «Винзавод», разговаривали о смерти. Он вчера был в Третьяковской галерее и видел рисунки, изображающие поэта Хлебникова на смертном одре. Последним словом Хлебникова было да. Интересно, размышлял француз, как он его произнес: да! или да??? или, может, на выдохе: даааааааааа… Француза интересуют последние слова людей. Последними словами Равеля были: я — бабочка, распахните окно. Это ведь интересно. У Равеля было, ну, разжижение мозгов, как у Ленина, он ведь ударился головой и с каждым годом его мозги становились все жиже и жиже, от этого Равель даже иногда забывал, как писать музыку, потом, к счастью, снова вспоминал. У него был дом в Биарицце, он любил плавать в океане и часто ходил к океану один. Однажды он ушел и долго не приходил, и прислуга стала бояться, как бы с ним чего не случилось. Пошли его искать и увидели, что он лежит в воде на спине и плачет — забыл, как плавать, и плачет, и пытается вспомнить. Вот как это бывает при разжижении мозгов, сказал француз. (Грязные подземные переходы на «Курской», тусклое освещение.) В Москве ужасно, сказал француз. Столько машин, я бы не хотел тут жить. Летом было хорошо, а сейчас в метро душно, но никто даже не собирается снимать верхнюю одежду, и люди такие, ну, совсем не разнообразные, ужасная серая масса.
30 декабря
Один приятель исчез. У другого сплошные корпоративные мероприятия. Когда мне было особенно плохо, позвонила О… и сказала, что ей тоже плохо и позвала к себе пить виски. Но как только я к ней приехал — сразу же приехал и влюбленный в нее С… Сидел, злобный, изничтожал меня взглядом. Он, хотя и некрещеный, оказывается, в этом году сходил в церковь у метро «Парк культуры», поцеловал три иконы, после этого перестал быть гомосексуалистом и полюбил О…
Я рассказал им, как меня все расстраивает, у одного приятеля очевидно кто-то есть, да и секса у меня с ним не было и не будет, а с другим мне, в общем-то, хорошо, но только если заниматься с ним сексом в темноте, при свете я не могу, потому что тогда я вижу его челюсть, от которой мне становится дурно, а ему особенно нравится ебаться по утрам. С… посоветовал мне поскорей пойти в