А чтобы было! Я-то знаю своих ровесников, рожденных в бедности. Я также знаю бывшую советскую интеллигенцию, которая первой потащила из-за рубежа на свои гонорарчики от песен, книг и постановок за рубежом обои, сантехнику, кухонную и столовую посуду. Не верите, почитайте воспоминания такой осведомленной в жизни в советское время дамы как Галина Вишневская. В наше время люди идейные — самые обеспеченные. «Гараж члена КПРФ Сергея Муравленко состоит из «порше кайен», «мерседес-бенц С200К», «мерседес-бенц С-180» и «БМВ Х5». Теперь к представителю других партий, так заботливо относящихся к жизни и благополучию народа. «У «единоросса» Бориса Зубицкого — «мерседес-бенц S430» и «ягуар XJ». Другие партии. «По количеству автомобилей пальму первенства держит экс-кандидат в президенты от ЛДПР Олег Малышкин. Он является счастливым обладателем… 21 транспортного средства.»
Дальше корреспондент переходит от косвенных данных на наших чиновников и депутатов, защитников народа к прямым. Вот тут и начинаешь радоваться свободе слова. Возможно, лучше бы для народа свободы и поменьше, а побольше зарплаты и порядка, но знания активизируют мысль.
«Судя по официальному отчету о доходах, которые задекларировали за 2004 год члены российского правительства, министры также вполне способны себе позволить отнюдь не «жигули». Хотя до депутатов и сенаторов им, конечно, еще далеко. Самым богатым среди правительственных чиновников является глава Минтранса Игорь Левитин — 4,85 млн. долларов, то есть в среднем по 404 455 долл. в месяц. На втором месте — глава Минприроды Юрий Трутнев с 317 198 долларами. На третьем — глава Минздравсоцразвития Михаил Зурабов, получавший в 2004 году 119 572 доллара в месяц».
Замечу для себя самые прибыльноемкие отрасли русской деятельности: транспорт, земля, леса и поле, здравохранение. Теперь, когда эти замечательные деятели будут говорить по телевизору, всегда буду все ими сказанное перемалывать через их благосостояние.
К вопросу о деньгах: когда был в институте, расплатился с Альбертом Дмитриевичем за банкет после защиты: взял он меня по какой-то очень своей внутренней цене — всего 10000 рублей; тысячу я еще дал официантам, тысячу отдам поварам в пятницу, а пятьсот рублей отдал шоферу Мише.
19 апреля, среда. Не могу понять, как идет моя жизнь и когда закончится текущая сутолока и станет ли после этого вольготнее. Или все так и будет сочиться через силу и в имитации интеллектуальной деятельности. Утро все же провел в спортзале, потом мялся и восстанавливался дома. Звонил по телефону в собес относительно сына С.П., которому полагается пенсия за потерю кормильца. Убедил С.П., что эту операцию надо, отложив в сторону все нравственные принципы, провести — мы слишком долго кормили и взращивали это государство, думая, что у нас общее богатство, а оказалось, что взращивали олигархов. Нет, пусть даже не совсем неимущий профессор вырвет у этого бандитского государство все, что положено и без каких либо интеллигентских колебаний.
К четырем часа поехал в Минкультуры, где состоялся экспертный совет по наградам. Наград с каждым месяцем становится, вернее, ищется все больше и больше. Местные власти довольно агрессивно и часто повторно, после того, как их кандидатуры совет отклоняет, посылают документы, жмут через разнообразные каналы, чрез администрацию президента, через губернаторов и полпредов. Но и у нас на это есть свой инструментарий. Примеры не привожу. Часто в присланных документах понятие достижения в культуре заменяют общественной деятельностью и служением власти. У меня на этот раз была задача еще и присмотреть за несколькими актерами, представленными МХАТом им. Горького. Всех я их знаю, всех видел на сцене и был готов, но прошло все легко и естественно. Вел опять все быстрый и опытный Назиров. Перед коллегией зашел к Алексею Локтионову, который угостил чаем с молоком. После его письма ко мне о членстве в коллегии, несмотря на мою отставку как ректора, я очень к нему переменился. Но и он уже не тот веселый и самонадеянный мальчик, который пришел в министерство. Кстати, кабинет у него обставлен не без вкуса, с хорошими картинами и картинками.
Специально ездил в метро, чтобы читать вступительные работы абитуриентов. Что же у нас в Москве случилось, хорошие, качественные работы поставляет провинция. Вот и опять девочка Усаманова Ольга Николаевна, 17 лет, из Уфы написала очень толковую работу. Здесь и некая сказочная история, какое-то духовное волхование, древняя еще языческая Русь, свободный полет, и небольшие, так любимые мною рассказы-размышления, где художественное начало сливается с философией. Пойдет у меня по первому эшелону, хотя и сейчас уже представляю, что работать с ней будет нелегко.
Вечером началась сутолока с моим Вступительным словом к защите докторской диссертации, которое нужно было передать стенографистке, готовящей полный отчет о защите. Искали сначала текст, потом дискетку, потом все это пересылали по электронной почте. Завтра тоже сумасшедший день: надо поехать к Г.С.Костровой, подготовить подписи к фотографиям и отвезти все это в издательство. Роман стоит. Разговаривал по телефону с Шаргуновым.
20 апреля, четверг. В десять часов я уже был у Костровых. Часа за полтора разложили с Г.С. все фотографии к книге, сделали подписи, Катя, замечательная младшая Кострова все это напечатала и уже около двух часов все сдали в издательство. Книга готова, осталось только ее напечатать. В издательстве встретил Дину Кандахсазову, которая сделала мне королевский подарок: трехтомник «Русская литература ХХ века. Прозаики, поэты, драматурги. Словарь» и замечательное издание «Мертвых душ» Гоголя с необычными иллюстрациями. Это предметы быта, художественной жизни, картины, рисунки интерьеров и прочее прочее. От соприкосновение текста и неожиданного иллюстративного плана все становится удивительно объемным. Словарь под редакцией Скатова и под эгидой Пушкинского Дома, русская литература академически освещенная. Мельком я посмотрел: большие статьи, отфильтрованные имена. Обо мне тоже довольно большая и толкова статья. Правда, работы последних трех— четырех лет в нее не вошли. Но и за это спасибо.
На обратном пути, пока я подвозил Г. С. традиционно мы зашли пообедать. На этот раз заведение называлось «Грабли», оно размещалось в бывшем детском кинотеатре «Орленок», который в начале перестройки Федосеева-Шукшина получила под Шукшинский центр. Центр не получился, а бывший кинотеатр, видимо, не даром ушел к новым владельцам. За обедом Г.С. много рассказывала, как она готовила первое трехтомное издание Шукшина, говорили о редактуре, и в том числе о поверхностной редактуре. У нас, конечно, раньше была замечательная редактура, но и она, сколько наломала дров. Говорили о союзе Алибасова и Шукшиной. Из этого мог бы получиться рассказ. Но умолкаю… Потом поехал в институт, заходил на кафедру и в бухгалтерию.
Пока был в институте, то невольно вспомнил сцену из романа Станислава Лема «Солярис». Это когда герой пытается войти в какую-то дверь и не может, потому что с силой на нее изнутри нажимает кто-то, иная сила. В щель проема проскользнула, став на секунду заметной, кажется, соломенная шляпка. Обитателей корабля изнутри преследовали собственные фантомы. Что-то похожее оказалось и в институте. Хотел зайти в кабинет Владимира Ефимовича, чтобы лицемерно поблагодарить за машину, на которой приехала еда из кафе во время защиты, но не тут-то было. Сначала дверь не открывали, но так случилось, что кто-то из своей обслуги зашел, но следом мне зайти не удалось. Ефимыч разговаривал со мною через щелочку. За дверью бушевали Ефимовичи фантазии, а скорее всего, катилась очередная гулянка. Отважный В.Е. человек.
Вечером по телевидению видел министра транспорта Игоря Левитина. Вспомнил о его заработках. Тут же в репортаже из Воронежа было сказано, что половина дорожных происшествий в области связано с плохими дорогами.
21 апреля, пятница. Утром, повинуясь какому-то инстинкту, я вдруг собрался и на метро поехал в Храм Христа Спасителя. Я не знаю, что меня вело, боязнь ли уже довольно близкой и постоянно в моем возрасте ожидаемой смерти, страх ее, внутренний голос, одиночество, но попал, оказывается, на одно из главных служений в году. Храм был почти пуст, я впервые был в нем днем, но сосредоточенность и возвышенное настроение меня не покидали. Здесь еще раз в евангельских чтениях прошли трагические дни Спасителя, то самое между «осанна» и «распни его», он въехал после воскрешения Лазаря в Иерусалим и почти сразу же был предан Иудой. Потом священник очень хорошо обо всем этом еще раз, в конце службы, в проповеди рассказал. Бедный, Пилат который не хотел распинать Христа! Ничего больше написать не могу. Наступило ли у меня в душе просветление? Покаялся ли я? Возникло ощущение бесконечной доброты и милости Божой. Господи, благослови и помилуй!
Пока стоял, крестился, слушал не вполне понятные чтения на старославянском языке почему-то на чувстве, которое у меня возникло, придумал финал своего нового романа-истории «Твербуль». Впрочем, название не устоялось, есть еще варианты.
День сегодня планируется как большой и трудный. Надо сходить в сберкассу, взять деньги, потому что впереди немыслимые расходы на страховку, на дачу, на жизнь. Обещал съездил с С.П. в пенсионный фонд, он должен сдать документы на потерю кормильца, на пенсию для сына, потом купить котлет и нажарить для Вити, который на мотоцикле поедет на дачу, задумал также еще и пописать немножко роман. Вечером — большое мероприятие. Еще пару дней назад на экспертном совете Юрий Соломенцев, директор и главреж Малого театра пригласил меня на спектакль гастролирующего сейчас в Москве знаменитого Майнгеймского театра. Они привезли редко играемую у нас драму «Дон Карлос, инфант испанский». Согласился потому, что от подобных предложении — не отказываются и потому что почти не знаю Шиллера.
Пока ехал в театр, начал читать еще дома, потом на ходу до станции метро, потом в вагоне приемную работу