Аванесов. Кузьмин заканчивал Лит и свою – установочную, констатирующую часть работы – он сделал лучше: я имею в виду, в первую очередь, осмысление экономики чудовищного отчуждения современным российским капитализмом свободного времени у основной массы работающих граждан. Какая уж здесь привычка читать ребенку! Она исчезла. Но даже попытка констатировать положение дел и попытаться его улучшить – благородна. Понятно, почему за это пытается взять государство – нужен грамотный работник; понятно, почему за это взялся книжный союз, т.е. продавцы и издатели – нужен читатель, а значит – покупатель. Сеславинский (выписываю ключевые фразы): «Надо привлечь два слоя общества: элиту и активный слой читателей. Системный кризис читающей культуры – через это проходят и проходили многие страны, и ни одна просто с этим не справилась. Мы не потеряли базис: сквозная система образования и система библиотек». Но здесь г-ну Сеславинскому пришлось говорить об уровне оплаты библиотекарей. Подумалось: зачем я все это записываю, не зря ли теряю время?
Отдельного описания заслуживает обед, который дал Книжный союз. Я бывал в разной среде, обедывал с людьми, облеченными большой властью. Тут, в силу специфики, присутствовали только люди богатые. Такие, как я и Люда Шустрова, лишь вкрапления в торт, цукаты. Затрудняюсь полностью перечислить меню, что я делаю обычно, – я не дождался конца обеда, за блюдом с жареными морепродуктами (креветки, кальмары, морской гребешок и пр.) подавали, говорят, мясо и, конечно, десерт. А прежде шли салат «цезарь» и закуска: пармская ветчина и сыр, роскошная рыбная солянка… Руководил пиром обаятельный и по-молодому стремительный О.П.Ткач, заместитель Степашина по Книжному союзу. Когда я доедал морпродукты, за спиной услышал голос то ли Ткача, то ли Лени Палько, с которым мы рядом сидим в коллегии минкульта: «С.Н., вы здесь единственный писатель. Скажете несколько слов? Готовы?». На всякий случай я сказал, что готов. Ни одной мысли, пока не встал. Но – получилось. Вспомнил Стейнбека, потом Пушкина с его разговором поэта и книгопродавца, все довернул к вечному бесправию писателя в этом мире. Среди этих совсем небедных людей, которые сотавили свои состояния в первую очередь на грабеже писателя и монопольной системе книготорговли, моя речь не была очень приятной. Но книгопродавец жив, пока жив и работает писатель. Вот так.
Торопился встретиться с Васей, и в театр. Андрей Лучин из Минкульта составил мне программу. Я хотел на фокинский «Ревизор», который сегодня в Александринке, но Андрей, добрая душа, предложил так: «Мария Стюарт» в БДТ и «Царь Эдип» завтра в Александринке. В Александринском театре я никогда прежде не бывал. Потопал по улице Росси, а потом по набережной в БДТ
25 ноября, суббота. В час дня я – в Гавани. Как же здорово в Ленинграде расположили свою ВДНХ – ЛенЭКСПО. Рядом с портом, с морем. Свежий ветер, красивые просторные павильоны. Народу еще больше, чем было вчера, т.е. не протолкаешься. На стенде Лихачева открывали небольшую выставку его экслибрисов, несколько планшетов. Мне пришлось говорить. Я остановился на экслибрисе, которые надо бы показывать детям, показывать, как и в несчастьях можно сложить свою судьбу. Старался быть сдержанным и, несмотря на праздничное настроение, не наговорить лишнего. Потом я еще успел посмотреть витрины и стенды с книгами покойного академика. Все это, как мне показалось, гуманитарные проблемы вокруг умения интеллигента слагать слова в предложения, – сады, парки, общегумманитарные въезды, предисловия. На стенде Международного союза книголюбов с радостью и грустью увидел «Слово о полку Игореве» – книгу, которую в дни нашей юности сделал Володя Семенов, «квадратный». Эта книга с его автографом у меня есть. С предисловием Лихачева. Но где Володя, неужели умер, как и Володя Кейдан?
Последний раз прошелся по выставке – народ с каждой минутой пребывал, и я заметил, что у большинства не академический, а истинный интерес. Ленинградцы в этом смысле сильно отличаются от торговой Москвы. Для них интерес к культуре пока органичен и не связан прагматическими мыслями о возможной выгоде: вот буду начитанней и умнее произведу впечатление на начальство, продвинусь. Все лишь ради себя и удовлетворения внутренней потребности, духовного интереса. Ленинградцы, что не только мной замечено, другие люди. Во-первых, они люди качества. В отличие от москвичей, которые довольствуются тем, что есть, эти предпочитают все высокосортное. Такие у них и дома, где виден образ жизни и индивидуальные запросы хозяина. Во-вторых, каждый из них – крепость, не требующая признания со стороны. Достаточно и собственного.
Теперь о театре. Нарушаю свой собственный закон, закон дневниковой точности. Да, конечно, иногда чуть шельмую, «вчера» пишу только сегодня утром. Соединяю два прошедших дня, где одна тема – невероятные впечатления о театре. Порой я кажусь себе большой кружкой, в которую налито столько, что того и гляди, перельется через край. Сколько же эмоций может вместить в себя человеческая жизнь! Почему одним так много достаётся – может быть, они умеют переживать чужую жизнь как собственную? Этих «чужих» я ношу и ношу в себе…
Хорошо, что опять вспомнил Андрея Лучина, он настоял на своей ленинградской программе для меня. Я сказал, что в первую очередь хочу посмотреть «Ревизора» у Фокина. Может быть, в этом сказался какой-то дальний знак моей недоброжелательности – я уже столько писал о своем конфликте с Валерием, что здесь нет смысла ни уточнять, ни вспоминать его. Всё забыто, и тем не менее, почему «Ревизор»? Ну, потому что на слуху, об этом много говорят. Однако В.С. меня уже предупредила: «Я видела этот спектакль по телевизору. Совсем не так хорошо, как ты думаешь». Может быть и правда? Так вот, Андрей порекомендовал мне такое расписание: 24-го – «Мария Стюарт» в БДТ, 25-го – «Царь Эдип» в Александринке. А Александринки-то я никогда в жизни не видал.
Усадили меня очень хорошо, в бель-этаже, почти над сценой: поворот головы направо – и видно закулисъе, налево – видна царская ложа. Сидя на этом месте, можно было некогда встретиться взглядом и подробно разглядеть царя. Верховная власть в ложе – царь, как пастух, наблюдающий за своими овцами в партере. Сидя в своей ложе, Николай I хлопнул в ладоши во время немой сцены в «Ревизоре». В тот же день он послал сочинителю перстень с бриллиантом. Говорят, именно из этой ложи царь, обладавший редкостным слухом, услышал, как в антракте балуется великий Каратыгин. Каратыгин был не только великим актером, но и превосходным имитатором, – имитировал чужую речь ну почти как наш Галкин или как Женя Хорошевцев, который, когда я работал на радио, мог вписать в документальную пленку пару слов якобы Ираклия Андронникова или даже Хрущева. При Жене было нестрашно потерять несколько слов при монтаже. Итак, Каратыгин за кулисами сказал голосом Николая I: «Пора прибавить Каратыгину– актеру жалованье». И, встретившись потом, Николай прибавил жалованье. Всем ли надо прибавлять?
Копаясь без меня в газетах, В.С. нашла интересный материальчик в «Труде», в «Деловом вторнике», – о заработках, ну не артистов, а министров, руководящих артистами. С некоторыми раздумьями вставляю цитату из статьи Николая Петракова, академика РАН.
«Доходы для основной массы населения не только смешные, но и дико дифференцированы. Средняя зарплата работников нефтегазовой промышленности в 5,3 раза выше, чем средняя зарплата учителей и врачей. Но ровно во столько же раз она ниже, чем заработки менеджеров и среднего звена крупных банков и корпораций. Парадокс? Его создало наше государство. Зарплата выше у того, кто ближе к деньгам, а не у тех, кто ближе к людям.
Рукотворно для себя и избранного круга создаются анклавы с особыми видами финансирования. Вот характерный пример. Руководитель федерального агентства по культуре и кинематографии М.Швыдкой обнародовал декларацию о доходах на 2005 год. Как глава федерального агентства он заработал 650 тыс. 155 рублей, за чтение лекций в Российской академии театрального искусства – 19 тыс. 370 рублей, в Государственном институте искусствознания – 13 тыс. 236 рублей. Таким образом, за свою административно-чиновничью и научно-педагогическую деятельность г-н Швыдкой заработал 672 тыс. 761 рубль, что, в общем, совсем неплохо. Но его доходы на этом не кончаются, и он объявляет в одной из газет: в программе «Культурная революция» я получил 930 тыс. 450 рублей, на канале СТС в программе «Жизнь прекрасна» – 2 млн. 490 тыс. 455 рублей, на телеканале «Россия» в программе «Театр плюс ТВ» – 700 тыс. рублей. Итого: 4 млн. 120 тыс. 905 рублей. Все эти деньги (естественно, с юридической точки зрения) получены совершенно честно, и Швыдкой приводится в данном случае исключительно в качестве хрестоматийного примера.
Итак, чиновник, получающий совсем неплохую зарплату по основной и педагогической работе, за участие в не Бог весть каких программах телевидения, зарабатывает более 4 млн. рублей. Как образовались эти деньги для него и для других шоуменов типа «Поле чудес» , «Кто хочет стать миллионером» и т.д.? От рекламы? Но почему деньги от рекламы зубной пасты и увлажняющих кремов рассовываются по личным карманам ведущих телепрограмм, а не идут на развитие телеиндустрии? А фанерная телепопса, аншлаги… С рекламодателя по нитке – и все телешоу в шоколаде и золоте ».
М.Е. Швыдкому я скорее симпатизирую, мне нравится его ум, быстрота реакции, знание бюрократических законов и просто законов. Может быть, он так и чувствует, и до безумия любит Улицкую, считая, что Распутин и Белов – отживший век и бесперспективно, но хорошо бы, если бы он обращал внимание не только на «своих»…
Однако пора снова возвращаться в роскошный бархатный зал Александринки.
Итак, роскошный театр после ремонта. Наверху, на 5 этаже, музей, который я внимательно осмотрел. Материалы – в основном костюмы, кое-что из реквизита и этюды, – сгруппированы своеобразно: зал Островского, зал Тургенева, советский зал, в котором представлены лишь два автора: Вишневский ( «Оптимистическая трагедия») и Тренев ( «Любовь Яровая»). Я еще раз убедился: театр начинается не с вешалки, а с авторов; и все милые скетчи, которые выдаются за современную литературу, все акробатические этюды, которые выдаются за театр – это не театра.