худрука МХАТа имени Горького. Как у Табакова Смеляский. Место классика. Отсюда только на Ваганьковское. Нужен ли я ей или нет, не знаю? Но единственная, – конкретно позаботилась. «Мы вам положим что-нибудь 25 тысяч рублей».
16-17 сентября, суббота, воскресенье. Последняя неделя прошла под знаком скандалов и трагических происшествий. Главное из них, наиболее страшное, это арест 15 депутатов во главе со спикером в Тверской области – коррупция: тарифы, аренды, отвод участков под строительство. Все остальное – даже лишение депутатов мигалок и «флажковых номеров» на автомашины – по сравнению с этим мелочь. К убийствам, поджогам, кровавым разборкам мы уже привыкли. В Красногорске под Москвой, взорвалась станция перекачки канализационных вод, нарушен и водозабор: питьевую воду в городе выдают три раза в день по часу; еле-еле удалось предотвратить спуск фекальных вод в Москву-реку. Убили в Сокольниках первого заместителя министра финансов Андрея Козлова, который курировал частные банки и многие из них позакрывал. В связи с этим пресса испугалась и кое-что разъяснила, а именно, что через эти маленькие коммерческие банки отмываются миллиардные деньги – огромные. Федеральных министров еще пока не убивали.
В Обнинск собирался медленно, заезжал в «Перекресток» и в хозяйственные магазины. В воскресенье вечером был день больших заготовок: засолил целую банку собственной петрушки и сделал две трехлитровых банки перетертых с собственным чесноком помидоров. Завтра займусь яблоками, которых с дачи привез три сумки. Время провел замечательно! Витя, который уехал на электричке еще вечером в пятницу, выкачал из подвала воду и натопил баню. Значит, в субботу баня, а перед тем занимался дневником, собрал остатки огурцов, пожег ботву, проверил, как покрасили сетку на заборе. Читал работу Артема Сухонина «Рассказ о Боге Тьмы». С этой работой Артем поступал в институт, и брать мне его не очень хотелось. Это фентэзи, так мне ненавистное. Парень учится платно. Довольно тщательно, с карандашом в руках занялся только стилистикой. О содержании спорить не буду, объявлю декоративно.
18 сентября, понедельник. Ездил в Олма-пресс вместе с Галиной Степановной. Мне передали мою огромную рукопись после сверки, с большим количеством карандашных пометок – все связаны с политикой, с возможностью кого-то подать на меня в суд, устроить скандал. Судя по всему, читал, кроме рецензентов, юрисконсульт. Все это мне напомнило программных редакторов на радио, их мелочное, без понимания контекста чтений. На всякий случай. Цензура, конечно, не возвращается, хотя о ней говорят постоянно, но поле политической свободы уже сужено. Пометки в рукописи в основном касаются характеристик Путина и высших чиновников. Ничего государственного не тронь!
В тот же день часов шесть просидел, считывая отмеченные места. Просмотрел 500 из 850 страниц. Кое-что поправил, самые резкие выражения смягчил. На Московскую книжную ярмарку, как планировалось, книга опоздала, но, тем не менее, как я благодарен издательству за эту вовсе не коммерческую работу. Значит, это кому-нибудь нужно. Естественно, главный мотор здесь Г.С. Кострова. Все мои дневники могли вообще утонуть, и моя жизнь тогда покатилась бы в другую сторону. Дневники меня захватили ужасно. Возможно, как более легкий вид, по сравнению с романистикой, работы.
На обратном пути из издательства, заезжал в институт. Взял к завтрашнему обсуждению работу Пети Аксенова. В институте меня ожидала книжка с повестью дипломной работы Андрея Коротеева «Пришлые люди». Взрослые ученики дают о себе знать: в тот же день позвонила Лена Нестерина – она написала роман, хочет, чтобы я его прочел.
Довольно любопытный разговор с Б.Н.Тарасовым. Я ответил на вопрос, почему мы разошлись с Минераловым, с которым когда-то были в добрых отношениях. Высказал мысль о том, почему нашу профессуру, которая так активно ездила в начале перестройки за границу, перестали приглашать. В частности и потому, что читала она довольно скучно и не глубоко.
19 сентября, вторник. Теперь для меня вторник – центральный день недели, потому что новый курс, новые студенты и, главное, мне интересно с ними работать. Теперь это стало приносить радость, даже счастье. Я хорошо к семинару подготовился, все продумал, подобрал, как обычно делаю, несколько цитат о творчестве из мировых классиков. На этот раз это были цитаты из «Казановы» Стефана Цвейга. О последней степени выписанности смысла и об отношениях писателя и правды жизни, т.е. самой жизни. Место писателя все же за столом – жизнь изучается им опосредованно. Только жуиры живут ради того чтобы жить. Приятно, что и ребята были – согласны. Опыт, который я позаимствовал у Седых, обязательно назначать двух оппонентов, оказался плодотворным.
Обсуждали работу Пети Аксенова об «искателях», людях которые ведут поиски останков погибших в ВОВ, и рассказ Артура С…….., который мне не понравился еще во время приема. Понятно, что мнения разделились. Но интересно, что некоторым студентам то, о чем пишет Петя, было не интересно, очень уж далеко, очень уж не сегодня, то другой половине все это было понято и близко. Для меня это был еще и повод поговорить о специфике житейского прочтения. Можно не принимать вещь, но смысл и профессиональные качества надо всегда замечать. Здесь же выявилось несколько талантливых критиков. Острой и точной в суждениях оказалась еще одна из девушек – Абрамова. На следующем занятии мы разбираем ее работу.
Прочли рассказ о том, как прошел первый семинар, по моему заданию его блестяще сделала Маша Котова, студентка Приставкина, которая хотела бы ходить ко мне. Разобрал также два этюда «Чего я жду от Литинститута», которым я нагрузил ребят на первом семинаре.
20 сентября, среда. День здоровья. Пришлось идти на массаж. Последний рентген так и показал: сильный остеохондроз позвоночника, массаж стоит 1000 рублей, надо 10-12 сеансов. Не уверен, что массажист хороший, но другого нет. Меня зовет в Одинцово мой ученик, Саша Карелин, который, судя по всему, не «гладильщик», но, хотя, как я знаю, он кое-кому из наших преподавательниц делает массаж, я, по своему обыкновению, завязываться на это не хочу: не стало бы себе дороже. И это не из-за каких-то подозрений, а потому что такой у меня характер.
В Венгрии продолжаются начавшиеся еще в воскресенье волнения, «народ», состоящий из оппозиции и хулиганов, настаивают на отставке премьера. В Венгерский премьер Ференц Дьюдь сказал в своей речи: «Мы облажались», из-за чего и разгорелся весь сыр-бор. Этот парень не сдается. Все понимают, что это вроде «революции роз» – много хулиганства и людей, желающих перемен во чтобы то ни стало и власти в первую очередь себе или для себя. Знакомо. Волнения вызвал некой специфической сеанс лжи из уст премьер-министра. «Мы врали народу полтора года о нашей экономике». А какое правительство не лжет, иногда ради того же народа, чтобы сохранить стабильность? Вот у нас в России самое правдивое в мире правительство! В Тайланде – переворот: премьер быстренько уступил военным и улетел в Лондон, где у него тьма собственности.
Утром писал роман и дневник. Вечером наметил чтение мемуаров Н.П.Михальской.
21 сентября, четверг. Почти бросив читать художественную литературу, я некоей страстью присосался к мемуарам Михальской. Это практически я убедил Нину Павловну написать продолжение книги воспоминаний. Уже тогда, по первым главам, мне показалось, что это неординарное сочинение, в нем таится какая-то магия. И я расшифровал ее так: это магия жизни порядочного, достойного человека, много добившегося в своей жизни. Здесь есть чему научиться, помня, конечно, о тех духовных качествах, которыми Н.П.обладает от рождения и которые могут стать только примером: стиль, памятливость, умение формулировать мысли, прямота характера, умение держать в уме повествование во всей целостности. И, конечно, это интереснее фантазий наших не очень хороших беллетристов. Дальше Нина Павловна писать не захотела, ссылаясь на отрезок жизни, который был для нее плохим. Это плохое отчасти в новых главах выписано. Рад, что убедил Нину Павловну продолжить работу. Надо сказать, что продуктивность у нее в 80 лет замечательная – почти 100 страниц за лето.
В три часа состоялся ученый совет с традиционно-скучной повесткой. Сначала Стояновский, в привычной манере плача рассказывал о будущем лицензировании и аккредитации. Потом о наборое этого года говорила Лисковая. Потом БНТ напомнил о своем письме Путину и о том, что надо бы попасть в бюджет и планы 2006 года. В бюджет 2007 мы уже не попали, это знакомо. Вроде бы письму, под которым много подписей самых первых в нашей культуре лиц, дан какой-то ход, и есть надежда, что оно попадет к Фрадкову с резолюцией президента. Дай-то Бог!
Довольно долго сидел у Евгении Александровны в отделе кадров. Там же сидел и Скворцов. Я больше не считаю нужным скрывать собственные размышления и об авторе письма, – он известен и дал расписку следователю, что говорит правду, а значит – теперь появилась возможность привлечь его к ответственности. Но главное – о вдохновителях, об информаторах. Назвал Леве несколько имен и прямо сказал ему: «Как тебе не стыдно с ними дружить?». Сказал, что узнал одну его фразу в письме Крапивиной, – почти уверен, что нечто подобное он произнес в разговоре с Минераловым или Смирновым. Правда, Лева утверждает, что этим ребятам, которые «наконец-то прижучили» (Смирнов), он ответил. «Я слишком хорошо знаю Сергея, взять чужое он себе не позволит». От себя добавлю: с детства смертельно боюсь в первую очередь рефлексии совести и вообще боюсь. Минералов говорил следователю (Н.В.): «Есин, конечно, честный человек, но если покопать поглубже…» Интересный эпизод рассказал Лева, отвечая на мою мысль, о некотором дефиците самодостаточности у наших преподавателей: такие все подавали надежды. Недавно ему звонил Смирнов и среди прочего сказал, – это, конечно, может служить предметом гордости преподавателя, – что в МГИМО, где он читает, кажется, русскую литературу, студенты пос