й в руке шел Лужков. По-моему, в толпе я увидел и самую богатую женщину России, Елену Батурину. Говорят, что сейчас она скупает землю в Белгородской области. Во время службы показывали несколько раз Путина с худым и, как мне показалось, невеселым лицом. В конце службы он подарил патриарху и Церкви чудодейственный список Владимирской Божьей матери, который чуть ли не прижился за рубежом. Патриарх подарил ему, Фрадкову, и еще каким-то трем или четырем начальствующим лицам пасхальные яйца.
Во время трансляции очень часто показывали лица простых верующих, людей из толпы. Каждое из этих лиц было одухотворено и по-своему прекрасно. Куда девались нагловатые продавщицы, черствые бизнес-вуменши, ловкие бармены и хитрованы-таксисты? Это было замечательное просветленностью лицо народа.
8 апреля, воскресенье. Накануне долго не мог заснуть. Потом около восьми, уже почитав Кюстина в постели, вскочил и решил ехать в храм Христа Спасителя. Но тут встала В.С., и я впервые начал осваивать профессию парикмахера – покрасил ей голову. Очень удачно получилось. Через полчаса промыл волосы слабым раствором уксуса, и только после этого побежал к метро. Уже знаю: если не схожу, буду потом мучаться. Все-таки живет во мне какая-то незримая и независимая от меня пружина, какая-то внутренняя рефлексия, способная сделать то, чему не могут помешать никакие обстоятельства.
Так вот, утром полетел на метро в храм. Как я люблю эти утра, с ощущением безлюдья и собственного избранничества! Естественно, большой собор был закрыт, но в такой любимой мною нижней церкви народу было много. Я по-своему веду свои духовные дела, оговариваясь, что не поехал, например, на кладбище, но много думал, вспоминал… Такое же отношение приблизительно и к Церкви, хотя постепенно всё больше осознаю, что это гордыня, что и организационно надо быть ближе к порядку, устраивать свое расписание таким образом, чтобы регулярно ходить на службы. Прочитал уже какие-то правила, всю службу стоял на одном месте, сосредоточившись на себе, на пении, очень сожалея, что не знаю ряда молитв. Один из смыслов Церкви, видимо, еще и тот, что в ней и объединение с собственным народом, а не только соединение с Высшей силой. В церкви стояли люди, не присутствовавшие, по-видимому, на главной службе, но посчитавшие своим нравственным долгом прийти сюда. Церковь – это не только очень древняя традиция, но и объединение нашего этноса, свидетельствующее о родовой общности крови. Может быть, я что-нибудь путаю, мудрствуя лукаво…
Дома сел за компьютер, что-то написал, а в два часа пошел на обед к Николаеву. Ну, что говорить о столе – на нем стояли такие куличи, которые я прежде никогда не пробовал, такая пасха, которой, наверное, и царь не едал. В этот раз там был еще младший брат Петра Алексеевича, Татьяна Александровна с сыном и две постоянные барышни – Лена и Ира. Петр Алексеевич удивительно интересно говорил о поэзии Бродского, читал его стихи. Он теперь иногда странно кое-что выговаривает, мне сложно было понять. Но вот что значит культурная традиция по-настоящему русского человека: он отчетливо воспринимает эту поэзию и считает её даже великой. Иногда я думаю, что после Твардовского, если мерить теми же масштабами, стоит не Евтушенко, а Бродский.
К 7 часам поехал в «Современник», где в малом зале смотрел спектакль «Букет» Коли Коляды. Вот почему я никогда не протестую против общественной работы: она тяжела, но дает иногда возможность для познания необычного и неожиданного. Ну, где бы еще я увидел такой спектакль, привезенный из Свердловска! А у меня с Ю. Голубицким к тому же было задание: вручить Николаю знак «Хрустальная роза», медаль Виктора Розова и деньги. В театре встретил нашего Сашу Гриценко и, по-моему, был к нему несправедлив. Теперь мучаюсь. Я понимаю, что парень он экстрапройдошливый, стремящийся везде скорее проскочить, но не буду по этому поводу раздражаться, хотя мы в его возрасте такими не были. Не могу всех научить своему принципу: не суетиться! Всё придет и без лишних телодвижений. Правда, Саша немножко перебарщивает. После того, как я его отчитал, он подошел к Юре Голубицкому и будто бы сказал ему, указывая на меня: «Чего вы так лебезите перед Есиным? Это отыгранный материал». Во, блин, излагает!
Спектакль по пьесе «Букет», мне кажется, был грандиозным, речь шла о неких жильцах дома-музея неизвестного советского писателя. Всё это маргинальное дно, которое существует, параллельная жизнь, сделанная виртуозно и убедительно. Я даже не уверен, что где-то еще может собраться такой ансамбль, действующий как спортсмены по синхронному плаванию. И все-таки это не Большой стиль театра. В пьесе есть даже цитаты из «Вишневого сада», но это не «Вишневый сад» с его страстным ощущением будущего. Здесь – прошедшее, которое грозит стать нашим будущим. Дай Бог, чтобы этого не случилось.
Днем звонил Колпакову. Он читает первую главу романа. Пока хвалит.
9апреля, понедельник. Утром читал Кюстина, потом Туркова, потом собрался на работу. В это время В.С. сказала, что хочет сегодня варить суп. Я расценил это как милостивый знак Божий, тут же стал чистить картошку, скоблить морковку и очищать лук. Сделал всю подготовительную работу, даже все нарезал. Основой супа должен был стать литровый пакет томатного сока, который я привез с дачи. Вечером попробовал – суп превосходный.
На работе немножко повздорили с Александром Ивановичем Горшковым. Пришла целая папка документов на открытие специальности «литературное творчество» в Томском университете. «Как же так, Сергей Николаевич, мы не можем решить дело без вашей кафедры». Пришлось объяснять, что вопрос здесь скорее политический, нежели творческий. Отказать кому-либо нет сложности, нет трудности и обосновать одобрение. Но как это отразится на нашем институте? Ведь талантливых людей не так уж много, с чем останемся сами? Однако и ложиться поперек чужой инициативы негоже.
Об открытии специальности «литературное творчество»
в Томском государственном университете
Позиция в этом вопросе у меня двойственная: с одной стороны, сохранить монополию Литературного института при современном укладе жизни и современной идеологии – невозможно. С другой стороны – а почему бы и нет?
Как показал опыт, открытие специальности в бывшем Свердловске принесло свои плоды, возникла целая плеяда молодых литераторов, в том числе уже знаменит В. Сигарев. Правда, давали добро на открытие специальности под громкое уже тогда имя Николая Коляды, известного драматурга, учившегося в семинаре И.Л. Вишневской и покойного ныне В.С. Розова.
И вот теперь самое сложное. Томичи представили в качестве кандидатур на руководителя квалифицированных и сложившихся писателей. Это: В.Н. Макшеев, Э.В. Бурмакин, С.А. Заплавный, Б.Н. Климачев. Судя по докумен-там, по крайней мере представлениям, в Томске открывают только отделение прозы. Хотелось бы напомнить, что в свое время в Литинституте семинары были смешанные, где были проза, критика, поэзия и драматургия, и только потом семинары разделились. Но общая масса студентов была всегда вовлечена в разнообразные специальности, и это мне кажется принципиально важным. Хотя и здесь возможны некоторые объяснения: ведь все это происходит на филологическом факультете. Повторяю, представленные кандидатуры хороши, в конце концов не боги горшки обжигают, это люди грамотные, профессиональные, много работавшие в литературе. Трогательным мне кажется упоминание в представлении на Бурмакина письменного мнения Астафьева о повести «Дверь», опубликованной в журнале «Новый мир» в 1998 году.Но если говорить по существу, хотелось бы иметь в качестве руководителя писателя ранга Астафьева. Такого нет. По известности нет и писателя ранга поминавшегося выше Коляды.
Хотел бы также отметить, что эти претенденты обладают основными навыками преподавательской и педагогической работы. Э.В. Бурмакин – доктор филологических наук, В.Н. Макшеев руководил секцией прозы на межрегиональном конкурсе детского и юношеского творчества. Б.Н. Климачев руководит Томской писательской организацией. Смущает, конечно, то, что люди это далеко не первой молодости. Макшеев 26-го года рождения, Климачев – 30-го, Бурмакин – 34-го, Заплавный – 42-го. Радует, правда, что к документам приложен так называемый резерв: список выпускников Литинститута им. А.М. Горького, работающих и проживающих в г. Томске. Это В.Я. Колыхалов, С.К. Яковлев, Д.М. Коростелев, М.В. Андреев.
Мне кажется, что Томский университет подошел достаточно внимательно к открытию специальности, и ее можно открыть.
Светлана Викторовна и Мария Валерьевна посвящали меня в какой-то конфликт между деканатом и ректором. Издан даже смешной приказ, в котором сказано, что «двойку» следует считать «тройкой».
10 апреля, вторник. Леня Колпаков сдвинулся с первой главы и довольно далеко проник вовнутрь, говорил о наслаждении, которое он испытывает, читая роман, о верно выбранном тоне. Сегодня же в институте получил рецензию другого читателя, Анны Константиновны Михальской. Она говорит о трех моментах: об ощущении забытого языка, о слаженности и гармоничности всего чтения и главное о совершенно новой энергетике. Этой энергетики, по мнению Анны Константиновны, в «Марбурге» не было. Это все меня окрыляет, но где печатать роман, я не знаю. Приблизительно догадываюсь о причинах, по которым Руслан не взял «Логово» для «Нового мира». Я его ни в коем случае не осуждаю. Осталось два журнала: «Российский колокол» и «Юность».
Днем довольно подробно и удачно провел семинар. Обсуждали сразу двух девушек: Светлану и Марину. У той и у другой есть по одному интересному материалу, вокруг этого и говорили. А перед этим я долго размышлял о месте религии в душе каждого человека, о сегодняшнем дне, о Пасхе. Я твердо держусь своего курса – современность и духовность.
Вчера ночью смотрел по каналу «Культура» большую передачу о Тютчеве. Насколько я помню, у него, кроме великой любви к Денисьевой, было еще три жены-немки. Одна из них оказалась во время пожара на корабле «Николай 1», когда то ли ехала в Россию, то ли плыла из России. Интересно, что об этом пожаре я несколько дней назад прочел у Кюстина. Начну постепенно внедрять его в свое повествование. Историю пожара на корабле Кюстин излагает довольно подробно. Обычное разгильдяйство. «Получив подробный отчет о случившемся, Император разжаловал капитана, русского по наци