Василий Аксенов особой радости по этому поводу не испытывал… Но при этом почему-то оправдывал миллиардера Михаила Прохорова. «Как же его угораздило так попасться… Но ничего, мы за него».
Статья Елизаветы Бессоновой снабжена замечательной цветной фотографией, где запечатлены и главред журнала «Саквояж», и руководитель федерального агентства. Почему-то не вошли в кадр два крупнейших знатока литературы, которые, пожалуй, испортили жизнь всех остальных русских и российских писателей, не поименованных в этой статье: на снимке нет «большого знатока швейцарских предместий Владимира Григорьева», которого «сопровождала литератор Лола», и нет советника президента РФ по СМИ Михаила Лесина, прилетевшего «буквально на один день на выставку – поддержать писательскую делегацию». Но зато под снимком замечательная подпись: «Прежде чем обратить внимание на часы и шоколад, Михаил Сеславинский, Василий Аксенов, Александр Кабаков и Валерий Попов немножко выпили».
Телевидение передало: сняли наконец-то с должности президента Всемирного банка Поля Верховина – за протекционизм и за большую зарплату своей любовнице.
Утром упорно занимался дневником, который уже веду без прежнего интереса. Делал вставки, что-то дополнял, все это трудно, потому что приходится многое держать в памяти. Возможно, делаю все без энтузиазма потому, что потерялось что-то в жизни, от многого приходится отказываться, многое стал воспринимать поверхностно. Болезнь В.С. сильно меня приземлила, вот уже не еду в Ленинград на салон, а это мне было бы интересно. Раздражает, что очень много трачу времени на пристраивание написанного, романа ли, дневника ли. Все это надо читать, вычитывать, искать ошибки, редактура везде отсутствует, а я с советского времени привык к редактору, к его советам и тщательности.
Ушел из дома где-то в первом часу. Уже несколько дней в метро читаю роман Леши Карелина «Эталон веса». Это обычная и банальная беллетристика, но жутко написанная. Леша так хорошо говорит, ловко, иногда даже точно, но пишет по стилистике невероятно плохо, даже показательно плохо. Я даже представить не могу, как ему достанется. Вот тебе и отлынивание от занятий по русскому языку. Надо узнать, кто у него ведет практическую грамматику и стилистику. Он везде лезет со своими услугами массажиста. Возможно, кто-то из преподавателей спустил ему полное непонимание словоупотребления.
На этот раз уже никаких сил не было читать что-то необходимое, поэтому взялся за «Труд», который, уходя, вынул из почтового ящика. Он меня, как всегда, порадовал. Интересны были две статьи. Газеты уже протрубили о невероятной милицейской коррупции в Волгоградской области, где были сразу арестованы начальник УВД по области генерал Михаил Цукрук и начальник областного ГАИ полковник Флорид Салимьянов. В новой статье совсем невероятные истории о взяточничестве Цукрука. Но сейчас внимание привлечено к внезапной смерти Салимьянова, который не только считался одним из свидетелей против Цукрука, но и начал уже давать признательные показания. У статьи символический заголовок«Полковнику помогли умереть?» И подзаголовок: «В Волгограде разгорается медицинский скандал».
В больнице все довольно спокойно. Посадил В.С. и чуть похлопал ее по спине,она, как мне кажется, потихоньку сдается, не хочет сидеть, этого допускать нельзя. Теперь я борюсь с могущими появиться пролежнями и с застоем в легких. К сожалению, у нее никак не наладится желудок, это влияние антибиотиков или операции на желчном пузыре. Сегодня у нее был хирург: вроде бы в понедельник снимут швы. А вот после такой же операции ее соседка Зоя Сергеевна уже выписалась.
Приехал домой и только хотел заняться чем-нибудь полезным, как позвонила Эмилия Алексеевна – надо взять верстку и быстро ее прочесть. Пришлось опять на метро пилить на площадь Маяковского. Оттуда позвонил Авдееву и пошел пешком к нему в гости, повидаться, как мы шутим. с его собакой. Не соблазнился метро с его огромными переходами и пересадкой, пошел пешком. Старую Москву центра еще, оказывается, разрушили не всю, шел прелестными переулочками, сначала от улицы Горького вниз к Дмитровке, потом к Каретному ряду мимо сада Эрмитаж, читал и разглядывал мемориальные доски. После Петровки, 38 вышел на легендарный, по песне Высоцкого, Большой Каретный переулок. Конец мая – это лучшее для меня, счастливейшее время года…
19 мая, суббота. По радио передали о раскрытии попытки покушения на Валентину Матвиенко, губернатора Санкт-Петербурга. Уже задержано два подозреваемых из пригородов, у них нашли две гранаты и полкило пластида. Матвиенко мужественно сказала, что ее не запугать, своего стиля жизни она не изменит. Поблагодарила, в частности, силовые структуры за рвение в работе. Наверное, все правда, но у меня однако мелькнула мысль о новой избирательной компании, и даже возникло видение некоторой преемницы Путина. А почему и нет, после Меркель?
По случаю субботы ездил в больницу на машине, мне казалось, что обязательно путь будет свободным, но не тут-то было, на проспекте Мира все же постоял. Машину взял еще и потому, что решил, если успею, съездить, как обещал, на концерт фонда Ирины Архиповой. Это, как всегда, на Арбате, в Центре Павла Слободкина.
В больнице сразу же поднялся на седьмой этаж и отдал рекармон. Сам перевез В.С. с седьмого этажа на пятый. Теперь разглядывал роскошное кресло, на котором В.С. делали диализ и. которое можно передвигать по залу. Оно при помощи сервомоторов поднимается и опускается. Но, повторяю, все это оборудование в специальном «международном» центре. Сюда хорошо водить гостей, чтобы показывать достижения нашей медицины. Почти такая же легкая. надежная, свободно управляемая была и коляска, на которой я спустил В.С. на пятый этаж. И сразу попал в, казалось бы, приличные, но, по международным меркам, страшные условия российского, зурабовского здравоохранения. Тем не менее отмечу, прошлый раз я отвозил В.С. на передвижной кровати, сесть она не могла, теперь уже на кресле. Мне показалось, что ей все же после диализа лучше, чем всегда, меньше отекает и левая рука. Всем все дал, всех наградил, покормил В.С. куриной котлетой из кулинарии на улице Строителей – одна котлетка 36 рублей – и поехал на концерт.
Как ни странно, успел и даже в переулке возле МИДа переоделся в машине в другие штаны и рубашку. Концерт был небольшой, но это особенность концертов фонда – всегда прелестные молодые голоса. Пели романсы Глиэра, Прокофьева, Шостаковича, Щедрина, Свиридова, Минкова, Хренникова и Дунаевского. От всего ощущение свежести и старой возвышенной культуры. После подобных концертов всегда чувствуешь себя человеком. В концерте пел внук Ирины Архиповой Андрей, который сейчас консерваторский аспирант. Фамильное здесь – умение держать сумрачное и трагическое состояние. Запомнился также прелестный тенор Василий Ефимов, певший известные мелодии Дунаевского. Потом он вместе с Ксенией Волковой спел чудную, любимую мною с юности, песню «Когда умчат тебя составы…» Впервые я ее услышал, когда был с театром ТуркВО на гастролях в Марах – это, наверное, 56-й год.
Сидел рядом с Ириной Константиновной, она рассказала мне, что ее сын, отец Андрея, – умер. Я опять подумал о трагическом одиночестве современного человека. Да чего там говорить, подумал и о себе. Винить ли мне В.С. в этом моем одиночестве с квартирой, библиотекой и дачами, которые некому будет оставить? Пока я подумал о том, что хорошо, что В.С. миниатюрная и сухонькая женщина, вот Ирину Константиновну мне бы не поднять и с кресла на койку не передвинуть.
На этих концертах – сюда бесплатно приглашают пенсионеров и ветеранов – старые люди чувствуют себя опять в недрах культуры, ощущая и свою к ней причастность. Стоит каждый концерт около 250 тысяч рублей, но деньги эти надо еще достать у московского правительства и у спонсоров.
Объединились Русская Православная и Русская Зарубежная Церкви. Путин по этому поводу дал в Кремле большой прием.
20 мая, воскресенье. Утром дочитывал верстку и варил кисель из кизилового варенья. Положил в рюкзак сверток фольги, чтобы от солнца закрыть окно в палате у В.С. – по радио предрекли сегодня жару. Рассказывали также о какой-то перестрелке в центре Москвы, на Бережковской набережной. И это только утром, что же еще может случиться дальше? Дочитав верстку, поехал в больницу. Все, как обычно.
Вечером разбирал фотографии, чтобы найти что-нибудь подходящее для «Российского колокола», и написал письмо Марку Авербуху в ответ на присланную им из Филадельфии книгу.
Дорогой Марк, как человек литературный Вы очень точно написали о
некоторой наркотической зависимости, заключённой в нашей переписке. Я
догадываюсь о причинах этой тяги, и мои основные – это внутреннее одиночество и Вы, как единственный человек в мире, воспринимающий меня со всеми потрохами – и с недостатками, и с той самой проблемой, которая меня не отпускает, потому что именно в ней, купленной-перекупленной в определенной литературной и подлой среде, своей и чужой, в такой же мере и чужесвоей, то есть не мелкоеврейской – простите, но я с Вами откровенен, – а еще и в моей невежественной, за исключением нескольких людей с всероссийскими и всеевропейскими именами, с которыми я дружу, и оттого подлой вдвойне – в этом во всем я вижу силу, которая и не пускает меня к публике, и не дает мне как следует работать. Вы, Марк, все это пропускаете, Вы воспринимаете меня таким, какой я есть, без подлости и умолчания, каким, надеюсь, я предстаю в моих дневниках.
Письма Ваши я сначала, как и свои, собирал небрежно, но теперь уже
понял, что для них необходимо определить строгий характер хранения. Если бы я оказался настолько знаменитым, чтобы наши с Вами письма
сохранились. Впрочем, я особенно писать письма не могу, потому что рядом стоят и другие дела: и верстка, и чтение по работе, и писание дневника, и новые замыслы. Признаюсь только вам: возможно, я напишу новый роман, как версию записок Кюстина «Россия в 1839 году». Но то, что во многих моих размышлениях присутствуете Вы и Ваши слова, это абсолютноискренне.