ые, с точки зрения несогласных, деяния: отсутствие правосудной системы, присутствие коррупции и т.д. Хотел было переписать лозунги, но тут из строя раздалось: «А вот известный писатель Есин!». И я ушел.
Днем отдал Леше Антонову читать свой роман. По телевизору два сериала, может быть, лучшее, что на телевидении когда-то создавалось Один – «Печорин» с Олегом Далем…
5 июня, вторник. В метро, когда ехал в больницу, читал «Труд». В заметке о квартирных кражах, которые каждый год начинаются в Москве летом, два интересных для меня момента. Во-первых, кражи в основном идут по очень богатым квартирам, и богатые люди неохотно о них и признаются и заявляют в милицию. Говорят, особенно это стало заметно после скандальной квартирной кражи у вице-спикера Госдумы Любови Слиски. Там бриллиантов и драгоценных камней набралось на полмиллиона долларов. А потом самой же обворованной депутатше пришлось всем объяснять, откуда у нее взялось столько камешков. Кража, кстати, до сих пор не раскрыта. Почему, причина понятна. Дело здесь не только в больших, видимо, доходах, на которые можно было приобрести украденное имущество, но и, наверное, в неуплаченных налогах . Приводится занятный список обиженных ворами людей. Жертвами квартирных воров в последнее время были: Анатолий Чубайс, Мисс Россия Виктория Лопырева, спикер Совета Федерации Сергей Миронов, министр финансов Алексей Кудрин . Второе – это особенность, контингент воров. Здесь опять нужна прямая цитата. В Москве, например, квартирные кражи – специализация грузинских воров. Бригады домушников как по графику приезжают на гастроли в столицу, обрабатывают несколько заранее присмотренных адресов и уезжают .
В последнее время я довольно часто читаю газеты, но все интересное как-то смазывается, уходит. Например, вот блестящая ироническая статья Юрия Арабова о нашем высшем образовании в «Литературной газете». Там же статья Анатолия Ткаченко к 70-летию Битова. Анатолий сравнивает Битова с Геродотом… и Чеховым. Не слабо.
Неловко писать об интимном, но правда требует. Когда в больнице я шел по галерее между корпусами, то встретил идущую за бельем сестру-хозяйку. «В.С. разбросала памперсы по палате». Сказала она мне это не без тайного садизма. Но, оказалось, все не так просто. В.С. сама утром встала, перебралась на стул, достала из тумбочки трусики, сама надела. Больше она в памперсах ходить на диализ не хочет. Мне показалось это обнадеживающим признаком. Все, как обычно: почистила зубы, потом я ее переодел, потом повел на диализ.
В институте поговорил с приехавшим из Иркутска заочником Рудаковым. Очередную главу его повести прочел накануне. Я как тоскую, что на следующий год иркутяне уйдут, это обезводит и мой семинар, и институт. Правда, Б.Н.Т. сказал как-то, что вот, дескать, через землячество попытаются убедить губернатора, чтобы он напрямую платил зарплату Румянцеву. Господи, почему так сложно?
6 июня, среда. Опять началась сессия защит дипломных работ, теперь уже заочников. Их в этом году много, нам с Андреем Михайловичем пришлось разделиться. А.М. остался в 23-й аудитории, а я с другой частью абитуриентов ушел в 24-ю, за круглый стол в зал заседаний ученого совета. Перед этим два почти дня читал работы. Порадовало то, что отношение у ребят к делу довольно серьезное. Есть работы, написанные без претензий – я заочница, я никогда не стану Джейн Эйр, но хочу, чтобы мой маленький голос звучал. Практически выходящая за привычный ряд работа была лишь одна – Анны Кац. Это уже зрелая, цветущего возраста женщина, студентка Волгина. Здесь свое зрение и свой мир, очерченный решительно и четко. Дали диплом с отличаем еще Евгении Щербаченко (мастер В. Балашов) и Наталье Осташевой (Роман Сеф). Когда, закончив церемонию, жал руки и поздравлял, то двум последним девушкам все же сказал – натянули. Защищались еще Фатима Богатикова с рассказами и стихами, Гришина с рассказами и сказками, и очень самоуверенная Людмила Рытикова с пьесами. Торопцев, как мастер, очень хорош уже тем, что сам выкладывает все недостатки своей студентки. Кажется, у Гришиной, по профессии врача, были очень интересные истории из врачебной практики. Главное, без малейших претензий.
Днем было еще совещание в приемной комиссии. Выявили и некоторые тенденции набора и общую для этого года закономерность – абитуриентов стало меньше. Или демографическая яма, или Литинститут недостаточно светится в средствах массовых коммуникаций. Ректора волновало, что мастера мало отобрали, возможно, не получится конкурса.
Если говорить о самих тенденциях, то они таковы. Е.Ю. Сидоров, который в этом году набирает (он прочел около 200 работ), отметил, что. на его взгляд, школа перестала учить любить стихи. Обычно в работах абитуриентов чувствовалось влияние Есенина, Маяковского, Некрасова, поэтов из школьной программы, теперь ощущение, что молодой человек начинает в полной пустоте. Сидоров отметил также вещь общеизвестную – провинция и сильнее и интереснее, чем Москва и Ленинград. В провинции возникло много разных журнальчиков и альманахов, и это уже благотворно сказывается. Это было самое любопытное сообщение. Впервые набирающая в этом году студентов-заочников Л.Г. Баранова-Гонченко, очень хорошо знающая именно провинциальную поэзию, говорила о том, что на этот раз «зрелая» периферия ничего не дала. Хорошо говорила ведущая перевод Мария Зоркая. В смысле языка в этом году улов только москвичей и петербуржцев. Говорили еще Киреев, Агаев и Фирсов, который все же добился согласия ректора оставить его еще на срок.
Вечерами смотрю сразу два сериала: один – «Печорин» по Лермонтову, другой – «Завещание Ленина», это жизнь Варлама Шаламова, и оба сериала мне, как ни странно, нравятся. Сериал по Лермонтову снят так, что возникает у меня, знающего, роман очень неплохо, ощущение, что показывают ту действительность и те события, из которых и возникли и сюжет и характеры. Ощущение первоосновы и реальности происходившего. Шаламов – это впервые на нашем экране спокойное рассмотрение трагического времени, у меня, почти очевидца той эпохи, тоже возникло ощущение именно такой правды…
7 июня, четверг. Сейчас около одиннадцати часов вечера, Печорин уже застрелил Грушницкого. Пишу вОбнинске, лежа в маленькой комнате возле спортзала. В этом году я даже не был еще на втором этаже. Уехал часа в четыре, перед этим побывав в больнице, в «Дрофе», куда заносил рецензию на книгу А.Ф. Киселева, заезжая и в офис МТС – у меня «перегорела» сим-карта.
В больнице чуть ли не пришел в отчаяние – В.С. опять очень плоха, потеряла силы, у нее опять расстроился желудок. Тем не менее самостоятельно дошла до диализного центра. Может быть, в этом виноват я. Осмотрев холодильник, я увидел: все, что принес вчера и позавчера, Надя, самая добросовестная нянечка, кажется, ей зараз скормила.
В метро читал «Труд», кажется, в Ставрополе, после убийства двух студентов университета, начинается новая Кондопога. Иногда меня восхищает бесстрашие «Труда». В прессе обо всем этом лишь глухие упоминания.
8 июня, пятница. День начался с удивительного известия: на 14 месяцев заключения лондонский суд приговорил Петра, сына вице-премьера Жукова, за драку и нанесение побоев. Это свидетельствует, во-первых, о том, что высокопоставленные чиновники держат и учат своих чад за границей, и, во-вторых, что чада неправомерно перенесли на английскую почву свои ощущения российской защищенности . Папа позвонит, папа отмоет! Но здесь это не прошло. Информация свидетельствует также и о том, что свободная пресса все же в России есть.
Пресса, в частности литературная, меня удивляет. Ашот подбросил в почтовый ящик несколько статей из «Коммерсанта», в том числе статью Лизы Новиковой о новом романе Василия Аксенова. Я-то ожидал некой апологетической рецензии, но что-то, видимо, происходит в восприятии обществом литературы. Может быть, сама жизнь, ее коммерческое начало, принуждают людей говорить правду. И вот артиллерия, как говорится, бьет по своим. Я действительно оказываюсь прав: кто читает этих лауреатов «Букера»? Получив раз по морде, я уже отчетливо понимаю, что эта премия или для начинающих, или исключительно «для своих». Кто, кстати, читает Бутова, который, кажется, этой премией распоряжается? Лживые литературоведческие статьи, видимо, престали быть ориентиром и играть на продажу тиража, подчас превращаясь в контраргумент. Судя по первым отзывам, мало кто из критиков дочитывает роман до середины, и многие успокоились, процитировав саморазоблачительное: «роман разваливается». Судя по рецензии, Аксенов унизился до «примет времени»: это роман об олигархе, который начинал комсомольским лидером. Я бы повесился, если бы даже подумал о чем-либо подобным. Как, оказывается, может деградировать талант. Кончается роман тем, что бывший миллиардер с заплечным мешком, в котором компьютер и миллион долларов купюрами, странствует по России и ищет, кому бы помочь, какой богадельне или какому детскому приюту. Не обошлась Лиза Новикова и без упрека «наотмашь». Это на его страницах рубили сук огромного большевистского дерева. Теперь он гадает олигархам на кофейной гуще и предвещает «возрождение российской цивилизации».
День у меня оказался довольно трудным.
9 июня, суббота. Вчера и сегодня читал верстку романа. Кажется, я на многократное чтение потратил больше времени, чем ушло на писание романа. Чтобы как можно больше сделать, к В.С. поехал на метро: читаешь, когда едешь туда, читаешь, когда едешь из больницы обратно. К вечеру одолел и одну треть «Логова», и кусок из дневников – в ближайшем номере «Российского колокола» это все идет параллельно. А еще весь день переговаривался с корректором из «Юности» – это уже по поводу последней прочитанной порции.
В.С. нашел все же лучше, чем она была вчера. Принес из аптеки влажные салфетки, что-то из лакомств врачу, медсестре и девушкам в диализный центр. Считаю это совершенно для себя не обременительным и ничем не похожим на мелкую взятку. Это мое задаривание судьбы и мое откупное за то, что не могу сделать сам. Сегодня дежурит Надя, маленькая женщина, у которой двое сыновей – одному 36, а другому 30. В их Александрове никакой работы нет. Но, впрочем, Надя каким-то образом все же сумела устроить младшего в охрану. Так вот Надя единственная из всей смены, которая всегда сд