Тем времени 96-летнего С. В. Михалкова отвезли в больницу.
Витя, наконец-то, починил компьютер, и тут же пришло письмо от Марка.
8 февраля, воскресенье.Мне так и не удается в этом году зимой пожить в Обнинске. Витя вчера учился, С. П. работал, ехать одному было стрёмно, утром поехали опять на дачу к С. П. в Ракитки. Заодно по дороге крепко затарился продуктами в «Перекрестке». Час походил по пустынным улицам дачного поселка, об этом я уже писал. Стоят на крошечных участках огромные, бессмысленные дома, часто имитирующие дворянские усадьбы. Есть даже дом с колоннами, стыдливо расположенный фасадом внутрь участка, чтобы не мозолить глаза. Но самое любопытное - это огромные заборы, огораживающие барские замашки. Один из таких заборов - вышиной не менее четырех-пяти метров. В тюрьмах делают ниже. Каждый хочет дворянского порядка и спокойствия на отдельно взятой территории. Если мне не изменяет память, никогда барские дома в России не были закрыты заборами. Порядок охраняла легитимность уклада жизни.
Вечером, когда приехали, написал письмо Марку.
«Дорогой Марк! У меня была некоторая заминка с компьютером, и поэтому с письмом припоздал, получил только вчера. Столько накопилось всего, и так интересно Ваше письмо, которое требует некоторых комментариев, что просто не знаю, с чего начать. Начну, как писал Пушкин, с начала. Вернее, с сегодняшнего утра. Имея в виду восточную тему Вашего письма, порадую интервью, которое я услышал сегодня утром по «Эху Москвы». Майя Пешкова, пожилая еврейская дама, которую я хорошо знаю и которая всегда была предельно групповой. По крайней мере, я у нее в программе никогда, кажется, не выступал. Майя Пешкова пригласила к микрофону - я, к сожалению, довольно поздно включился и поэтому не знаю чинов и профессию женщины-собеседницы. Это дочь знаменитого режиссера Леонида Трауберга, того самого, который поставил трилогию о Максиме с Борисом Чирковым. Судя по тому, что он 1902 года рождения, это значит, что это очень немолодая женщина. Тот фрагмент, который я слышал о предвоенной эпохе, об очень любопытной молодой богеме в Ленинграде. Женщина прекрасно рассказывала, звучали имена ее в основном еврейских подруг, но и русские имена тоже. И тут возник, может быть, даже как бы к этому ее подвели, вопрос о российском антисемитизме. Это каким-то образом было связано, по-моему, с послесталинским временем, но дочь Трауберга говорила шире, и здесь меня просто пробило от ее точных слов. Во-первых, она отвергла поголовный русский антисемитизм. Она сказала - это только мысль, - что «не пускали», «увольняли», «отвергали», слово «сажали», кажется, произнесено не было, - что «хватали-то» скорее «иных», нежели обязательно евреев. В этом смысле проясняет мысль ее схватка с некоей собственной, милой, кстати, тогда девочкой, некоей Фиркой, которая кричала ей, как она ненавидит в подруге ее инаковость, ее зарубежные беретики, ее экстравагантность. Какая молодец женщина! Я думаю, что, несмотря на мое абсолютно русское - а впрочем, кто чего знает, - происхождение, я бы тоже оказался инаковым.Это очень важный момент. Видимо, эта дама преподавала в ЛГУ, потому что она тепло говорили о других, например о Федоре Абрамове, который тоже в ЛГУ преподавал.
Может быть, что-то происходит и во мне, Бердяевутверждал, что человек за жизнь несколько раз меняет мировоззрение. Не стал я юдофилом, как Горький, но кое-что из своей литературной жизни я всем простил: такая уж у нас медленная судьба. Вы-то, Марк, как никто, понимаете, что я имею в виду. Но вот что любопытно, отказывая мне в публикации «выбранных мест» из моего Дневника, «Наш современник» в своей внутренней рецензии - я, довольно окказиональным способом, ее увидел, - указал, что не в пример прежним годам еврейская тема в моем дневнике отошла, и даже…
Письмо Ваше, дорогой Марк, как и положено практикующему профессору, я разметил по пунктам. Вы как бы спрашиваете, я отвечаю. Особо своих мыслей у меня нет. Я полностью сосредоточился сейчас на романе, и пишу каждые два месяца, кроме дневников и другой необходимой писанины, и обязательного чтения, и обязательного театра, два-три печатных листа. Это немало. Надо бы наладить посылать Вам, как я давно хотел, каждый месяц дневник. Я даже не представляю, какую последнюю главу из «Кюстина» вы читали. Теперь я написал главу «Ленинград» и, конечно, ошибок там тьма. С некоторой оторопью жду верстку. Попутно - не волнуйтесь, живу я достаточно комфортно, мне ничего не надо. Возражаю.
Совершенно замечательное по точности место в Вашем письме, место - это «габардиновые лапсердаки». Поздравляю, запомнил, по возможности куда-нибудь вставлю, украду. И вот теперь - с самого начала. Не хуже - «Когда в 12 часов дня раздавался гудок, вверх поднятая рукаразжималась, и молоток падал на палубу». Класс.
А в Израиле я был, впечатление хорошее, но мало, кажется, в томе дневников, который выпускался в Литинституте, что-то об этом есть. А вот пассаж о сыне, который стал «ортодоксальным евреем», мне напомнил виденное. Это сын знаменитых родителей Генриетты Яновской и Камы Гинкаса. Я видел один раз этого парня, уже давно, в кабинете матери- с пейсами, с кепуром на затылке, в черном. Молодой парень, для которого, как мне показалось, все неверные. Ходят слухи, что и с родителями у него нет особой общности, ушел в исконное. Но об этом мне трудно рассуждать. В этом отношении Вы молодец - я тоже стараюсь все понять и ничего не осуждать. Но Ваш другой пассаж - «им не жалко своих детей и женщин» пронимает, впрочем, я здесь по «Эху» слышал и другую сторону - нас согнали с земли, на которой мы жили тысячу лет.
Вот что в примечании к странице 121 книги В. Лакшина «Солженицын и колесо истории». Думаю, что это каким-то образом относится к тому, о чем мы с Вами пишем. Внутри я консерватор, а не либерал. Книжка замечательная, она только что вышла, и мне подарила жена Владимира Яковлевича, Светлана Лакшина-Кайдаш. Замечательная вдова. В свое время, кстати, эту книжку сняли с производства, как сказала мне Светлана Николаевна, по звонку из Троице-Лыково.
В статье «Наши плюралисты» он находит «трезвыми» следующие пожелания западных критиков правительства: «…ограничить вмешательство общественного мнения в дела правительства; усилить административную власть за счет парламентаризма; укрепить секретность государственных военных тайн; наказывать за пропаганду коммунизма; освободить полицию от чрезмерных законнических пут; облегчить судопроизводство, при явной виновности преступника, от гомерического адвокатского формализма; перестать твердить про права человека, а сделать упор на его обязанностях; воспитывать патриотическое сознание у молодежи; запретить порнографию; усилить сексуальный контроль; искоренить наркотики…»
Я против этого всего.
Книжка замечательная.
Теперь, собственно, о главном. Дорогой Марк, я тоже в своем возрасте думаю о чем-то завершающем. Возможно, этим станет книга о В. С., написанная от ее лица. Последнее время, понимая все мои переживания, В. С. говорила: «Бедный Есин!» Вот так и будет называться, Е. Б. Ж., эта книга».
9 февраля, понедельник.Утром по радио объявили, что Н.С. Михалков собирается созвать съезд Союза кинематографистов. Союзом, который сейчас в руинах, Михалков руководит 11 лет. Как семья отчаянно борется за власть и положение, понимая, что их «художественное» благополучие зиждется на административном успехе.
В «ЛГ» небольшая заметка Малкина о французском канале MEZZO, одновременно занятная критика канала «Культура», который дает «прикорм» очень надоевшим людям. «Архангельского, Швыдкого и Виктора Ерофеева я уже в лицо знаю, их мировоззренческие тезисы давно выучил наизусть, а новых лиц - особенно имеющих отношение к русской и мировой культуре - я там все равно не вижу». Немедленно нашел этот канал, который у меня в связке каналов на кабельном телевидении и уже смотрю. «Поверьте, Андрея Максимова видеть менее приятно, чем Светлану Захарову, а еще меньше - их вместе в «Ночном полете». Умные разговоры лучше, да и полезнее читать».
По прессе прошло сообщение о возвращении боевого корабля из похода в Аденский залив, где он боролся с пиратами. Сведения из широт на этой неделе обширные. Наконец-то «выкупили» и судно «Фаина», груженное украинскими танками. Танки пойдут, нарушая все международные нормы, по назначению. Для общества важнее торговать, нежели соблюдать. Само по себе чудовищно, что какие-то вшивые, обнаркоченные пираты на небольших моторках успешно противостоят мировому сообществу. Командир вернувшегося в родные воды российского корабля рассказывал, что они героически отбили два или три нападения на торговые суда. Снимается с палубы вертолет и зависает над пиратским судном. Наших героев в родном порту встретили, как раньше встречали из боевых походов подводников, жареным поросенком. Но вот Юля Латынина, выпускница Лита, сказала по радио «Эхо Москвы», что у половины вернувшегося экипажа - цинга. При этом Латынина прокомментировала: достаточно было хотя бы на 100-200 долларов купить для экипажа лимонов.
Иногда думаю: надо позвонить Вале по телефону. Потом спохватываюсь.
10 февраля, вторник. Добавляю к вчерашнему дню новость про старшего Михалкова. Но сначала, слава Богу, каникулы закончились. В одиннадцать часов уже был в институте. Подвозил Жуган, по дороге говорил с ним об экономике. Сейчас сложно с деньгами, и впервые я узнал, что 21% годовых - это очень маленький процент, под которые банк дает деньги. Сейчас банки дают деньги под значительно более высокие проценты. Постепенно все более и более уверяюсь, что банки - это, конечно, совершенно бесстыжая пирамида.
Все время думаю о кризисе и о том, как он отразится на институте. Допускаю, что в ближайшее время могут возникнуть трудности с арендаторами. Тем более что Москва, несмотря на заявление Лужкова, что «не будут «кошмарить» мелкий бизнес», все время подбирается к арендаторам и как бы желает перезаключить все договора, имея в виду и собственные интересы. К Альберту уже приходили. Вот об этом и говорили с Л. М. Попутно она сказала, с каким невероятным трудом на счет через казначейство приходят даже наши арендные деньги. Мысль такая, что если аренда пропадет, а коли