Я продолжаю тщательно собирать все, что связано с женевскими гонщиками. Это один из самых ярких и показательных моментов сегодняшней жизни. Конечно, сыновья все грешили и баловались, но все это были доморощенные забавы, хотя, как проходило по информации, сын одного вице-премьера тоже сотворил аварию, но в Москве, а сын другого попал в полицейское разбирательство - пишу и скромничаю - в Лондоне. В толстушке «РГ» следующие новости: перечислены все машины - «Ламборджини», «Мерседес», «Порше» и «Бугатти», перечислены гонщики, но их только трое - Зия Бабаев, «сыновья экс-владельца Черкизовского рынка в Москве Тельмана Исмаилова - Алекпер и Сархан, а где четвертый? «Ламборджини» - это собственность Бабаева, а вот три остальных машины были арендованы. Бабаев, оказывается, был еще и навеселе - 1, 11 промилле, а допустимая норма - 0, 5. «Местный специалист по проблемам безопасности на дорогах, - это уже из «РГ» от 25 ноября - посетовал, что расследование проходит чрезвычайно медленно. «Существует опасность бегства подозреваемых, а также сговора». Ничему я не удивлюсь, на моих глазах швейцарская юстиция, в отличие от израильской и американской, несколько раз прогибалась перед русским авторитетом или русскими деньгами.
Весь день просидел дома, добил лакуны в дневнике, слушал радио о крушении «Невского экспресса»: что же делается в стране, если чуть ли не каждый день происходят теракты? Вот теперь и в Ленинград ехать боязно.
29 ноября, воскресенье.Утром еле проснулся, правда, горизонт черен, все хмуро. Покрутился немного дома, пока не смог как следует разогнуться, и все же решил поехать на Крымский вал в Дом художников, где недавно открылась выставка, посвященная 100-летней годовщине Дягилевской балетной антрепризы в Париже. Выставки и музеи я совсем запустил. Ехал на троллейбусе - еще раз вот тут обращаю собственное внимание на то, как трудно иногда описать неожиданное или чудесное. Что меня повело зайти в церковь, которая на Октябрьской площади стоит почти на остановке? Скорее все это обычное любопытство. Впрочем, вот воспоминания. На этом же почти месте стоял когда-то огромный храм, в котором работал кинотеатр. Снесли, потом выстроили Министерство внутренних дел и вот маленький храм, - зашел и сразу же обнаружил, что второй алтарь, слева, установлен сразу же возле огромного, почти во всю высоту здания окна, как раз выходящего на памятник В. И. Ленину. Что же здесь описывать внутреннюю свою внезапно наступившую сосредоточенность, как поставил пять свечей на канон? Послушал заупокойную молитву, потом запели «Вечную память», заплатил за поминание В. С. в течение целого года. А когда вышел, и солнце светило, и я будто вдруг ожил.
Выставка - это безусловная заслуга наших музейщиков - замечательно устроена, много фотографий, эскизов, реконструкций - и макеты спектаклей, и костюмы, и много других музейных выдумок. Я смотрел все со спокойным интересом. Привлекло внимание какое-то панно Сергея Судейкина, да и то как внимательного читателя дневников Михаила Кузмина. Мы слишком много обо всем знаем, мы видели эти поблекшие картинки в нарядном книжном оформлении, а потом главное - я слишком люблю слово, вербальную интерпретацию событий. Вот что было интересно - подлинный размер афиш, сделанных к сезону Вал. Серовым и Ж. Кокто, да огромный картон занавеса к балету «Голубой бог» Пикассо. И удивил Серж Лифарь - два портрета - С. Дягилева и своего соперника к сердцу принципала - портрет Бориса Кохно. Но больше всего - траурный кортеж похорон Дягилева - несколько плывущих по каналу гондол.
Вечером ходил смотреть - именно скорее смотреть, нежели слушать - оперетту Кальмана «Марица». Может быть, я действительно становлюсь старым брюзгой: в оперетте нет роскоши и блеска. Какие пели и танцевали женщины! А так - все очень мило, звук иногда с большим трудом переваливает через оркестровую яму, дирижер Дима Тарасов очень вдохновенно поднимает руки. Хорош был один общий балетный номер, но солисты куда-то пропали. Какая во времена моей молодости была балетная пара - Анна Редель и Михаил Хрусталев! А солисты - Феона, Ярон! Сидя на спектакле, я немножко грустил, ведь на этой сцене когда-то я слышал Сергея Лемешева - «Здесь чистый ангел…» «Это не соловей поет, то жаворонка пенье…» Впрочем, и сегодня, как шестьдесят лет назад, зал был полон, все внимательно слушали этот условный текст - либретто И. Грекова и Г. Ярона, стихи Д. Цензора. Публика, как и всегда, ищет идеального и отчаянно хлопает, когда речь заходит о выпивке.
Пришел домой, дошинковал и посолил три оставшихся кочана капусты.
30 ноября, понедельник.Душа болит: нет кафедрального отчета, пора снова собирать кафедру. Поехал на работу рано, надо еще купить и организовать отправку книг Ефиму в США. Что касается книг, то надо еще было отправить книги и в библиотеку Дома Литераторов. Звонил А. М. Турков и передал просьбу отправить им мои книги и два вышедших тома «Воспоминаний о Литературном институте». Вот всем этим я утром и занимался. К счастью, вышла из больницы Надежда Васильевна - она обладает редкой среди наших людей возможностью все делать быстро, четко, весело и потом не жаловаться, что переработала.
По радио все те же скорбные данные: около ста пострадавших, 25 погибших.
Утром заходил на кафедру общественных наук - попил чаю с Зоей Михайловной, и вспомнили дела минувшие. В свое время ее очень восхищало, что я каким-то образом умудрялся так разговаривать со всеми жалобщиками, что они выходили из кабинета даже радостными. «Сидит на краешке письменного стола и читает работу жалобщика. «Да, разве миленький, так пишут?» Пожаловались друг другу, что студент пошел другой, много студентов платных, которые растворяют атмосферу. Потом в разговорах перебрались к нашей бывшей студентке Кате Лебедевой, которая теперь Мак Дугл и очень крупная в Лондоне галерейщица. В том месте нашей с Марком Авербухом книги, где он пишет о молодой даме, с которой я разговаривал и обедал во Франкфурте, то это была именно она, Катя. Катя тогда летала отбирать картины в Париж и завернула повидаться со знакомыми на ярмарку. Зоя Михайловна была очень удовлетворена тем, что когда у Кати спросили, в чем истоки ее коммерческого успеха, она ответила - в образовании. «Я - окончила Литературный институт». О том, что она еще и защитила диссертацию, Катя скромно промолчала.
Зоя Михайловна тут же мечтательно вспомнила, что помнит Катю первокурсницей, которая во время то ли лекции, то ли семинара как-то чуть ли не выкрикнула: «А вы спросите у любого прохожего, что делать с евреями, и они вам ответят: «бить, бить и бить». Мы поулыбались с З. М. друг другу, и З. М. добавила еще красочку : «А одна девочка, которой не нашли книгу в библиотеке, вдруг сказала, это потому, что я еврейка». Я подумал, что, вероятно, это все из семей, обозленных своими неудачами. А потом дети встречаются с действительностью, и она оказывается не похожей на выдуманную ими же самими.
Я начал говорить о некоторой интегрированности нации раньше, в советское время, но З. М. «как историк» мне возразила. Она сослалась на год или два нашей послевоенной истории. Этот отрезок недаром называется «умиротворением фронтовиков». Я тоже помню эту справедливую и понятную их агрессивность: «Мы кровь проливали, а вы, тыловые крысы, отсиживались». Дальше историк мне рассказала: в это время, судя по документам, чуть ли не в половине случаев на руководящие места и места секретарей партийных ячеек были выдвинуты фронтовики. Но через два года пришлось снова возвращаться к традиционным назначениям. Боюсь, что тут снова и возникли эту традиционные фразы: «Найдите мне умного еврея…»
Вечером дома читал материалы об актерах, которые мне прислали из театра. Надеюсь, что включится подсознание и что-то опять появится интересное.
Вот первая часть уже самого обзора:
«Не без чувства волнения приступаю к обзору текущего репертуара и положения дел в Московском Художественном Академическом театре им. М. Горького. Безусловно, многие годы этот театр был одним из ведущих театров России и в своей практике, и в художественной практике своих основателей являлся одним из флагманов мирового театрального искусства. Что сохранилось из нажитого, какова нынче просветительская, общественная и художественная роль этого театрального коллектива, что нынче со своих подмостков несет театр зрителю?
Общее. Надо сказать, что сразу же после своего раздела в 1987-м году МХАТа на два коллектива по принципу либерального и традиционного крыла, театр на Тверском бульваре попал в трудное положение. С одной стороны - новая, еще до конца не сложившаяся труппа, покинувшая обжитый стационар, и вполне понятные в связи с этим организационные и технические сложности. С другой стороны - определенное давление и открытая неприязнь так называемой либерально-демократической, до сих пор царствующей в постсоветском пространстве прессы, начавшей против «не своего» театра определенный террор. Пресса эта оказала в свое время сильнейшее влияние на зрителя, еще не имевшего определенной «демократической» прививки. Сейчас это давление продолжается, но все заметнее поворот зрителя, уставшего от либерального новаторства, в сторону традиционного и граждански осмысленного театрального действия.
Показательна в этом смысле театральная история одного из «столпов» текущего репертуара - спектакля по пьесе А. М. Горького «Васса Железнова», в котором центральную роль исполняла художественный руководитель театра Татьяна Васильевна Доронина. Уже при постановке премьерных спектаклей в газетах появилось несколько статей, дискредитирующих художественное значение этой выдающейся постановки. И лишь отпор сначала в «Литературной газете», а потом, спустя год, мнение такого выдающегося эксперта, как Виталий Вульф, смогли в известной мере переломить общественную негативную ситуацию. Этим крупнейшим знатоком театра и в известной мере носителем театральной памяти прямо было сказано, что здесь у актрисы - художественное достижение высочайшего уровня. Причем и у автора «Литературной газеты», и у Вульфа было с кем и с чем сравнивать - оба многое помнили. Если все же мерить этот спектакль по его вершинному достижению, надо сказать, что и все остальные составные его части, включая, как основной компонент, игру актеров, находились на высоком академическом уровне. Но в этом случае работа Т. В. Дорониной представлял