льной «ничьей», которая устраивала немцев, но немцы поступили, как бойцы, и вбили нам гол. Потом довольно долго, всю вторую половину второго тайма комментаторы убеждали всех в том, как нам не везет. Повезло, значит, немцам, которые полезли в бой, хотя им достаточно было «ничьей»?
11 октября, воскресенье. Два раза выходил из дома: утром за плавлеными сырками «для супа с луком», потому что начал варить грибной суп. Замороженные грибы, морковка и картофель с луком у меня уже были. А уже около шести вечера я ходил голосовать. Это недалеко, в школе, туда мы обычно ходили голосовать вместе с Валей. Она до самого конца была человеком политически ориентированным. Поднималась по лестнице еле-еле, но сама. Не изменяла ни себе, ни своим убеждениям.
В избирательном пункте почти никого, правда, встретил Мишу, своего соседа, врача. Он признался, как голосовал: за Г…. . – одномандатный округ и за «Яблоко» – партия. Вот эта манера голосовать, будто выбираешь конфеты – по фантику. Ну, будь ты последователен – или за власть, которая всегда и наверняка с барабанным боем пройдет через все выборы, или за оппозицию – чтобы власть понимала, что за ней внимательно наблюдают. Кстати, лист, на котором отмечали всех проголосовавших, был наполовину чист. Это уже во время самой процедуры получения бюллетеней. Я насчитал в нем 19 граф, а проголосовало, включая меня, только семь человек. Но Мосгордума, за которую мы голосуем, кажется, сделала такой своеобразный закон, что в смысле явки выборы утверждаются любые. По радио сегодня вечером уже сказали, что, видимо, в Городскую думу пройдут две партии: очень много «Единой России» и чуточку коммунистов.
По НТВ вечером же рассказывали о недавно убитом Япончике – как сами же по телевидению называли его, «воре». Но он был свидетелем на свадьбе Игоря Кио и Галины Брежневой. Один из героев передачи Генрих Падва рассуждал о крестном отце русской мафии. Но Япончик – это псевдоним. Зовут этого поразительного человека – по профессии цирковой артист – Вячеслав Иваньков. Рассуждали о Квантрашвили, о Гоге Тбилисском. Один из генералов милиции рассказал, что покойного короновали, как вора в законе, в тюрьме. В свое время Япончику помогал известный правозащитник Сергей Адамович Ковалёв, а уж потом говорил, что «он ужасный человек». В свое время за этого выдающегося человека просили или помогали ему такие известные люди, как Иосиф Кобзон, Святослав Федоров. Есть сообщение, по мнению передачи, одного из агентов ФБР, что в свое время герой передачи был освобожден из заключения, потому что «дал взятку одному из членов Верховного суда». В Америку Япончик попал как член съемочной группы Ролана Быкова.
12 октября, понедельник. В продолжение вчерашнего. Вечером радио сообщило, что на похороны, чтобы отдать дань умершему, соберутся все «воры в законе», даже прибудут иностранные делегации, упомянули Америку. А в «Российской газете» сообщили, что нынешнее покушение, закончившееся смертью, «связывали с переделом сфер влияния в криминальной среде. Дело в том, что, пока он сидел в американской тюрьме, лидерство в Москве захватили кавказские группировки, в основном грузинские. С возвращением Иванькова заговорили о том, что он соберет под свои знамена «славянских» и потеснит «кавказцев». Якобы те в отместку и организовали новое покушение…»
Утром поехал на работу. Там сегодня отмечается сразу два праздника: день рождения М. Ю. Стояновского и возвращение из отпуска Б. Н. Тарасова. Подарил Мише «черный» том Дневника. Судя по разговорам, все относительно спокойно. Миша дал мне диск с передачей о Литинституте, которую я из-за поездки в Петербург не видел. Все довольно скучно, почему-то показали и Горького, ну это-то еще понятно, и Сталина. Все наши писатели говорили интересно, но общего стержня нет, все разваливается. Сам Шишкин, сценарист, как ведущий очень плоский и традиционный. Передачу я посмотрел днем, когда после института заезжал, чтобы пообедать и ехать в театр Маяковского, где сегодня чествовали в связи с 60-летием Александра Арцибашева.
На сцене сидел оркестр, и произносились многочисленные патриотические речи. Естественно, вылезли и чудовищные недостатки сельского хозяйства – Саша в основном пишет именно о селе, и пишет замечательно. Выступали Зюганов, Стародубцев, Ганичев, Личутин, только что получивший за «Раскол» премию Толстого, наш Сорокин, Костя Скворцов – читал очень неплохие стихи, а также земляки с Урала и коллеги Саши. Оказывается, он в молодости работал помощником у какого-то министра, то ли сельского хозяйства, то ли промкооперации. А теперь Саша зам. в «Сельской жизни», от нее, наверное, и много ездит. В сельском хохяйстве у нас, по словам выступающих, очень плохо. Если все пересчитать еще и на животноводство, то и урожаи не такие победные. В 1990-м году в сельском хозяйстве работало 8 миллионов человек, сейчас вместе с фермерами что-то полтора миллиона. Другие цифры еще хуже. Ясно пока одно: крестьянство мы успешно искоренили. Напомнили, что в войну из каждых десяти восемь человек в окопах были крестьяне.
Сам вечер прошел с отчетливым привкусом дурного патриотизма. Лозунги, фразы; сам Саша Арцибашев говорил не так точно и так хорошо, как всю жизнь писал. Я подарил ему книгу «Дневников». Сидел рядом с А. М. Турковым, который, когда я подвозил его домой, очень интересно говорил о тех, в том числе и военных материалах, которые он накопал для своей монографии о Твардовском. Между прочим, этот фронтовик для своего возраста крепок, как никогда: и рюмку водки выпил на фуршете, и держался молодцом, и еще работает. Для меня это постоянный источник нравственной учебы. В наших отношениях нет такой домашней теплоты, как с покойным П. Николаевым, но сила духа здесь та же. Вспомнили о Нателле Лордкипанидзе, с которой Турков недавно встречался, ей уже тоже за восемьдесят. Часто думаю о Шерговой, к которой надо бы поехать.
Самое главное: днем говорил с Игорем Львовичем о своей новой книжке.
13 октября, вторник. День, как и положено, начался с прессы. «Российская газета» на первой полосе напечатала острую и бесстрашную статью Валерия Выжутовича «Смертные грехи и посмертные почести». У статьи просто отчаянный подзаголовок: «Москва прощается с вором в законе». Я пишу эти строчки, когда телевидение уже показало пышные похороны на Ваганьковском кладбище, сотни венков, охапки цветов, множество плечистых людей в кожаных куртках. Уже сказано, что, на всякий случай, кладбище прочесали саперы и что, на всякий случай, к кладбищу стянут ОМОН. Но вернемся к статье. Здесь для обрисовки всей ситуации важны две цитаты:
«Похороны Иванькова планировались на 11 октября, но состоятся на два дня позже. Следователи говорят, что перенос даты похорон вызван необходимостью провести экспертизу тела в рамках уголовного дела о покушении. В это не очень верится. Сквозное ранение, полученное Иваньковым, давно и тщательно изучено судмедэкспертами. Перенос похорон с воскресенья на вторник, смею думать, имеет иную причину: надо уважить российских и европейских «коллег» Иванькова, не поспевающих проститься со своим товарищем: надо, чтоб все они наконец собрались. А в районе Беговой и на прилегающих улицах сегодня гарантированы многокилометровые пробки».
Это, так сказать, суть. Потом, как я уже сказал, вечером, показывая церемонию прощания, телевидение сокрушалось, что не все приехали, многие «умело прятали лица от телекамер за венками и букетами». Ведь многие из этих воротил преступного мира, – это опять уже вольный пересказ телевизионного комментария – стали крупными бизнесменами и теперь не хотели светиться, чтобы лишний раз не вызывать мысль: а каким образом, братва, вы так разбогатели и как пришли в бизнес? Но вот другая цитата:
«Главарь преступного мира пополнит Пантеон, где нашли последний приют выдающиеся люди России. Говорят. Иваньков ляжет рядом с Высоцким. Может, это лишь слух, и не более. Но слух – показательный. Сама мысль, что возможно такое соседство, кому-то не кажется дикой, противоестественной, оскорбительной для памяти того, чей памятник возвышается неподалеку.
Говорят, смерть всех уравнивает. Но в том, кого и как хоронят, равенства не бывает. В каких-то случаях – и не должно быть. Здоровое общество не может себе позволить уравнять в посмертных почестях вора в законе и всенародно любимого артиста. Бандита и великого ученого. По тому, как они жили и чем себя прославили, между ними равенства не было».
Днем, как всегда, семинар. На этот раз обсуждали большой рассказ Марка Максимова. Это опять детство, юношеская любовь, точь-в-точь, как у Никитина из моего прошлого выпуска. Все это в разных вариантах я читал уже несколько раз. Трудность обсуждения в том, что Марк – мастер слова, и все это – поиск души – было написано довольно хорошо, почти без прорывов. Но должен сказать, что требования мои высокие, в принципе я совершенно спокойно мог бы поставить этот рассказ в диплом Марка.
Начал семинар с рассказа, о прочитанном в последнее время, а потом вслух прочел короткий рассказ Маргариты Хемлин из ее книги. Немедленно туманный текст Марка вошел в некоторый конфликт с совершенно определенным сюжетом и языком этого рассказа. Ну, а дальше я давил, давил в надежде, что что-то в головах останется. В качестве аргумента было то, что подобная манера от Белого до Пруста – уже пройденное в литературе.
Теперь относительно предсказанных Выжутовичем пробок. Собрался ехать в театр, на балет, на «Ромео». Пригласил Коля Чевычелов. Выехал по направлению к Дому музыки на Павелецкой за два часа. Невероятная пробка на Смоленской у МИДа – видимо, из-за Хиллари Клинтон, и на каждом светофоре пятнадцать-двадцать минут «стоянки». За полтора часа я доехал только до Парка культуры, пришлось дать эсмэску танцору и ехать домой.
14 октября, среда. «Ну и денек!» – так постоянно восклицает «Эхо Москвы», перед тем как дать рекламу. Вчера вечером из-за пробок опоздал на спектакль, но сегодня все успел. Утром отвезти машину в ремонт на Белорусскую, а потом даже не опоздал на конференцию по Сергею Клычкову. Здесь юбилей поэта. Организовал все это, естественно, В. П. Смирнов. Началось все с небольшой, как сказали, «литиийки». Та