ное положение сохраняется до сих пор, а между тем, из Кюстина можно надергать много точного и полезного, вплоть до критики современного строя, чиновничества и политического положения России. Так, пожалуй, я свой доклад и закончу. Собственно, можно было бы завершить его уже сегодня, но уже где-то часа в четыре позвонил Паша Быков и пригласил сходить с ним в «Геликон-оперу» на «Лулу» Альбана Берга. Я опрометчиво, так как начал ругать себя почти сразу же, согласился. Даже подумал, что Паше надо отзвонить и не пойти. Какое счастье, что этого не сделал.
Я, конечно, знал, что Берг и модернист, и атональщик. Сам я люблю в опере, как и в балете, классику, привычное чередование номеров. Никогда не мог предположить, что спектакль мне так понравится. Поставлен спектакль Дмитрием Бертманом превосходно, замечательно спет и сыгран. Музыка как бы крадется по пятам героев, давая фон для их переживаний. Отсюда в драматургии возникла удивительная краткость отдельных сцен и невероятное множество действий и персонажей. Писалась музыка еще до Второй мировой войны, и в сюжете о молодой женщине из низов много общего и с «Оперой нищих» Брехта и Вайля, и с литературой того времени. Было ли тогда это все непонятно, вернее, понятно лишь для специалистов, не знаю, но сейчас эта опера почти про наши дни. Я сидел по центру во втором ряду и наблюдал за оркестром и дирижером Владимиром Понькиным. Сама Лулу, которую пела Татьяна Куинджи - очень высокое сопрано, поется все это на невероятном крике, эмоциональном подъеме. Опера шла на немецком языке, с титрами. Говорят, пробовали и на русском, но не получалось. Все-таки русский язык не терпит такого выдающегося называния своими словами низкого быта, в котором живут проститутки, сутенеры и лесбиянки.
Вернувшись домой, включил телевизор и посмотрел все праздничное богослужение из храма Христа Спасителя. Опять искал в себе веру, думал об обрядовой стороне таинства, даже вспоминал Зою Михайловну, которая, когда я вчера заходил к ним на кафедру, рассказывала, как она ходит на причастие и на исповедь. Как все она хорошо знает в этом порядке! Из дома на улице Добролюбова, в котором располагается и наше литинститутское общежитие, она ездит в церковь на Дмитровке.
Никогда по телевидению не показывают столько простых и прекрасных лиц, как во время подобных трансляций! Кстати, в основном это наш исконный русские тип, почти исчезнувший в обыденной жизни. На богослужении были Медведев с женой и Путин. Супруга Медведева - слово «супруга» я не люблю - стояла в красном длинном платье и белом платке. Что, интересно, в душах у этих людей, вознесенных так высоко во власть? Завтра, конечно, начнут шептаться: а где жена Путина?
4 апреля, воскресенье.Проснувшись, сразу же засел за доклад, который пока не очень-то получается. Написать его я напишу, но ведь прочту наверняка плохо. Вспомнил, как целый месяц ежедневно вслух дома читал свой доклад для защиты докторской диссертации.
В перерывах, которые я, как всегда, себе придумываю, на кухне, когда мою посуду или что-нибудь разогреваю, слушал радио. По воскресеньям - соло Лариной на «Эхо Москвы». Боже мой, как же она любит разогревать все, что связано с национальным, особенно с русским! Сколько пошлостей она говорит! Какое недоброжелательство у этой радиоведущей к инакомыслию! Маленькие собачки в стае бывают обыкновенно самыми злобными. Девушке все бы ковыряться и ковыряться в болезненных загнивающих ранах.
Работал часов до четырех, потом сходил на рынок, чтобы все купить для грибного супа, и поехал на Донское. Мне кажется, что за две недели, пока я там не был, выражение лица у Вали на фотографии чуть изменилось. Она смотрит уже через мое плечо куда-то вдаль. Она уже давно мне не снилась. Удивительно, но маму и дядю Федю я почти начал забывать. В колумбарии все подсохло. Прошлый раз, двадцатого марта, в день рождения Вали цветы я клал на сугроб, который намело до второго ряда ниш, а сегодня все уже совершенно стаяло.
Вечером сначала смотрел большую передачу о Казанове по Discovery, а потом варил суп. На кухне я всегда включаю радио. Сегодня передали о новом теракте в Дагестане. По этому поводу радио, будто обрадовавшись, что нашелся новый информационный повод, начало большой парад размышлений, что Путиным сделано, что было обещано и что у него не получилось. Попутно спрашивали у радиослушателей, что надо делать на Кавказе, чтобы наладить там сносную жизнь. Естественно, много говорилось о коррупции и воровстве. Очень часто звонящий в эфир народ другими словами начинает повторять то, что ему только что сказали специалисты по радио. Однако два выступления были знаменательны. Сначала один парень сказал: ну что, дескать, вы все время врете про Кавказ и Путина! Ведь за десять лет он, Путин, сделал очень много. Раньше там, в горах, воевали, гибли наши солдаты, а сейчас этого ничего нет. Второй парень - я даже запомнил его имя, Рамазан, - сказал, что на Кавказ, как при царе, надо присылать из центра начальника, который был бы объективен и не связан с местными тейпами и тухумами. Невероятно много говорят о жуткой коррупции. Интересно и то, оказывается, что сейчас в Чечне население живет значительно лучше, чем в других кавказских республиках. Всем, ингушам, дагестанцам, черкесам, обидно. Мы, продолжал Рамазан, с Россией не воевали, русских солдат не убивали, а теперь Россия помогает тем, кто с нею воевал. Чечня стала почти самостоятельным государством, у нее свой международный аэропорт и своя таможня!
В Дагестане сегодня подорвали товарный поезд.
5 апреля, понедельник. Опять утром сел за свой доклад на конференции в Педуниверситете. Занимался им почти весь день, отодвинув остальное. На час заезжал ко мне Леша Карелин - я отредактировал ему несколько страниц. Телевизор почти не смотрю, по крайней мере потерял полный интерес к просмотру и отечественного искусства по телевизору, и отечественных новостей - и там, и там будет ложь.
Новости появились, когда выходил на полчаса на рынок: вынул из почтового ящика вырезку о Гатчинском фестивале. Судя по верстке, это - газета «Культура», которая в пух и прах разгромила свое же собственное детище. Практически были сформулированы все мои тезисы, связанные с коммерциализацией фестиваля. Жалко только бедной Вали, которая так много здесь работала и сделала. Но, надеюсь, из своего далека, она еще распорядится с этими мастерами рейдерских захватов. Ведь, по сути, фестиваль был, при попустительстве городских властей, захвачен коммерческой структурой, возглавляемой бывшей актрисой Татьяной Агафоновой. Когда впервые, очень радуясь, что нашла коммерсантку, готовую ей помогать, бывший директор Г.К. Ягибекова показала мне Агафонову на пресс-конференции в Москве, я тогда же сказал, что в первую очередь вы, Г.К., от нее и пострадаете. Так оно, в принципе, и вышло.
Статья начинается с многозначительного аккорда:
«О кризисе Гатчинского фестиваля заговорили три года назад, когда в оргкомитете произошли кардинальные пертурбации. В прошлом году к руководству пришла совсем новая команда во главе с актрисой Татьяной Агафоновой, атмосфера «Литературы и кино» стала несколько иной. Теперь фестиваль напоминает корабль, который плывет по воле волн».
Чуть ниже в том же газетном абзаце сравнивается, как говорится, «прежде» и «теперь». Кое-что еще процитирую, потому что это связано с моим убеждением в том, как надо было проводить единственный в стране фестиваль такого профиля. Теперь он, видимо, становится, если уже не стал, обычным захудалым провинциальным кинофестивалем, где, под шумок, одни предприимчивые люди объявляют себя гениями, а другие, экономя на всем, «выгораживают» из государственного и муниципального бюджетов себе прибыль.
«Прежняя команда терпеливо приучала гатчинцев к фестивальному кино и добилась потрясающих результатов…»
«Гатчина была уникальной площадкой встреч и общения кинематографистов и людей литературы, москвичей и петербуржцев, наконец, авторов и публики».
«Как-то по-особому тепло проходили раньше в дни фестиваля многочисленные творческие вечера актеров, режиссеров, композиторов».
Далее в статье разбираются другие культурные потери фестиваля, автор иронизирует по поводу дискуссии, которая должна была стать диалогом между представителями кино и литературы, упоминает о сборном концерте, который прошел «кое-как». С определенной неохотой корреспондент Дарья Борисова рассказывает о конкурсе, где в третий раз со званием лучшего режиссера осталась мультипликатор Евтеева, и с нешуточной иронией повествует о приеме, оказанном на фестивале Катрин Денев. Это особенность работы Агафоновой, которая полагала, что подобный всплеск способен закрыть все темные углы и оправдать все траты. Последний эпизод настолько интересен, что я решил отдать ему побольше места.
«Казалось, все силы организаторов и большая часть бюджета фестиваля были брошены на прием Катрин Денев. В условиях скромного фестиваля, в антураже скромного фестиваля нелепой казалась суета, поднявшаяся вокруг звезды мирового класса. Да и мадемуазель Денев чувствовала себя неуютно, ее растерянность и раздражение прорывались сквозь маску Снежной королевы. Дважды привозили ее по раздолбанным дорогам из Питера в Гатчину (в маленьком городке не нашлось гостиницы соответствующего уровня, актрису поселили в петербургском отеле), дважды проводили по страшным ледяным колдобинам к кинотеатру «Победа», в котором проходит фестиваль. Выйдя приветствовать публику на открытии, Катрин Денев настороженно косилась на аскетичное убранство зала, читала по бумажке какие-то банальности насчет значения русской культуры. На следующий день актриса прибыла на «открытую пресс-конференцию» (журналисты разместились на нескольких первых рядах, а на остальные ряды были проданы билеты простым смертным; по официальным сведениям, возможность увидеть живую Катрин Денев стоила 500 рублей, но кто-то утверждал, что достал билет за тысячу - по гатчинским меркам, немалые деньги). После на все лады обсуждали ее нервозность, проявления недовольства. Все это действительно проскакивало в ходе пресс-конференции, но ведь и поводов к тому было подано немало. Усадили ее, немолодую даму, в глубокое, неудобное кресло, в таком впору развалиться после обеда или забраться в него с ногами, а Катрин Денев пришлось просидеть полтора часа на краешке, с прямой спиной и горделиво поднятой головой. На просьбы не снимать ее по ходу общения с журналистами наши фотографы поначалу никак не реагировали, прод