что большие богатства, которые сейчас самой властью не декларируются, сосредоточены во владении родственников и близких. За них что ли боятся? Среди прочего, американцы прислали в Россию списочек взяточников, с которыми компания «Даймлер» торговала легковыми машинами. По радио пока объявили, что всего русским покупателям было передано на руки свыше шести миллионов долларов. В качестве «получателей» выступали работники МВД, армии, ФСБ и других служб. Теперь, хочешь не хочешь, а придется заводить уголовные дела, но потом, если рыба окажется очень крупной, дела можно будет и закрыть втихаря.
Наконец-то по «Эхо» было произнесено имя Романа Абрамовича в связи с шахтой «Распадская». На неком совещании Путин резко критиковал Игоря Волкова, директора шахты, к которому раньше претензий не было. Волков подал в отставку. Радиодиктор сообщил, что к присутствовавшему на совещании Абрамовичу, как к совладельцу шахты, у Путина претензий не нашлось.
В свою очередь я несколько дней назад перемолвился словом с нашими институтскими арендаторами - угольщиками. Оказывается, Роснадзор несколько раз предлагал шахту закрыть, но за владельцев и за их доходы вступался Тулеев.
20 мая, четверг. Дневник приходится писать кратко, все время занимает чтение студенческих дипломов, а своими личными делами я заниматься не могу, пока не выполню то, чего требует служебный долг. Утром, со скоростью пулемета, прочел несколько работ, которые показались мне не выдающимися, а скорее средними. Выделилась только своим спокойным тоном и обстоятельностью дипломница В.И. Гусева и Жанны Голенко, которая ему, В.И., ассистирует. Анна Петракова свой диплом назвала «Литература. ХХ лет после СССР». Хорошо, скрупулезно, без малейших претензий. Серия статей, касающихся разных сторон литературного процесса, включая и феномен писателя на телевидении.
В четыре часа уже был в департаменте по культуре - сегодня здесь заключительное заседание по премиям Москвы, президиум. Кроме двух наших дам, работающих с комиссией, были В.А. Андреев, скульптор А.И. Рукавишников, О.Б. Галахов и С.И. Худяков. Вместе мы не только проштамповали решения секций, но и еще раз их обсудили. По моей части все оказалось таким же, как и определилось на секции: Тарасов, Заславский, Бородин, его художник и два актера. Что касается секций, которые ведут Галахов и Рукавишников, то и там все вполне нормально и пристойно. Единственное, что пришлось по моему предложению скорректировать, - это изменить формулировку награды для Андрея Яковлевича Эшпая. Зачем писать «за многолетние достижения», когда мы имеем дело с действующим композитором? Теперь впишут что-то насчет его современных произведений. Вот, кстати, пример и ясного ума и творческой требовательности к себе!
Значительно интереснее, чем дискуссии по премиям, были наши предварительные разговоры. Довольно долго беседовали о так называемом общественном мнении: как оно возникает, кто его ведет, насколько оно бывает несправедливо. Вспомнили здесь и некоторые театральные работы последнего времени, когда пресса молчала о блестящих спектаклях. Я рассказал о пьесе Симонова во МХАТе. Либерал в стане патриотов. Говорили и о возникновении нового театра под руководством Юрия Васильева - плакаты об этом висят по всему городу. Я, кстати, когда впервые такой плакат увидел, сразу же подумал о Худякове - теперь начнут требовать с него помещение, потом госфинансирование, потом звания и награды. Рукавишников очень интересно говорил о заказанном ему памятнике Ростроповичу.
Во время беседы не вытерпел и съел две шоколадные конфеты, сахар завтра утром поднимется.
Из неотложного - сегодня еще и церемония вручения премии «Поэт». Пригласил С. Чупринин, он с недавних пор проявляет определенное по отношению ко мне благородство. Дело к старости - больше терпимости. Позвал с собою Максима Лаврентьева, я помню, как с ним же ходил года четыре назад на фестиваль современного искусства. Максим потом написал довольно ядовитую статью. Все будет происходить там же, в Политехническом музее.
Встретились с Максимом в главной московской закусочной «Макдоналдс» на Пушкинской площади. Мне просто необходимо было что-то еще и поесть. Я так позавидовал отношениям Алисы и Максима. С Максимом мы пересеклись возле выхода из метро. Алиса его уже ждала, набрав целый поднос гамбургеров и жареного картофеля. Я скромненько взял себе за немалые деньги салатик и бутерброд с рыбой. В разговоре Максим сказал, что только вернулся из «Литературной России». Он сотрудничает с газетой более-менее постоянно и, наверное, поэтому В. Огрызко подарил ему свою новую книжку «Против течения». Меня порадовало, что значительную часть книжки занял обширный словник - мне этот прием нравится. Однако здесь Огрызко приводит не только краткие данные об упомянутых в его книге людях, но еще и свои о них суждения. Естественно, я сразу схватился за себя. Максиму говорю: «Читай». Он нашел нужное место и закрыл книгу. Максим удивительно тактичный парень. Но со мною просто так ничего не выходит, возраст не тот, чтобы чего-нибудь бояться. Теперь уже открыл книгу я сам и прочитал вслух:
«Есин Сергей Николаевич (1935), имитатор русской литературы, ставший в 1992 году на тринадцать лет с подачи бывшего помощника М.С. Горбачева - В.К. Егорова ректором Литературного института».
Сразу же отреагировала умненькая Алиса: «литература - это сплошная имитация жизни».
Здесь же, после якобы остроумной инвективы, стоят ссылки на некоторые суждения в этой большой книге об этом самом «имитаторе». Самое занятное, что все упоминания нейтральны и не дают повода для подобного заключения.
«Думаю, именно по идеологическим причинам в издательстве «Диамант» не включили в справочник «100 русских писателей» Михаила Алексеева, Юрия Кузнецова, Станислава Куняева и Петра Проскурина. Допускаю, что эти авторы не всем нравятся (я тоже не в восторге от романов Проскурина о любовницах Брежнева). Но у каждого из них своя, огромная читательская аудитория. И не замечать этого просто глупо. А вот чем издателям не угодили вечные центристы Сергей Залыгин и Сергей Есин (они тоже не попали в словарь), для меня тайна» («Русская литература ХХ века в зеркале энциклопедических справочников», стр. 221.)
В той же большой статье, но уже на 263-й странице:
«В свое время критика много шумела о сорокалетних (теперь им всем сильно за шестьдесят). Из этой плеяды в словарь попали Курчаткин и Личутин, Есин и Маканин, Проханов и Крупин. Но нет Анатолия Афанасьева и Владимира Гусева, Руслана Киреева и Эрнеста Сафонова» (Это уже об известном словаре академика Н. Скатова.)
Ищу дальше истоки оценки.
«… все-таки в большинстве случаев власть реагирует не на имена, а на должности. Так, Сергея Есина везде и всюду принимают, прежде всего, в силу занимаемого писателем поста (автор романа «Имитатор» считается весьма влиятельным ректором Литинститута, которого готов выслушать Путин, руководители обеих палат Федерального собрания, многие министры и которому часто помогает мэр Москвы Юрий Лужков)» - стр. 315.
Наконец, последняя цитата, из статьи «В роли реконструкции прошлого»:
«…теперь историей занялись даже те писатели, которые раньше предпочитали обнажать текущие язвы. Я имею в виду Леонида Бородина, Даниила Гранина. Хотя тут возникает масса других вопросов. Например, чем Бородин отличается от Сергея Есина, который, изучив современное имитаторство в культуре, вдруг взял и выдал на-гора роман о Ленине?»
Потом, когда мы уже вдвоем с Максимом шли к Политехническому, я поинтересовался, почему, дескать, со стороны Огрызко такое к Есину недоброжелательство? Я, конечно, не думаю, что оно возникло из тех нескольких столкновений, которые у меня с ним возникали ранее и которые каким-то образом отобрались затем в Дневнике. Я даже высказал предположение, не мутит ли там воду наш бывший студент Рома Сенчин, работающий в «ЛР»? Мудрый Максим ответил очень, и до изумления, просто: «Мне кажется, Огрызко просто вас не читал».
Вообще, некоторые писательские характеристики, жесткие, как вырубленные топором, поразительно занятны. Например:
«Сенчин Роман Валерьевич (1971), по оценке Льва Данилкина, это Чехов двадцать первого века». Вот дают ребята! Чтение словника В. Огрызко - дело увлекательнейшее! Я полагаю, что можно из него сделать некий обзывальник, в котором окажутся все наиболее значительные имена в литературе! Начнешь читать - не оторвешься, пожалуй, интереснее, чем все рассуждения В. Огрызко о литературе. Хоть меня и ругает, но молодец.
Теперь о самой церемонии, происходившей в Политехническом музее. Не знаю просто с чего и начать. С того ли, что вся эта круговерть инициирована А.Б. Чубайсом? Или с того, что это очень денежная премия - 50 тысяч американской зелени? Или что Сережа Чупринин, координатор премии, был одет в прекрасный серый костюм и обут в совершенно новые ботинки! Когда шел по сцене, кожаные подошвы так и сверкали! А как обойти вниманием прекрасный фуршет, который был устроен для целой оравы гостей!
Обладателем 50 американских тысяч в этом году стал Сергей Гандлевский. Сергей Маркович много раз бывал у нас в институте, но я как-то стеснялся послушать его стихи. На сей раз - он прочитал пять стихотворений - они все-таки показались мне несколько шахматными, высчитанными. Сам Гандлевский производит впечатление человека серьезного и очень боящегося уронить свое поэтическое достоинство и свой литературный вес. Насколько я помню, ранее лауреатами этой премии становились Тимур Кибиров, Александр Кушнер, Инна Лиснянская, Олеся Николаева, Олег Чухонцев. Все они теперь входят в жюри, но кроме них входят туда и другие самостоятельные люди - Дмитрий Бак, Яков Гордин, Самуил Лурье, Андрей Немзер, Ирина Роднянская, Владимир Новиков и кто-то еще - все люди одного положительного склада.
Встретил много знакомых, в том числе и Н.Л. Дементьеву. Сказал несколько приятных слов Наташе Ивановой о ее статье, по поводу которой я иронизировал в Дневнике, порадовал и других людей, как мог. Среди многих старых знакомых встретил и Велихову, которая подарила мне свою книжечку. Были, собственно, все основные лица, но интереснее всех мне был Максим, с которым на обратном пути мы обсудили увиденное.