о поэта, гордости отечественной культуры?
Есть на Лубянке при выходе из метро в начале Мясницкой вентиляционная шахта. Вот под ней и покоится ныне отец «Телемахиды». Ни мемориальной доски, ни памятника там нет. Как же угодил туда Василий Кириллович?
Самым что ни на есть обычным для российской истории способом: останки академика были перевезены из Санкт-Петербурга в Москву и захоронены в церкви на Лубянке. Там же, кстати, находился и прах математика Л.Ф. Магницкого, чьей «Арифметикой» пользовалось не одно поколение дореволюционных гимназистов. После прихода коммунистов церковь взорвали. На ее месте вознесся музей певца революции Маяковского. С останками автора «Телемахиды» решили не возиться и перезахоранивать не стали.
Чем не угодили большевикам Василий Кириллович с Леонтием Филипповичем? Сложно сказать. Возможно, расположившийся в личном мавзолее Ильич в свое время плохо успевал по математике или получал «неуды» за «Телемахиду»?
Но чем тогда провинился перед вождями композитор Модест Мусоргский? Чей прах покоится ныне… на одной из автобусных остановок культурной столицы. На месте уничтоженного монастыря. Сочинения великого композитора с успехом исполняются во всем мире, а у нас не хватает ни средств, ни желания достойно захоронить его. А может, чего-то другого???
Мы часто видим по телевизору, как поисковые группы находят безымянных солдат, сообщают родственникам, с почестями предают земле найденные останки. В случае с Тредиаковским, Магницким и Мусоргским все гораздо проще. Место «захоронения» и имена известны, необходима только добрая воля и уважение соотечественников. То есть нас с вами. С этим оказывается сложнее.
Мы в состоянии перевезти из-за границы и торжественно перезахоронить прах русского философа Ивана Ильина и в то же самое время устраиваем на могиле композитора Мусоргского автобусную остановку…»
Прочел также, после чего глаза у меня окончательно заболели, и несколько глав романа Ольги Кентон «Запах кофе». Это ученица В.В. Орлова и очень умелая и точная беллетристика. Чем-то все напоминает «Гламур» Кончаловского, правда, здесь двигают не девочку, а мальчика. Все написано спокойным стилем советской литературы 1970-х, но с некоторым налетом пошлости. В принципе работа вполне кондиционна. Но вот беда: в этом году Владимир Орлов, наверное, набирать семинар не будет, а кем его заменить - я не знаю. И таких, как Варламов, и таких, как Королев, больше нет.
Вот и заканчиваю день плохим известием. Открыл «РГ» - умер в 53 года Роман Козак, главный режиссер театра им. Пушкина. Наш сосед по Тверскому.
2 июня, среда.Утром все же написал от руки страничку в книгу о Вале. Но больше ничего сделать не успел. Уехал на работу - в три часа должен был состояться специализированный ученый совет по защите диссертаций. Встретил Женю Сидорова, он жаловался, что каждую неделю вынужден писать по некрологу. Поговорили о Вознесенском, оба вспомнили, что, по словам Зои Богуславской, последнее время ему стало лучше. Женя сказал, что недавно Вознесенский был в Германии, где ему вроде сделали какую-то операцию по удалению тромба, но вот теперь вскоре возник тромб другой. Кажется, операция была на мозге. Я всегда против того, чтобы слишком уж сильно трясти организм.
Из институтских новостей это демарш З.М. - она требует, чтобы мы защиты проводили каждый день, тогда она успеет лучше подготовиться к выдаче дипломов. Вроде бы ректор согласился, и будто бы даже возникло при этом мнение, что не надо бы С.Н. все и читать, а пусть полагается на оппонентов. Для меня это неприемлемо: защита дипломов - это наш последний семинар, и наш студент, а особенно студент платный, должен получить последний совет и знать, что о нем думает и оппонент, и его преподаватель. У нас часто забывают, что вуз - творческий, и главное здесь именно творчество, а не бумага с печатью и какая-то дополнительная информация.
Защищалось две диссертации. Докторская - Жилина Наталья Павловна «Концепция личности в русской литературе первой трети XIX века в свете христианской аксиологии». Кажется, Жилина из Калининграда. Что такое аксиология, с трудом вспомнил - некий центризм, средняя, но основная линия. Вторая диссертация - это Владимир Угрюмов «Стиль прозы С.Т. Аксакова». Обе диссертации, на мой взгляд, очень неплохие. В качестве основного игрока от нашего ученого коллектива, была Мариэтта Омаровна Чудакова. Я всегда слушаю ее, открыв рот. Какая бездна знаний и каково понимание процесса самой литературы! Подарила мне книжку-сборник. Буду читать ее статью, связанную с цензурой.
Накопилось некоторое количество газетных фактов. Во-первых, колонка Л. Радзиховского в «РГ» «О бедном буржуе замолвите слово». Здесь какая-то странная для либерала Радзиховского защита Абрамовича. «Многочисленные политики и СМИ подливают масло в огонь: выделяют среди владельцев «Распадской» легендарного Абрамовича, который на шахте сроду не был. В Междуреченске траур - у него в Лондоне праздник: «Челси» выиграла кубок по футболу. Черт подери! И это - СПРАВЕДЛИВО». Ну ладно, словечко «легендарный» Радзиховскому простим, но дальше он чуть ли не четверть своего материала посвящает столь же легендарной фирме «Интеко». Какие, дескать, прекрасные менеджеры! По поводу своих «выдвиженцев» колумнист довольно долго готовит аргументацию, и ее можно было бы принять во внимание, если бы все, что случилось, не происходило на наших глазах. Мы ничего не забыли и знаем, как возникал первоначальный капитал. К «Распадской» еще, наверное, придется вернуться, ее не забывает «Новая газета». С.П. недавно передал мне несколько уже прочитанных им номеров.
Во-вторых, это заметка в той же «РГ», написанная в правительственном стиле, о грубом разгоне демонстрации на Триумфальной. Заголовок сам за себя говорит. «Демарш на Триумфальной. В центре Москвы участники несанкционированной акции блокировали движение транспорта».
Наконец, в-третьих, - это замечательная статья там же писателя и художника Максима Кантора о Сталине. Но об этом чуть позже. Устал невероятно. Все-таки Дневник каждый день забирает по часу из жизни.
3 июня, четверг.Утром сначала читал дипломную работу, потом ходил за творогом на наш рынок. В палатке, где я постоянно его покупаю, продавщица сказала, что видела меня по телевизору. Подробностей я не спрашивал. Видимо, это была передача Гордона. «Сначала узнала по голосу, а потом посмотрела - точно вы, похож». Это уже второй раз, когда меня узнают именно молочницы. Первый раз в Воробьях, где я раньше всегда покупал продукты, но там обезжиренного творога не бывает.
По поводу этой передачи получил письмо и от Марка. Или он мною отчасти недоволен, или внял моему наставлению не очень меня хвалить, но в его письме собственно обо мне самом и любимом довольно немного, зато есть о многих других. Вставляю письмо с некоторыми купюрами.
«Впечатления от «Закрытого показа» останутся надолго. Конечно, я не разделяю гордоновского едко-скептического отношения к герою фильма с его мелко-торгашескими советами, куда гений должен или не должен вкладывать свои нобелевские деньги. Подозреваю, что в бытность нью-йоркских общений поэт не очень жаловал интервьюировавшего его репортера и это его ответная реприза, но следует признать, что программу он ведет мастерски, все держит под контролем и на этот раз не позволил звуковым децибелам выйти на уровень нецивилизованного общения. Я не нашел ни одного неинтересного, незаинтересованного дискуссанта, даже из тех, кто не принял фильм или его героя.
Участники обсуждения представляют интеллектуальную элиту современной России, и тем приятнее нам с Соней и ряду друзей, у нас собравшихся, было видеть среди них Ваше, не поддавшееся времени, лицо и слышать речи.
Я давно уладил свои отношения с Бродским. Все его юношеские прегрешения: форца, бесчисленные штурмы и захваты женских крепостей и т.д. - плешь по сравнению, как говаривал один случайный знакомый, встреченный в Новгороде лет сорок назад, с его поэтическим даром, живым воспарением духовной мощи. И то, что его славе и признанию способствовали случайные повороты судьбы, - не есть весомый аргумент. Сотни тысяч были расшвыряны по ссылкам, тюрьмам, ушли в эмиграцию, но кто же из них или нас добрался до бродских высот и глубин, лишь несколько исключительно одаренных и избранных. И спасибо Вам, что выделили главное и тронувшее - его поэзию. Об этом же ярко говорил Э. Бояков, сожалея лишь об отсутствии ее в фильме как главной, лейтмотивной линии. Душевный же, искренний монолог Марины Тимашевой вообще был на уровне Дорониной. В хорошей, не мелкой, возвышающей компании были Вы в тот достопамятный вечер. Вот видите, прекрасно Вы востребованы, четко и так необходимо для единения культур сбалансированы и мои пожелания: так держать!
По Вашему письму. О деталях вечера Вульфа когда-нибудь почитаю в Дневнике. Непонятна фраза, после очерка о Гагарине: Теперь мелкие придирки и замечания….
Жаль Вознесенского, мы с Вами видели его и во Франкфурте, и в Париже, уже очень немощного. Во Франкфурте он был, похоже, без Озы. В конце одного из дней, когда мы с Соней вышли из выставочного здания, мы увидели его, совсем одинокого, он подошел к такси и договаривался с шофером о доставке в гостиницу. В Париже, где он уже был с женой, ей пришлось играть роль микрофона. Теперь слово за историей и временем».
Что касается дипломных работ, то сегодня опять очень сильны выпускницы Орлова. Это «Переполох в царстве мертвых богов» Оксаны Биевец и «Дерево вечности» Татьяны Баландиной. Что касается первой работы, то это все же фэнтези, но полусумасшедшее, веселое, как «Прекрасная Елена» Оффенбаха. Не обошлось здесь и без влияния мастера - дыхание «альтиста Данилова» слышно в задышке ученицы. Что касается Баландиной - то это самобытно, мощно, по-мужски и очень органично. Это человек и природа, точнее, тайга. Завидую. Скольким из наших выпускников можно позавидовать, а потом все это растворяется вне литературных имен! Или это жизнь так растворяет? Жаль. Сегодняшние молодые заочники люди очень талантливые.