21 июня, понедельник. Уже утром, тоже с жадностью, читал повесть Екатерины Меньшиковой "Некроман». Это студентка-заочница Е.Ю. Сидорова. Боюсь, что наши студенты стали тащить в свои работы буквально все, что они слышали, чем занимались или чем увлекались. Здесь подробный рассказ о волхвовании и увлечении миром мертвых. Сюжет топорный: парень, естественно, по законам русской литературы, увлекается некроманией, общением с потусторонним миром, встречается с девушкой. Когда она погибает, герой, его зовут Руслан, вроде пытается как-то при помощи магии встретиться с ее душой. У него ничего не получается, и он бросает это дело. Естественно, парень работает в морге - нам демонстрируют целую серию достаточно жестких картин. Не нравится мне все это. Не нравится и автор и его повесть. Зато узнал, что много, оказывается, ребят занимаются готикой и некроманией. В повести полный инструктаж по этому вопросу. Читать, тем не менее, будут. Я думаю, что и Е.Ю. был от работы своей ученицы не в восторге.
Утром до отъезда на работу еще два часа занимался словником к Дневнику-2004. Надо добивать. Сегодня, кроме защиты дипломных работ, еще и театр вместе с Сашей Колесниковым и интервью о выставке Глазунова. День очень насыщенный и тяжелый по впечатлению.
Если о телевидении, то приехала милая девушка Даша Ли, кореянка в третьем поколении - совершенно обрусевшая. Порадовался, что в противовес многим приезжавшим ко мне с телевидения девушкам умна и начитанна. Даже поинтересовался, что заканчивала: не журфак МГУ, а РГГУ. Очень мило и ненавязчиво тянула меня на конфликт с И.С. Глазуновым, а я на него не шел, говорил вокруг да около. Взгляды на творчество Глазунова меняются со временем. Его удивительная популярность в народе связана еще и с протестным чувством. Он стоит, безусловно, у истоков затеянного когда-то частью советской интеллигенции разговора, во-первых, о русском начале в нашей жизни, а во-вторых, о русской истории, которую все время стирали в интернационализм. В каком-то смысле он диссидент. Правда, многое у него схоже с линией поведения Евтушенко - удивительный сплав с властью, но это как житейский и расхожий компонент.
Защита тянулась долго - три часа, потому что было восемь человек, но прошла удачно. Защищались студенты С.П. Толкачева, без осложнений.
Полетел сразу же после защиты в театр. Давали вампиловского «Старшего сына», спектакль этот я видел раньше. Просидел с огромным удовольствием первое действие. Когда сижу в театре, все время думаю о том, что надо бы снова написать пьесу. Медленно все во мне проворачивается, но писать надо не потому, что хочется, а потому что наболело. Но как для того, что наболело, найти форму? Зато как гениально и с какой невероятной легкостью творил это Вампилов!
Дома еще два часа занимался Словником, все, что смог, добил, чтобы завтра сдать Леше Козлову.
22 июня, вторник. Лег поздно, встал от переутомления рано, часов в шесть, весь день буду вялым.
Защита, как ни странно, опять прошла успешно, и я бы сказал, даже радостно. Защищались студенты В.В. Орлова. Володю я не видел уже больше года. Он пришел с палкой, большой, чуть оплывший. Написал очень подробные и большие отзывы. Перед началом самой процедуры зачитал некоторое заявление. Оно, судя по тому, о чем в нем говорилось, было программным. Здесь он посетовал на падение уровня в институте, даже на падение уровня поколения. Так ли это? Говорил еще Орлов, что многие его ученики растерялись перед серьезными трудностями обучения. Набирал-то он 25 человек, а до диплома дошло только четверо. Возможно, признавался Володя, это связано и с тем, что он недостаточно уделял им всем внимания. Это, конечно, связано и с его болезнью.
Если подводить общий итог, то двое получили у него, все-таки, отлично. Это Дмитрий Калмыков, который в свое время очень понравился и мне, и Ольга Кентон, здесь мы, конечно, чуть натянули, но то, что это грамотная работа, было очевидно. На нашей комиссии хорошо поругали и «Переполох в царстве мертвых Богов» Оксаны Биевец, и «Некроманта» Екатерины Меньшиковой, но в последнем случае я уже говорю о студентах Е.Ю.Сидорова. Из сидоровских дипломников «отлично» получил паренек из Ленинграда Алексей Сергеев. Потом выяснилось, что он как-то был у меня на семинаре.
Сергеева я не прочел, потому что его диплом появился на кафедре только 23 мая и все время был у двух рецензентов - у А.Б. Можаевой и А.К. Антонова. Но возможно - причины будут изложены чуть дальше - мне его не дали и специально. Здесь некий смешанный жанр: стихи, отрывки из дневников, случаи из жизни, выписки, цитаты, эссе, любовные истории. В общем, по мнению рецензентов, работа интересна. Пошушукались, дали с «отличием».
Тем не менее, меня это немножко волновало, взял диплом домой, к часу ночи прочел. Вот теперь вставляю цитаты. Из сергеевского дневника.
Стр.41 . «Д. мечтала скандально прославиться романом на злобу дня «В постели с Есиным». Пока обдумывала подробности - ректор сменился».
Дневник Алексея такой же лукавый, как и мой собственный. Он стреляет, навешивая снаряды над расположениями противника. Какой невинный мальчик! И кого он имел в виду, выводя некоторых голубей в следующем отрывке?
Стр. 54-55. «Прохаживался неспешно в окрестностях Герцена. Пытался размышлять о влиянии Паскаля на русскую словесность. В животе недовольно урчало, мысль предательски смещалась к одному: какие же неприлично жирные голуби во дворе ЛИТа… Просто жуть!
Со сменой ректора свершилось два изменения: отремонтировали неприглядные туалеты в главном корпусе, но перестали студентов кормить. Конечно, кормежка была порой номинальной: слипшиеся макароны, хлебная котлетка, подкрашенный «жженкой» чай. Но хотя бы раз в день пищеварительный тракт студента ощущал на себе заботу alma mater, не дающей умереть голодной смертью. Теперь же - только сияющий сортир… Видимо, в этом и заключается коренное различие между левыми и либеральными ценностями».
Здесь требуется комментарий: действительно, заочников и платников, вроде бы кормить перестали из-за какого-то нового распоряжения. Но есть вообще тревога, что кормить перестанут и всех. У Альберта какие-то трения, связанные то с арендой, а то и с продажей спиртного, без чего его точка существовать не может. Но далее. В дневнике Сергеева возникает новая тема. Все в жизни не так просто. Мы зорко следим за нашими студентами, студенты так же зорко обсматривают нас. Судя по инициалам, речь идет обо мне, хотя на меня все это не похоже, но в институте жизнь, после разрухи начала перестройки, я действительно перестраивал, и сильно.
Стр. 57. «Необходимо обустраивание жизни с разных сторон. Нельзя больше жить как ветер в поле. Руслан Киреев говорит в «Сестре моей смерти» о Е.С.: «В этом он весь - маленький, умненький человечек, великий обустраиватель собственной жизни». Там слова эти носят некоторый негативный оттенок. Не думаю, что это справедливо. Плохо не само обустраивание, а если бы человек шел по головам. Да и можно не обустраивать, когда все есть… Когда нет - преступно не обустраивать».
Подошли ко второй и последней цитате. Сравнительно недавно мы с Русланом обменялись книгами, он как раз и подарил мне в ответ на «Твербуль» свои «Пятьдесят лет в раю». Здесь у него каждый год его писательской жизни сгруппирован вокруг какого-то, чаще всего писательского лица. Книга печаталась в «Знамени», и я ничего особенного от нее не ожидал. Правда, Руслан всегда отличался некоторой своей прямотой и честностью, так не свойственной писателям, но писатели - особая статья. «Друг другу мы тайно враждебны…», как справедливо заметил Александр Блок.
Когда я прочел очерк Руслана, то сразу решил, что в дневнике его комментировать не стану. Как чувствовал, что комментатор рано или поздно найдется.
Стр. 78. «Р. Киреев пишет о С.Е., что он «артист», «ему нужна публика». Был на семинаре прозы, киреевские наблюдения верны, но это и здорово… Весь семинар на одном дыхании или это от того, что есть еще и посторонние зрители? Очень хорошо С.Е. чувствует реакцию, знает - когда «поддать пару», чтобы не было скучно и у студентов - горели глаза. На выходе хозяин семинара поинтересовался: «Ну, как Вам, Алеша?..»
Характерно начало его «Гладиатора» - первое предложение, сразу завладевающее читателем. Очень важно хлесткое, а не вялое начало, об этом хорошо писал в свое время Юрий Трифонов».
Сразу же после заседания комиссии по защите дипломов побежал во МХАТ им.Чехова - там на малой сцене давали «Дворянское гнездо». Спектакль, в принципе, мне понравился, хотя по жанру он местами напоминал «литературные чтения», что так ловко делали мы в литдраме на радио. Самым интересным, пожалуй, были те замечания, которыми мы шепотом делились с Сашей Колесниковым по ходу спектакля. Здесь было много о драматургии, о многоуровневых связях русской литературы, о том, как внимательно Чехов читал «Дворянское гнездо», что везде мелькают одни и те же архетипы, что русская жизнь - это бесконечные приезды и отъезды, что Варвара - это Раневская в «Вишневом саде». Мне страшно понравился Дмитрий Назаров, игравший роль немца-музыканта. Лаврецкого играл Дмитрий Дюжев, это, скажем, не плохо, но это не Лаврецкий в моем понимании, он ведь, кажется, был сыном крепостной?
24 июня, четверг. В час дня началась защита последней порции наших дипломников. Здесь я еще раз столкнулся с безобразно организованным институтским расписанием и всем учебным планом. В три часа должен состояться выпускной, скажем так, бал у очного отделения, на котором не будет преподавателей, ибо те сначала принимают экзамены у заочников, а потом часть их пойдет на ученый совет, последний в этом году. Заняты не только люди, но и аудитории. В 6-й идет подготовка к празднеству, в 3-й госэкзамены у заочников, дипломы защищают в Розовской аудитории.
Вечером еду в Таллин.
25 июня, пятница. Под утро после жуткой ночной жары в поезде повеяло прохладой, а тут и граница - сначала русская, а потом и эстонская. Не такие уж звери, как считалось, эти эстонские пограничники. Все проходило довольно цивильно, правда, и русские, и эстонские поинтересовались, заглянув в мой портфель, что же за книги я везу. Удовлетворились, когда обнаружили, что мои собственные.