6 августа, пятница. Утром смотрю в окно - на участке такой же туман, как и в Москве. Буквально не видно соседского забора. Все же, несмотря на погоду и начинающееся нездоровье, через силу встал, полил участок, собрал помидоры и огурцы. Затем измерил себе температуру. Температура моего изношенного тела кружит и скачет вокруг 37 градусов. Взялся снова за «Новый мир», за воспоминания Михаила Ардова. Тут вырисовывается биография интеллектуала-рассказчика. Он всегда в тихом демократическом протесте. Сначала протестует против советской власти и, видимо, на волне этого протеста, а также обладая счастьем веры, постригается священником Русской православной церкви. Но поиски духа и смиренный протест на этом не заканчиваются, и отец Михаил Ардов оказывается в Зарубежной Русской православной церкви. Вот он служит где-то в Англии. Почему-то все поведение этого священника и литератора рифмуется у меня с жизненным путем другого знакомого мне священника - отца Вигилянского. Слышал недавно его выступление по «Эху Москвы» по поводу начинания некого русского олигарха, командующего «Русским молоком». Но о начинаниях молочника как-нибудь в другой раз. Слишком душно.
7 августа, суббота. Еще с раннего утра решил, что надо немедленно ехать в Москву. Там хоть мой сосед врач.
В «Российской газете», я привожу ее для соседа Вилли, помещены две заметочки. Первая - «Авиабаза сгорела, людей спасли». «Напомним, что там сгорел штаб, несколько хранилищ с морским имуществом» - это из текста. В заметке рассказывается о героической работе милиции, когда база «подпалила» соседнее садовое товарищество. Все это произошло в Коломенском районе. Вторая заметка из этого же номера - «Пушкин голосом Боярского. Звезды кино записывают аудиохрестоматию по русской литературе». Газета предъявляет список: Олег Басилашвили, Сергей Безруков, Елизавета и Михаил Боярские, Ксения Раппопорт. Елизавета Боярская размышляет, что «Войну и мир» и «Анну Каренину» она может и не потянуть.
8 августа, воскресенье. В 4 часа дня вернулся Володя, и я сразу же поехал. Арбуз купил. Машин по пути почти нет.
9 августа, понедельник. Утром пошел за лекарствами. К этому времени я так ослабел, что по дороге до метро садился на поребрик три раза - отдыхал. Звонила Оксана: где этюды? Ректор интересуется.
10 августа, вторник. За несколько недель впервые удалось чуть передохнуть. На небе где-то высоко еще густой слой непроветренных облаков, но ощущается утренняя прохлада. К десяти подошел С.П., поехали с ним на машине в институт. Наш двор утром поливает дворник, а вечером женщина-общественница и ее муж проделывают то же самое. Их же стараниями несколько последних лет вдоль двора со стороны шестого корпуса появился роскошный газон, полный цветов и цветущего кустарника. Но я почему-то связал утреннюю поливку с возвращением в столицу Лужкова - приехал барин, все засуетились. Вчера он встречался с Путиным. Сегодня вечером эту встречу показали по ТВ. Но до этого, возвращаясь поздно из института вместе с Ашотом, услышал я следующее. Дескать, вот вернулся мэр и первым делом начал заботиться о своей собственной пасеке. В специальных контейнерах отправил своих пчелок подальше от московского смрада да еще поближе к воде. По этому поводу поднялся шум в прессе. Но, судя по более объективному показу событий, все оказалось наоборот. Мне показалось даже, что когда Путин, поблагодарив мэра за то, что тот своевременно вышел из отпуска, сразу же попросил Лужкова взяться своими силами за восстановление сгоревших поселений, то, повторяю, мне показалось, что больше Путину просто не к кому было обратиться. Лужков всегда в этом смысле образец надежности. Но столичный мэр в этот раз выдвинул встречный план, на который Путин согласился. Он не будет распыляться на маленькие дома, а построит «социалку»: школы, больницы, водопроводные и газовые сети. В этот день показали еще один сюжет - с заседания московского правительства. Во-первых, Лужков тут же вытащил из Москвы, кажется, на юг, где значительно прохладнее, полторы тысячи стариков и старух. А во-вторых, дал бой губернатору Московской области генералу Громову, который предлагал на будущее чуть ли не за несколько миллиардов рублей залить все существующие вокруг Москвы торфяники. Мэр напомнил, что еще в 2002 году он, Лужков, предлагал некоторые меры по предупреждению пожаров, которые обходились значительно дешевле, чем нынешняя запоздалая идея губернатора.
Собственно, это и есть основное за сегодняшний день. В институте была ленивая и формальная апелляция по экзамену «Творческий конкурс». Я повысил до проходного балла несколько работ, исходя только из чувства социальной справедливости. Расписание составлено так: «9 августа (понедельник) объявление оценок по экзамену «Творческий конкурс"», а уже «11 августа (среда) «Творческий этюд» (письменный экзамен)». Я не могу отсылать человека в Норильск, просто объявив, что он нам не подходит. Пусть дерзнет, поварится в нашей среде…
Вечером звонила подруга моей сестры Татьяны, оказавшаяся моей поклонницей. Она искала мои книги на Тверской и в «Библио-Глобусе», ей отвечали так: «Есина издают маленькими тиражами и раскупают мгновенно».
11 августа, среда.Во втором часу ночи проснулся от свиста ветра. За окном бушевала буря. Пойдет ли дождь? Я закутался в халат и, сидя на балконе, наблюдал, как разверзается небесная хлябь. Порывы, первые капли влаги, расплывающиеся на асфальте. Какое это было счастье!
С раннего утра и до почти двух сидел на экзаменах по этюду. БНТ поправил два дня назад только одну тему, убрал «девочку-террористку» и поставил выражение, приписываемое Александру Невскому: «Не в силе Бог, а в правде». Это была неплохая замена. Насколько я понимаю, не только в стране началась предвыборная кампания, но и в нашем институте. Ректор, как мне кажется, решил не вербовать себе новых сторонников, а просто принимать их на работу. Я дал ему возможность самому изобразить инициативу - когда брали Малягина, первым вестником был он, хотя и эту фигуру придумал и предложил ему я. Кафедра, правда, не дала ректору принять на работу Колю Переяслова, дело которого пришло через Тарасова. На этот раз БНТ решил повторить номер. В принципе я договорился с Басинским о его возможной работе, однако пока, в связи с внезапным, но недокументированным уходом с кафедры В.В. Орлова, я не мог никому ничего предложить, потому что не знал, освободится ли ставка. Сегодня мы говорим с ректором. Он произносит фамилию Басинский, я не против, ведь это совпадает и с моими намерениями. Но есть такое соображение: хочется взять «чистого» прозаика. В разговоре я напомнил ректору, что и Басинский, и Архангельский - все это еще недавно молодые критики, написали пока по роману. Я прекрасно вижу, почему Тарасов хочет именно Басинского - через него ход к Сараскиной и к фонду Солженицына. Но это его личное дело, а мне и так Паша нравится, на кафедре он был бы неплох. Я говорю, что согласен, но прошу пока Басинскому не звонить. Все решим в сентябре. Через час, когда я был уже дома, он мне звонит и говорит, что Басинский согласен, но хотел бы посмотреть, кого мы ему наберем. Эту новость я прожевывал целый час, а когда С.П. принес мне на проверку три килограмма этюдов, я вдруг прозрел и в какой-то жуткой ярости набрал номер ректора. Разговор принадлежит нам обоим, и я не могу выставлять в нем себя героем. Я начал с того, что, может быть, мы сразу сегодня отошлем Басинскому этюды - лучшей возможности сразу узнать состав будущего семинара у него не будет. После того, как вы подкорректировали мои планы, продолжал я, это будет прекрасный выход. Тогда на собеседовании Басинский уже сам будет отбирать людей и не скажет, что вот, Есин набрал говно, а ему, Басинскому, надо теперь все это воспитывать. Судя по данным приемной комиссии, наши лучшие ребята на последнем этапе, когда они уже выиграли конкурс и их зачислили, забрали свои документы и ушли в МГУ. Такого у нас раньше никогда не было.
Читал этюды до глубокой ночи.
12 августа, четверг.Вечером договорился с Натальей Евгеньевной, что в половине десятого встретимся в метро у первого вагона в центр на «Лубянке». Нет сейчас иной возможности отвезти в издательство рукопись, а борьба у меня идет со временем, успею ли я что-то сделать или нет, и если не успею, то все мои бумаги, и роман, и дневники превратятся в мусор для помойки. Я отчетливо представляю, как очищают мою квартиру перед продажей. По своему обыкновению, вскочил рано, выехал тоже заранее, а не в должный час, читал последнюю «Литературную газету» в метро, сидя на станции. Здесь сегодня мощная статья Олега Попцова «В рай только по записи. Для изменения жизни мало одного желания ее изменить». Это практически о словоблудии нашего президента и бывшего президента, на словах борющихся с коррупцией. Захотели бы, дескать, - давно бы извели ее под корень.
«Продается только та власть, которая готова быть купленной. И когда я слышу из уст чиновников гневную речь по поводу продажности журналистов, и она, увы, есть, я вижу возмущенного коллегу, сносящего обвинения одной фразой: - На себя посмотри!
И тогда отчаянный вопрос. Как в этом вдоль и поперек коррумпированном мире бороться с коррупцией? Как?!
Ответ. Прежде всего, должна быть создана система. А ее нет и не будет, потому что систему должна создавать власть, которая коррумпирована. Мы ходим вокруг да около, не называя вещи своими именами. Коррупцию может победить только страх, по масштабам равный коррупции. Как это расшифровать? Штрафовать за получение взяток размерами взяток плюс проценты? Это несерьезно. Только страх лишиться всего есть страх продуктивный. Не надо сажать в тюрьму, вешать и отрубать руки и бегать по судам, тратиться на адвокатов. Ничего не надо. Чиновник или другой представитель власти, уличенный в коррупции, лишается собственности, он сам и его ближайшие родственники, на которых он, конечно же, ее оформил, получают пожизненный за